Слишком разные: история про Эй и Джей

Не знаю, сколько секунд, минут или часов мы с Джеймсом провели вот так — лежа на одной кровати на как можно большем расстоянии и уперев друг в друга испуганные взгляды. Мы с Джеймсом. Ха! Я и Джеймс, нет никаких мы. Я слышала, как он дышал, видела, как вздымается его грудь под толстым слоем одеяла, но взгляд, оба взгляда, его и мой, были неподвижны. Почти так же, как у напуганного до смерти человека, который не в силах отвести глаз от источника страха. Вот и я неотрывно смотрела в светло-карие глаза Джеймса, которые впервые пугали меня больше, чем что-либо на Земле. Мы оба, я и он, ждали, что вот-вот придет решение, какое угодно, в данной ситуации не приходится выбирать. Но решение должны найти мы сами, и, кажется, я даже могла слышать, как роятся мысли в голове Джеймса. И словно в подтверждение моей догадке он вдруг выдал: — Я в душ. И тут же добавил: — Если ты не против. Я кивнула, давая понять, что такой расклад событий меня вполне устраивает, и снова отвернулась к окну. Джеймс вскочил так быстро, что я чуть не свалилась со своей половины кровати. Несколько секунд я слышала, как он копошился у прикроватного столика, после чего дверь в ванную резко захлопнулась, и раздался шум потока льющейся воды. Повторять дважды не нужно — это и было решение. Обмотавшись простынею, я, наконец, встала и осмотрелась. В спальне творился хаос: тюль вместе с карнизом валялась у батареи, все, чему положено находиться на комоде, разбросано по полу, дверцы шкафа распахнуты, несколько полок в нем сломаны, а вся одежда кучей свалилась вниз. Боль в области шеи снова дала о себе знать. Я нащупала там присохшую рану, и что-то подсказывало, что карниз или полки определенно были к этому причастны. Прервавшийся на секунду шум воды напомнил, что времени было в обрез. Моей одежды нигде не было, никакой, я даже перерыла ту гору вещей, что валялись на полу — ничего. В последний раз оглядев комнату, я тут же вылетела в коридор. И чудо! Прямо за дверью валялись мои джинсы. Я мигом натянула их не себя, решив, что искать нижнее белье заведомо гиблое дело, и направилась дальше. Гостиная пустовала в тихом одиночестве, а вот на кухне творился такой же бедлам, как и в спальне. Вдобавок ко всему дверь холодильника была открыта нараспашку, и на полу образовалась огромная лужа. Но меня это мало волновало. Заметив на сушилке для посуды свою рубашку, я быстро надела и ее. Ботинки, к огромному моему удивлению, аккуратно стояли у входной двери, будто бы дожидаясь меня, и уже спустя минуту прохладный осенний ветер обдувал мои пылающие щеки. Я понятия не имела, сколько сейчас времени, но на улице было полно народу, и все смотрели на меня, как на умалишенную. А все потому, что я первого ноября шествовала по городу в одной рубашке и джинсах. Холода я почти не чувствовала, но понимала, что это не надолго. Даже в подобной ситуации я бы никогда не вышла без куртки, но что поделать, если вся верхняя одежда вместе с сумкой и телефоном осталась в ресторане, а бежать нужно сейчас и куда подальше. Я бы могла взять что-то из вещей Джеймса, но это значило, что нам снова придется встретиться, а к этому я пока не готова. Да и не знаю, буду ли. Одно ясно точно — дружбе, какой бы она ни была, пришел конец. Тот конец, о котором когда-то предупреждала Эрика — мы с Джеймсом, будто бомбы замедленного действия, наконец взорвались. Мысли о забытой куртке вернули мне воспоминание об инциденте с Дереком и предложенной должностью. Но это меня сейчас мало волновало, с Дереком все всегда было проще и понятнее. При следующей нашей встрече он сделает вид, будто бы ничего никогда не было, я ему подыграю, на том и покончим. А Джеймс одним своим виноватым видом будет возвращать прошлую ночь снова и снова, не позволяя ни себе, ни мне все забыть. И так будет каждый раз, стоит мне только увидеть его. Выход был только один, и я уверена, что и Джеймс знал о нем, ведь не зря же он позволил мне так быстро уйти. Сама не поняла, как добралась до дома и уже поднималась по лестнице на второй этаж. Стащив с себя одежду, которую так усердно искала в квартире Джеймса, я залезла в душ, и горячая вода окончательно вернула меня в реальность. Казалось, что на меня со всех сторон налипла грязь и единственный способ смыть ее — содрать вместе с кожей. Ногти оставляли красные полосы на теле, причиняли боль, но я не останавливалась. Лишь бы только смыть с себя это все: весь вчерашний вечер, руки Джеймса, его губы… Я не хотела чувствовать, не хотела, чтобы воспоминания возвращались. В груди застрял ком, меня пробила ужасная дрожь и, не в силах больше держаться на ногах, я опустилась на дно. Вот оно — осознание, которое, будто снежная лавина, закатывает тебя под толщу последствий, и назад дороги больше нет. Путь отрезан.

