Запредельно близко

- Где он? Это был первый вопрос, который сорвался с губ Александрии, когда она пришла себя. Улыбающееся лицо сестры Патриции, склонившейся над ней, казалось, немного плыло в странном, качающемся, словно качели, мире. - Уже ушел, у него какие-то срочные дела. Девушка удивленно вылупилась на подругу: - Ушел? Пат, я о Томе! - А-а-а, с ним-то все хорошо. Уолкман вернул нашего непоседу в сознание и вколол дозу антибиотика. Через неделю Томас должен поправиться. Александрия облегченно вздохнула. Мысль о том, что жизни ее Василька ничего не угрожает, грела душу. Сестра попыталась сесть на кровати, и это удалось ей только с помощью подруги. Приняв шаткое вертикальное положение, все еще опираясь на стену, она обхватила голову руками – нудная боль сдавливала виски. - Что произошло? – спросила она, подняв на Патрицию взгляд. - Ты не помнишь? – удивленно посмотрела на нее девушка, капая в чашку какие-то пахучие капли. - Я помню, как доктор заставил Ирму вывести меня из палаты, а потом Рой… Он что-то говорил мне, кажется. - Эх ты, курица, пропустила все самое интересное, - цокнула языком Пат и протянула Александрии стакан с лекарством. – Он принес тебя к нам в комнату, когда ты потеряла сознание. - Потеряла сознание?! – Глаза молодой сестры округлились, а затем на лице появилась отвратительная гримаса – капли успокоительного еще никогда не были без этого отвратительного вкуса. - Да, и просидел несколько часов у палаты, пока не убедился, что все с тобой будет в порядке. - Боже Милосердный, какой срам! – запричитала девушка и упала на кровать, закрывая лицо подушкой. – Теперь-то я вспоминаю, как рыдала у него на груди и наслаждалась парфюмом. - Еще и чертыхалась на весь госпиталь, - укоризненно произнесла Пат, и ее улыбка поползла вверх. – Но несмотря на все это, он обещал зайти к тебе, чтобы проведать. - Я спрячусь в чулане! – все еще ныла в подушку Александрия. – Залезу в погреб, в кладовку с лекарствами… Да хоть в кабинет Уолкмана заберусь, лишь бы не попадаться ему на глаза и не гореть со стыда адским пламенем. Патриция резко сократила расстояние и навалилась на подругу, отбирая у нее несчастную подушку: - Боюсь, он опередил тебя и уже сам горит ярким огнем любви! - Прекрати! – Александрия швырнула в сестру подушкой. – Для него я маленькая надоедливая девочка, которая любит слушать сказки… - Для него ты – чудесная девушка с добрым сердцем и чистой душой, - улыбаясь, ответила Пат, она вовсе не обижалась на пуховый снаряд, полетевший в нее мгновением ранее. – Иначе он бы не стал доставать этот дорогой антибиотик. Последние слова сестра говорила уже стоя у двери. Ее лучистая улыбка согрела душу Александрии. «В конце концов, я смогу все ему объяснить, - думала девушка. – Ведь Томас и его болезнь могли выбить меня из спокойной колеи. Уверена, у Роя тоже бывают вспышки гнева или страха…» Мистер Грин и мистер Лайтфуд несказанно обрадовались появлению Александрии в своей палате. Мужчины долго расспрашивали сестру о последних событиях – им было известно о тяжелом состоянии больного Томаса. И Лайтфуд весь засиял, услышав от девушки, что Уокер достал нужный препарат, и сейчас жизни мальчика ничего не угрожает. Что касается самого мужчины, то он постепенно начал перебираться в инвалидное кресло, гематомы почти пропали, а ссадины стремительно затягивались, оставляя после себя едва заметные розовые рубцы. - Теперь возни со мной будет поменьше, - улыбаясь, говорил Лайтфуд, когда Александрия снимала с него очередную повязку. - Ну что вы! Мне общение с вами всегда в радость. Я, конечно, совсем не рада травмам, но ваше нынешнее состояние мне нравится, - ответила девушка, положив ладонь на руку больного. – Могу принести вам шахматы