Atholad

Two Steps From Hell – Equus _______________________________________________________________________       Лес горит. Стонут, падая на трещащую от огня листву, не так давно освободившуюся от снега, пылающие ветви, в немом крике изгибаются вековые деревья, охваченные пламенем и неспособные противиться ему.       В Лихолесье кипит битва.       Трандуилу сдавливает виски от жгучей ненависти и ярости. Его лес, и без того изуродованный и измученный порождениями зла, теперь окончательно погибает от их рук.       Невыносимо жарко и совершенно нечем дышать - пожар превратил один день ранней весны в раскаленную бесконечность. По лицу лесного короля стекает пот, застилая глаза, узорные доспехи уже не блестят мифрилом, покрытые копотью и черной орочьей кровью. Но эльфийский владыка похож на серебристый вихрь, распарывающий, рубящий, режущий, кромсающий упорно наступающих орков. Никто из его подданных никогда не видел своего короля в такой ярости. Слава одного из лучших воинов Средиземья не одну тысячу лет шла впереди него, и никто не сомневался в ее правдивости. Но то, что сейчас видели лесные эльфы, не шло в сравнение ни с чем.       Орки рубили и жгли его лес. Орки убивали его народ. Орки напали на его владения. Орки хотели разрушить его дом. В этот раз за его спиной стояло все, что было ему дорого. И Трандуил сражался за это, как никогда не сражался раньше. Он казался воплощением погибающего леса, обезумевшего от ярости и боли. Нет, пожалуй, он даже не сражался. Он просто уничтожал. И войско, вдохновленное своим королем, билось с утроенным упорством.       Орков много, очень много. Отсутствие опыта сражения в лесах компенсируется численностью. На лесное королевство брошены лучшие войска, подобной чести не удостоился даже Лориэн. У Саурона с Трандуилом свои счеты. И Трандуил, стиснув зубы, думает, что Темный Майя еще заплатит сам.       Огонь, разожженный радостно скалящимися орками, постепенно становится противником не только эльфов. Недалеко от Трандуила огромный дуб падает на трех орков, бегущих к нему. Те успевают издать лишь сдавленное рычание перед тем, как могучий ствол обрушивается на них, взметнув сноп искр. В битве уже не два противника, их трое, и третий - ревущее пламя. Но постепенно оно встает на сторону эльфов, уничтожая их лес, как бы странно это ни звучало.       Не выдержав натиска разъяренного войска во главе с лесным королем, то и дело попадающие под рушащиеся деревья, орки отступают. Сначала медленно, едва делая шаги назад, а потом уже почти бегом. Трандуил в горячке боя кидается им вслед, но прямо перед ним падает еще одно горящее дерево так, что он едва успевает затормозить. Тяжело дыша, он оборачивается к своим воинам и видит, что они тоже готовы броситься в погоню, но пелена ярости, застилающая разум, спадает, и к нему возвращается способность трезво мыслить. И эльфийский король ясно осознает, что это не последняя битва.       Он взмахом руки приказывает возвращаться во дворец.       Дорога обратно, даже учитывая носилки с ранеными, занимает так мало времени, что Трандуил невольно стискивает пальцы на одном из мечей до хруста. В этот раз враг был совсем рядом. Всего в трех часах неспешной ходьбы от дворца. От... - Трандуил! - Астиль выбегает из дворца еще когда они только подходят к нему и, за пару мгновений преодолев мост, бросается к нему в объятия. Обвивает его руками, утыкаясь куда-то в шею, зарываясь лицом в растрепанные в бою волосы. Прижимая ее к себе в ответ, король чувствует, как она дрожит. И он знает, что не от холода, хоть и выбежала она в одном платье в середине марта. - Я цел, - шепчет он ей на ухо. - Все хорошо, любимая...       