Запредельно близко

Александрия тихо закрыла дверь за собой и прошла в палату, чувствуя, как сердце заполняется свинцовой тяжестью. Патриция сидела на высоком стуле, время от времени накладывая на лоб больного мальчика влажную салфетку. - Еще не очнулся? – участливо спросила сестра, подходя к кровати ребенка. Пат отрицательно покачала головой и, тяжко вздохнув, поднялась в полный рост. Девушки переглянулись, словно этими взглядами могли передать друг другу поддержку и бескрайнее сожаление. - Я так и думала… - прошептала Александрия. Томас по-прежнему лежал без сознания. Рот его приоткрылся, испарина, выступившая на лбу, поблескивала в свете лампы, едва вздрагивали белесые ресницы. Жалость сковала сердце сестры и она, порывисто закрыв ладонями лицо, упала на колени, беззвучно рыдая. - Сандра, успокойся, держи себя в руках! – бросилась к подруге Патриция, пытаясь поднять девушку с пола. – Все образуется, Том выживет! Доктор Уолкман говорит, что шансы есть… - Но нет антибиотика! – голос Александрии тонул в складках платья. – Рой не сможет достать его, а если это у него и выйдет, то будет уже слишком поздно! Пат крепко прижала подругу к груди, поглаживая ее голову. Видеть ее в таком состоянии были непривычно для нее. Девушка все время улыбалась и дарила окружающим светлые надежды на доброе будущее, Патриция даже не могла припомнить, когда она видела Александрию плачущей. И именно в этот момент она поняла, словно снег на голову ей свалилось осознание страшной действительности – Томас, вправду, может погибнуть, если даже его верная спутница пала духом, последняя нить была оборвана. Пат закрыла глаза, выгоняя слезу из-под ресниц: все очень плохо, если рыдает та, что обычно всех успокаивает. Дверь скрипнула, на пол пролился поток света из коридора, и лицо сестры Ирмы, перекошенное гримасой гнева и возмущения, появилось в проеме. - Немедленно прекратите сопли! – шипела она, словно змея, стараясь не закричать в палате больного мальчика. – Патриция, быстро иди в палату Лайтфуда, он заждался своих лекарств! А ты… - Она гневно сверкнула глазами на Александрию, вытирающую слезы подолом передника. – Смени напарницу и умойся! Что за бестактность?! Пат в спешке скрылась за дверью. Александрия даже слышала, как Бавария отчитывала ее подругу в коридоре. Нет, нельзя думать о дурном. - Но ведь это неизбежно, - тихо прошептала она, намочив салфетку в воде. За окном давно властвовала ночь. Звезды сияли во мгле, а с запада тянулись тяжелые грозовые тучи. Все вокруг затаилось в звенящей тишине, ожидая гнева природы. Раскаты грома уже отдаленно доносились до госпиталя, а небо временами подсвечивалось неяркими всполохами. Сад маялся в предчувствии непогоды. Задремавшая Александрия резко распахнула глаза, почувствовав себя под прицелом. Она поправила волосы и хотела было смочить салфетку на лбу у Томаса, но тут же отдернула руку, поймав на себе ясный взгляд голубых глаз. - Том! Боже Милосердный, ты очнулся! – почти вскрикнула она от радости и принялась спешно вытирать со лба мальчика испарину. Но Томас отодвинул ее руку в сторону, пересохшие створки его губ распахнулись, и палату заполнил собой тихий, совсем ослабленный голос: - Я знал, что ты рядом. Я так рад этому… - Т-ш-ш... – Александрия провела ладонью по горячей щеке Тома. – Тебе нельзя много говорить. - Мне так хочется дослушать историю о Черном Бандите и его помощнице… Но я, наверное, не успею… Из глаз девушки потекли слезы. - Не говори так! – зашептала она, чувствуя неминуемую развязку. Александрии следовало позвать доктора или сестру Ирму, но сейчас она почему-то не могла заставить себя отпустить горячую ладошку маленького друга на секунды, чтобы выйти в коридор и истошно звать