Бессмертие. Проданная душа.

POV Кози       Ночь. Полнолуние. Такое ненавистное время суток. Именно ночью просыпается моё ненасытное второе «Я», моя вампирская сущность, которую я так ненавижу.       Глаза мои уже практически ничего не видят, их застилает такой еле ощутимый красный туман. Всё кажется красным. Вокруг меня пляшут алые силуэты. Они движутся в неистовом, словно огонь, танце смерти. Жажда... Она проснулась. Крови!       Я беспрепятственно проникаю в чью-то комнату через окно. На кровати спит девушка. Ещё одна моя невинная жертва. Красные силуэты движутся ещё неистовее. О, нет! Это просто невыносимо! Они, словно языки пламени, проникают в меня и жгут гортань, требуя утоления жажды.       Наклоняюсь над девушкой и оголяю клыки, но что-то невидимое и неощутимое будто препятствует мне. Она спит таким безмятежным детским сном. Недлинные тёмные кудри рассыпались по подушке, а на лице читалось спокойствие.       Ещё раз оголяю клыки, но опять не могу вонзить их в шею и, наконец, утолить это невыносимое желание.       Всё-таки пересиливаю себя и уже в третий раз собираюсь испить её крови, но на этот раз мне мешает то, что уже наверняка находится тут. Справа от меня в стену вонзается роза. Я вздрагиваю от неожиданности. Что бы это могло быть?       Приподнимаюсь с кровати, отвлекаясь от девушки и оборачиваюсь назад.       Возле окна с неизменно невозмутимым выражением лица стоит она, Мана. Почему же она здесь, а не в монастыре? Может, очередное поручение от Дракулы, самого отвратительного существа, о котором я слышал?       Наверно, оно так и есть. Порой меня интересует то, почему же я полюбил её, но ответа на этот вопрос я так и не нашёл. Как я подозреваю, на осознание ответа мне не хватит даже той вечности, которая мне совсем не нужна, но куплена очень дорогой ценой.       — Почему? – спрашиваю я Ману.       Действительно, почему же она препятствует ещё одной смерти? Никогда не мог понять мотивов её поступков, но отчётливо понимал, что влюблён в неё всем сердцем, всей душой. Это чувство, к сожалению, не остановить, каким бы отвратительным оно не было.       — Она невеста графа Дракулы. – отвечает Мана.       Её красивый голос как всегда твёрд и непоколебим. Несмотря на то, что она отвратительна, я всё равно люблю её этой странной, не дающей мне покоя, любовью.       — Смотря как...       В её присутствии я не мог сказать ничего толкового, мои фразы звучали глупо и нелепо, что мне весьма не нравилось.       — Имеет вечную жизнь...       На лице Маны ни единой эмоции, даже немного раздражает. Иногда становится страшно под гнётом этого тяжёлого взгляда. Просто невозможно, нереально...       Ещё некоторое время мы сверлим друг друга взглядами, а потом расстаёмся. Я знаю, что ещё долго образ этой монахини будет всплывать у меня в голове.

***

      Я бегу по лесу. Деревья мельтешат перед глазами, а яркое солнце светит прямо в глаза. Сердце бьётся сильно-сильно. Только бы успеть!       Врываюсь в церковь, широко раскрывая двери.       — Бегите! – кричу ей, но она нисколько не реагирует на мой крик.       Мана стоит, сложив ладони и устремив глаза куда-то в высоту, в небо. О, недостойная! После всего того зла, которое она совершила, она ещё смеет обращаться с молитвой ко Всевышнему? Как она смеет быть вампиром и находиться в этом священном месте?       Меня сбивают с ног люди, врывающиеся сюда. Они движутся прямо к алтарю, к Мане.       — Смотрите! Она ведьма! – в негодовании кричат они.       Двое мужчин грубо берут её под руки и ведут за остальным народом.       — Вы маскировались монахиней! – в ярости обращается к ней один из мужчин.       Эти звери тащат её в место, где уже всё готово для казни. Любой бы сказал, что вампиры тоже звери, но он бы оказался не прав. Этот грубый неотёсанный народ не лучше нас. Все эти люди, которые ведут меня на казнь в качестве свидетеля, такие же жестокие, кровожадные и беспощадные животные.       Наконец, мы пришли. Нисколько не сопротивляющуюся Ману прикрепляют к кресту, воздвигнутому в центре этой своеобразной площади и обкладывают ветвями деревьев. Она спокойно висит на кресте. Лицо её как всегда ничего не выражает, глаза устремлены куда-то в пустоту. Она смотрит поверх наших голов, говоря своим пустым взглядом, что мы ничтожны.       Пытаюсь вырваться из цепких рук этих "великих инквизиторов", чтобы хоть как-то помочь моей возлюбленной, но меня всеми силами сдерживают. Я не смогу просто так смотреть, как Мана будет гореть на костре!       К подножию креста подносят горящий факел и зажигают ветви, которые без труда воспламеняются, опаляя подол её одеяния. Как же жесток этот мир!       На лице монахини нет ни одной эмоции, ни капли страданий. Она стойко терпит всё это.       Солнце заходит за облака, начинается дождь. Пламя костра гаснет, а рядом из земли проклёвываются розы и распускаются. Они прекрасны, но Мана всё же прекраснее этих цветов.       Больше я не увижу её прекрасного строгого лица, не почувствую на себе этого тяжёлого взгляда. Душа её попадёт в ад, несомненно, ведь она продала её дьяволу мести. Так не хочется это осознавать.       Когда я встретил Ману в первый раз, она показалась мне чистой, непорочной девой, невестой Христовой. Было немного тяжко осознавать, что у меня на неё нет ровно никаких шансов, но я глубоко ошибался на счёт её непорочности. Как оказалось, она была вампиром, служила Дракуле, продала свою душу... Даже несмотря на всё это, я не мог её разлюбить. Это было выше моих сил! Я продолжал её любить, и вот сейчас она покинула меня, оставила одного на этой земле.

***

      Смерть Маны я переживал очень тяжело. Очень не хватало её тяжёлого взгляда.       Сегодня ночью я опять пришёл в спальню девушки, где мы встретились с Маной где-то два дня назад. Я сел на стул и просто думал о смысле жизни. Вдруг в комнате появилась Мана, живая. И тогда я всё понял: она тоже бессмертна, я зря страдал...