Еще несколько часов он проводит около дворца и на первом этаже, отдавая распоряжения и проверяя войско. Раненых много, погибших еще больше. В пылу боя Трандуил ни о чем не думал и ничего не замечал. Здесь же, во дворце, усталость тяжелым грузом легла на плечи. Столько потерь... Не меньше четверти леса сожжено... Дома, в безопасности, отойдя от безумия битвы и постепенно расслабляясь, он начинает чувствовать дрожь в измученных руках, болезненную напряженность гордо выпрямленной спины и пульсирующую тяжесть во лбу. Но он нужен своим воинам, своему народу, он очень нужен им после этой битвы.       Он добирается до своих покоев только поздно ночью, так и не сняв заляпанные кровью доспехи и уже почти ничего не соображая от усталости. Ступени слишком высокие, двери слишком тяжелые, идти слишком далеко. Но наконец Трандуил поворачивает изогнутую ручку и открывает массивную дверь, входя в покои. Его сразу подхватывают под локоть, Астиль ни о чем не спрашивает, она ведет его к какой-то лавке, обеспокоенно вглядываясь в лицо. И когда лесной король тяжело садится, она сначала упорно воюет с жесткими застежками нагрудника, а потом с остальными частями доспехов. Он сначала пытается помочь ей непослушными пальцами, но она качает головой и убирает его руки, мимолетно целуя в губы: - Я сама, сиди...       И когда заканчивает сначала с сапогами, а потом и с камзолом, она берет его за руку и тянет за собой.       В просторной ванной тепло и пахнет медом. Трандуил прикрывает глаза и испускает едва слышный вздох блаженства, когда опускается в теплую воду, чувствуя, как боль уходит из тела под ее мягкими руками, бережно смывающими мыло с его груди и плеч, гладящими ноющую спину, ополаскивающими лицо от пота и копоти. Потом тонкие пальцы начинают ласково перебирать длинные волосы, тщательно вымывая из них пыль, кровь и сажу, и он уже почти засыпает, когда теплые губы касаются его влажного лба. - Не спи, милый, подожди немного.       Выбраться из купели - последнее испытание в этот день. Полностью расслабившись, тело почти отказывается слушаться, ноги и руки будто налиты свинцом, но, обтеревшись и закутавшись в халат, Трандуил в обнимку с Астиль все же добредает до кровати. Когда он опускает голову на подушку и закрывает глаза, ему кажется, что если в этот момент весь дворец начнет рушиться, то он все равно не встанет обратно. Он невольно вздрагивает, когда мгновенно ставшие холодными мокрые волосы касаются шеи, и в следующее же мгновенье, заметив это, она убирает их подальше на подушку. В усталой голове лениво ползет мысль, что никто и никогда не заботился о нем так, как она. И вряд ли будет.       Он чувствует, как слегка прогибается кровать, когда она устраивается рядом, нежно гладя его по щеке, чуть подтягивая одеяло. Открыть глаза кажется попросту невозможным, но он и так знает, как она смотрит на него. Такие взгляды не описать словами. Так смотрят на самое дорогое и любимое в жизни. На то, важнее чего нет. Он наизусть помнит, как мягко изгибаются ее узкие брови, как насмешливо щурятся темные глаза, когда она улыбается, как теплеет ее взгляд, когда она смотрит на него, как изящны и красивы ее руки, как ласковы и нежны они могут быть, как мягко темное золото ее волос. Он знает каждую ее черточку, но все равно не может насмотреться изо дня в день. Самое ценное сейчас в его жизни - касаться ее, быть рядом, чувствовать ее дыхание. Страх потери притупился за несколько десятков лет, проведенных вместе, но сохранился на уровне инстинкта, заставляющего постоянно искать ее глазами и брать за руку при каждом удобном случае. Страх потери, так внезапно проснувшийся недавно и убаюканный снова.