вечером, сыграете с мистером Грином партию. - Крошка, у тебя необыкновенно доброе сердце, - вздохнув, произнес мужчина, пока Александрия собирала на поднос посуду и бинты. – Скажи, почему ты не вышла замуж и не отдала его достойному мужчине? - Потому что его украли очень давно, - снова улыбнулась сестра, стараясь придать своей улыбке как можно более правдоподобный вид, хотя в груди у нее лежал камень. Работа едва могла отвлечь девушку от мрачных мыслей. Теперь-то она знала, что Рой не был женат, но от этого легче ей не становилось. Ведь кто мешает взрослому, красивому мужчине иметь любовницу, столь же привлекательную и эффектную, как и он сам. Конечно, Лайтфуду не все известно о своем друге, ведь не может же человек не иметь тайн и секретов. Вполне возможно, что Рой многое скрывал от друзей или компаньонов, ведь даже она, Александрия, едва ли полностью откроет свое сердце Патриции, хотя ей она доверяет гораздо больше, чем остальным. Череда перевязок, уколов и успокоительных бесед с пациентами изрядно вымотала ее, поэтому, едва выдалась свободная минута, Александрия поспешила в сад, насладиться прохладой вечера. К Томасу она заходила в обед – мальчик преспокойно лежал на кровати, прикрытый простыней. Жар у него постепенно спадал, а заботливые сиделки не оставляли ребенка одного ни на минуту. - Дай Бог, выкарабкается, - заверила девушку сиделка Аделаида, многозначительно подмигнув. – Хоть сестра Ирма его и не любит, мне мальчишку жалко, добрый он, хороший… - И судьбой обиженный, - добавила Александрия. – Я вечером зайду, сменю тебя. Обещание, данное Лайтфуду, нужно было сдержать. Но сестра понимала, что рискует нарваться на Роя, который непременно зайдет к больному другу и захочет справиться и о ее собственном здоровье и состоянии. Встреча с ним, тем более на глазах у других больных или сестер, будет для нее сущим кошмаром, ведь щеки наверняка окрасятся в свекольный цвет, а руки затрясутся и, чего доброго, выронят поднос с лекарствами или злополучные шахматы. В глубине души ей не терпелось столкнуться взглядом со своим старым знакомым, ощутить этот пряный аромат дорогого парфюма, перемешанный с запахом сигар. Ведь которую ночь подряд Александрия видела один и тот же сон: Рой и она стояли на палубе большого теплохода, вокруг расстилался бескрайний океан, и чуть солоноватый ветер трепал волосы, оставляя капельки воды на губах и на коже. Лицо Уокера, загорелое, улыбающееся. И девушка, не в силах устоять перед соблазном, касалась кончиками пальцев идеально выбритой щеки. Так близко, так запредельно и волшебно… Лучше не думать о том, что и океан, и ветер, и Рой, улыбающийся ей в ответ - всего лишь сон робкой сестры милосердия. - Александрия! – Ирма стояла совсем близко, как всегда приняв позу чайника. – Не устала еще мечтать-то? Девушка смущенно потупила взгляд: - Я решила немного отдохнуть. Томас ведь… - Я не желаю ничего слышать о нем, - отрезала женщина. – Вот, возьми шахматы и отправляйся в палату к мистеру Лайтфуду. Он говорил, что ты обещала зайти, и давно ждет тебя, ленивую девчонку, которая прохлаждается непонятно где! И тут сердце у Александрии ушло в пятки. Она дрожащими руками взяла шахматную доску, чуть не уронив ее – ладони мгновенно вспотели. В конце концов, Рой может легко сделать вид, будто ничего не произошло, как и она. Едва ли в палате больного Лайтфуда они позволят себе говорить о чем-то, кроме состояния пациента. И она уже достаточно взрослая, чтобы справляться с эмоциями, даже если они сдавливают ее горло. Когда-нибудь Уокер все равно женится, и ей придется с этим смириться и легко посмотреть в лицо супруги. Да у него сейчас наверняка есть любовница, которая каждый вечер сопровождает его до карточного стола и любовно