Уолкмана. Сердце билось в груди, как у перепуганного зайца – как ей не хотелось делить эти минуты, последние минуты, с кем-то еще. Это только их время! «Ах, я не должна об этом думать!» - костерила себя девушка. - Я тебя очень люблю, Александрия, очень-очень. Скажи сестре Патриции, что она похожа на принцессу из Королевства Снов. Помнишь, ты мне рассказывала? Душа в себе громкий стон и до крови кусая губы, Александрия закивала, горячие слезы градом катились по щекам. Лицо мальчика, размытое из-за пелены, таяло. Яркий всполох молнии озарил комнату, и громовой раскат сотрясал небо. По окну ударяли крупные капли дождя. - Прощай… - напоследок шепнул мальчик, светлые глаза его закатились. Стекло затрещало и затряслось от оглушительного грохота, а до Александрии наконец-то дошел страшный смысл происходившего. Заметив, что грудь Томаса не вздымается, она, как ошпаренная, подскочила с места и бросилась к двери, уронив стул. - Доктор Уолкман! – истерически закричала она на весь коридор. – Он умирает! Из кабинета пулей выскочил врач, за ним на всех парах неслись другие сестры и еще пара докторов. Александрия подождала, пока все они забегут в палату, затем заскочила туда сама. - Заведем сердце! – скомандовал один из хирургов, поднимая мальчика с кровати, чтобы унести в кабинет. - Он умер? – Девушка, больше похожая сейчас на сомнамбулу, обратилась к доктору Уолкману. - Остановка сердца, но спасти еще можно! Отойдите, сестра, вы мне мешаете! - Это рискованно! – причитала Александрия, вцепившись в рукав халата доктора. - Прекратите истерику! – в ярости закричал тот. – Покиньте палату, немедленно! Коллеги, выведите ее! В ту же минуту в локти Александрии вцепились руки сестры Ирмы. Женщина с силой волокла сестру к двери. - Ему нужен тот антибиотик! Я должна быть с ним, я обещала! – протестовала девушка, страх напрочь сковал ее ясное мышление. - Тебе самой уже лечиться пора, - ехидно заметила Бавария. – Один джентльмен достал нужный препарат для этого выродка. Доктор Уолкман четверть часа назад принял антибиотик из его рук! - Рой здесь! – чуть не задохнулась от переполняющих эмоций девушка, и дверь в палату в тот же миг захлопнулась прямо перед ее носом. Поняв, что стоит в коридоре одна, Александрия бросилась на дверь и принялась неистово колотить по ней кулаками. Здравый смысл давно оставил ее, теперь остался только дикий животный страх за жизнь Томаса. Конечно, в профессионализме доктора она не сомневалась, а вот изрядно исхудавший за время болезни мальчик, его ужасное состояние не на шутку пугало ее. Известно ведь, что двухстороннее воспаление легких в редких случаях оставляет больному шансы на выздоровление. А Том… он на волоске от смерти, даже антибиотик может ему не понадобиться. - Александрия, прекрати, успокойся! Мужские руки яростно схватили ее, и девушка вдруг почувствовала себя прижатой к мокрому костюму. Рой. Вымокший до нитки под проливным дождем, он стоял с ней посреди коридора, прижимал загорелыми руками к широкой груди и покачивал, словно ребенка. - Черт тебя побери, Рой, отпусти меня! – Александрия упиралась ему в грудь, не до конца понимая, что делает. - Не чертыхайся, - улыбнулся мужчина, еще крепче прижимая девушку к себе, отрезав тем самым все пути отступления, - сестре милосердия не подобает так вести себя. - Он мог умереть… - обессиленно прошептала она, рыдая у него на плече. - Но теперь Том в надежных руках, - ответил ей Рой. Александрия вдохнула запах его парфюма – древесный, пряный – и почувствовала, что ноги не держат ее. Перед глазами поплыли круги, лицо Уокера и серые стены госпиталя. Подхватывая обессилевшую от перенесенного потрясения девушку на руки, Рой добавил: - И ты тоже… Но Александрия этого уже не слышала.