***

- Намо, ты знаешь, о чем я хочу попросить? - Я так и думал, что этим кончится. - Так ты знаешь? - Я же говорил, что надо рассказать! - Ты знаешь? - Теперь слишком поздно что-то менять! - Намо? - КОНЕЧНО, Я ЗНАЮ! Поверить не могу, что ты все-таки хочешь это сделать! - А что ты предлагаешь? - Астиль! - Что? - ... - Ты поможешь мне?

***

      Рассматривая набросок расположения сил врага около Дол-Гулдура, Трандуил в сотый раз пожалел, что рядом нет Леголаса. Ему очень не хватало сына. Его молчаливой поддержки и проницательных замечаний, искреннего сочувствия и способности все приводить в порядок, будь то армия или мысли лесного владыки. И хотя он каким-то внутренним чутьем ощущал, что с ним все порядке, король очень по нему скучал.       Занятый своими мыслями, он не сразу замечает, что что-то изменилось. Но вдруг почему-то его охватывает странное, неопределенное чувство, что-то сродни невероятной смеси радости и свободы наряду с облегчением. Учитывая положение вещей, появление подобного ощущения для Трандуила более чем странно. Он подходит к окну и вглядывается в лес, освещенный еще холодным весенним солнцем. Вроде бы все так же, но кажется, что небо стало светлее, а дышать стало легче.       Пообещав себе после составления плана действий в случае атаки спросить об этом всем Астиль, он возвращается к карте и не видит, как около моста, ведущего к главному входу, воздух сгущается в высокую темную фигуру, заставляющую стражников выронить мечи и выхватить луки, вложив в них стрелы. Но незнакомец не обращает на них ни малейшего внимания. И только когда в дверях появляется высокая фигура Астиль, одетой во все белое, он делает странное движение, будто хочет броситься навстречу, но подавляет свой порыв. А она медленно идет к нему, вглядываясь в его лицо, будто не веря. На середине моста она на миг останавливается и выдыхает: - Намо...       А потом бросается к нему и обнимает, заставляя ошеломленную стражу опустить оружие. Но у лесных эльфов, охраняющих вход, не мелькает ни малейших подозрений в ее неверности, противоестественной для них самой по себе, потому что она не просто обнимает его, она судорожно вцепляется в него и рыдает, пряча лицо у него на груди, рыдает, как никогда раньше, отчаянно, горько и безнадежно. А он молча закрывает глаза, обнимая ее содрогающиеся плечи, будто это причиняет ему самому невыносимую боль. - Я помогу тебе, - наконец он чуть отстраняет ее от себя, вытирая с ее щек мокрые дорожки. - Конечно, помогу, разве ты думала иначе? - Нет, - она поднимает на него глаза. - Я не поэтому... Просто ты... - Единственный, кто знает всю правду. И кто поймет. Я знаю, Астиль, почему ты плачешь. Я знаю, поверь. Идем же во дворец, у меня добрые вести.

***

      Эльфийский король широко распахнутыми глазами смотрит на нежданного гостя, с совершенно невозмутимым видом вещающего о падении Саурона. Он даже не может решить, что произвело на него большее впечатление: падение Темного Майи или появление в его дворце Владыки Судеб, рассказавшего об этом. У валы Намо прямые черные волосы чуть ниже плеч, такие же черные глаза и суровое лицо, на котором, казалось, никогда не суждено появиться улыбке. От него веет силой, как когда-то от Астиль, но только к ней примешивается холод, от которого пробирает невольная дрожь. - Вы должны добить орков Дол-Гулдура, - черные глаза сидящего за столом напротив Вершителя Судеб пронзают Трандуила насквозь. - Но у меня недостаточно сил, - эльфийский король, словно завороженный, внимает каждому слову. - Спустя несколько дней Келеборн переправится через Андуин. Он вместе с Галадриэль тоже пойдет к крепости, - он откидывается на спинку стула, продолжая внимательно изучать эльфа. - Вдвоем вы сможете это сделать. - Хорошо, сколько у нас есть времени? - в глазах эльфийского короля вновь загорается решимость. - Один день. Вы должны выступить послезавтра, чтобы разбить лагерь в окрестностях Дол-Гулдура, дожидаясь Келеборна. Орки не нападут на вас ночью, часть разбежится завтра, часть забьется в крепость, и будет лучше, если вы начнете штурм вместе. - Благодарю, я понял, - Трандуил переводит взгляд на молча сидящую рядом Астиль, которая кивает в ответ. И снова смотрит на Намо. - Я сделаю так, как было сказано. - В таком случае мне пора, - тот резко поднимается из кресла, окидывая двоих, сидящих перед ним, нечитаемым взглядом. - Прощай, Трандуил. - Прощай, Владыка Судеб, - что-то не так с этим простым прощанием, но король не понимает, что. - Я провожу тебя, Намо, - тихо произносит Астиль, отпуская руку Трандуила, и, слегка улыбнувшись ему, выходит вместе с Владыкой Валар.

***

- Я приду вовремя, можешь не волноваться, - в обычно непроницаемых глазах Намо глубокая печаль. - Спасибо... - Астиль чуть ежится от порыва холодного ветра. Они стоят там же, где встретились - около моста, и к вечеру значительно похолодало. - Пока не за что, - он пожимает плечами, коротко взглянув на нее. - Нет, ты не понял, - она делает шаг к нему, глядя прямо в глаза. - Спасибо, что пришел попрощаться.       Он как-то странно вздрагивает, но не отводит взгляд. А потом вдруг берет ее за плечи и медленно, веско, роняя каждое слово, будто тяжелую каплю, произносит: - Я никогда не забуду тебя, Астиль.       Она только молча кивает в ответ, опуская голову и обнимая его. - Прощай, Намо. - Прощай... - и на мгновенье прижав ее к себе, Владыка Судеб разворачивается и уходит, растворяясь в непроглядной темноте ночного леса.