завязывает галстук. «Бог мой, о чем я думаю?» - мысленно осеклась Александрия, поняв, что от палаты Лайтфуда ее отделяет всего закрытая дверь. Пройдя через небольшую моральную подготовку и натянув на лицо как можно более равнодушное выражение, она открыла дверь в палату, еще в коридоре уловив, что воздух пропитан сладкими духами. - А мы как раз ждали тебя, крошка! – Лайтфуд и его посетители мгновенно повернулись в сторону вошедшей сестры. – Присоединяйся к нашей беседе. Александрия положила шахматы на прикроватный столик и, уже собираясь отказаться от приглашения, резко распрямилась. Возле кровати стоял улыбающийся Рой, он что-то шептал кудрявой блондинке, держащей его под руку, а девушка искристо смеялась, прикрывая накрашенные алой помадой губки. И в глазах мужчины плясали черти, за версту чувствовался интерес обоих друг к другу. Девушка в остолбенении продолжала смотреть на пару, чувствуя, как внутренности ее сживаются в комок, точно их обхватывает чья-то рука, ослизлым комком в горле застряли слова. И натянутая улыбка мгновенно улетучилась с лица. Сейчас сестра желала только одного – крепости в ногах, они едва не подкосились, а в груди что-то противно заныло. «Вот оно! Шикарная любовница с мягкими локонами и белоснежной кожей… Только бы не выдать себя. Я ведь знала, что так будет, так, собственно, и должно быть…» - Я… Мне нужно идти, - с трудом выдавила из себя Александрия. - Подожди, Санда, ты только пришла, - упорно удерживал ее Лайтфуд, а у девушки уже начинали дергаться губы. - Александрия, позволь представить тебе Элизабет, - вмешался в разговор Рой, отрываясь от своей собеседницы. Названная девушка повернула к сестре свою белокурую голову и миловидно улыбнулась: - Здравствуй! Я так рада познакомиться с тобой, Рой много рассказывал о ваших общих приключениях. - Взаимно… - Александрия не сразу нашлась с ответом, она растерянно наблюдала за тем, как покачиваются гранатовые серьги в ушах Элизабет. – Мы были знакомы с ним... - Да-да, ты спасла его от смертельной скуки в госпитале! Рой рассказывал, что ты была настоящей маленькой феей в темном лесу больничного комплекса. - А Элизабет – та самая волшебница, которая сумела вернуть мне желание жить! – заметил Рой, подходя к светловолосой девушке и прикладывая ее руку к своим губам. Элизабет вся смешалась: - Не говори ерунды, Рой! – Она обратилась к Александрии, прикладывая ладонь к пухлым, маленьким губам и шепча совсем заговорщически. – Он меня все время переоценивает. В палате раздался искристый смех. Сестра едва сдержалась, чтобы не испустить тяжкий вздох. - Мне нужно идти, - произнесла она, покидая палату в спешке. – Я зайду к вам утром. Дорожки сада, тонувшие в ночных сумерках, струящийся аромат цветов, кусты и деревья, старый пруд, где плавали неспешно утки – все это едва интересовало Александрию сейчас. Она бегом преодолела расстояние от госпиталя до тенистой аллеи и теперь металась в сумраке, схватившись за голову руками. Давно был снят чепец, расплетены косы, и скудные остатки пудры на лице были стерты слезами. Она была готова к такому повороту, ведь жизнь не стоит на месте, и Уокер не может принадлежать ей хотя бы потому, что между ними бескрайняя пустыня прошедших лет, оба не знали друг о друге почти ничего. И какая-нибудь Элизабет рано или поздно должна была появиться, если не сейчас, то когда-нибудь после, и тогда, быть может, было бы гораздо больнее. Так должно быть, и Александрия это прекрасно понимала. Но почему, черт возьми, так больно? Девушка резко остановилась посреди аллеи, прислушиваясь. Среди стрекотания цикад и соловьиных песен, она уловила звук зажигающейся спички. Щелкнул портсигар, и до Александрии дотянулся аромат табачного дыма. Рой рядом. Он здесь.