* * *

Возвращаясь домой с новыми кроссовками для бега, я увидела у своего дома черную машину, а на крыльце топтался на месте мужчина, в котором я узнала водителя Дерека. Он держал в руках бумажный пакет и, когда увидел меня на подъездной аллее, искренне улыбнулся. Я немного напряглась, но все же сумела придать своему лицу непринужденный вид, когда водитель протянул мне пакет. — Мистер О’Нил велел доставить это вам. — Что внутри? — Не могу знать, мисс. Всего доброго, — мужчина еще раз улыбнулся и пошел к своему автомобилю. Войдя в дом, я бросила покупки в прихожей и прошла в кухню, по пути заглядывая в доставленный пакет. Мои ожидания на счет Дерека оправдались — он бросил попытки построить мосты между нами, внутри были всего лишь моя куртка с сумкой. Отсутствие какой-либо записки снова подтвердило для меня то, что теперь в наших с Дереком отношениях окончательно поставлена жирная точка. Найдя в сумке телефон, я поспешила поставить его на подзарядку. Когда он снова заработал, на экране высветился один пропущенный от Джеймса недельной давности, как раз в тот день, когда мы проснулись в одной постели. Очистив историю звонков, я положила телефон и вернулась к своим покупкам. Перезванивать Джеймсу я не собиралась — эти мосты тоже сгорели дотла.

* * *

Услышав на улице сигнал машины, я тут же поспешила надеть куртку. Дайс Эткинс, мой давний университетский знакомый, пригласил нас с Эрикой на вечеринку по случаю своего дня рождения, и я договорилась с подругой, что она меня подберет у дома на своей машине. Честно говоря, сначала я вообще не собиралась никуда идти. Учитывая то, чем для меня заканчивались все предыдущие подобные мероприятия, я зареклась посещать их впредь. Но потом осознала, что с момента того злосчастного Хэллоуина прошел уже почти месяц, и то, что я переспала с Джеймсом вовсе не значит, что я должна превратить себя в монахиню. Наказания в виде усиленных пробежек по утреннему холоду и так вполне достаточно. Выйдя на улицу, я бросила взгляд на подъездную аллею своих соседей и на мгновение замерла. — Здравствуй, Арина, — добродушно улыбнулась Сьюзен Фелпс. Меня тут же бросило в краску, словно я боялась, что Сьюзен умеет читать мысли и узнает, что я вытворяла с ее сыном. Пробормотав слова приветствия, я прошла мимо и тут же снова оторопела. Из машины вслед за матерью появился Джеймс. Он замер, так же как и я, а его глаза как по щелку приняли виноватый вид. Я не видела его месяц и больше всего боялась именного этого взгляда, который никогда не даст забыть о той ночи. И не желая снова падать в старый замутневший омут, я молча отвернулась и направилась к машине Эрики. Мосты сожжены. Нас больше ничего не связывает и точка. — Вы опять поругались? — спросила Эрика, наблюдавшая всю эту сцену. — Скажем так, наши пути снова разошлись, — ответила я и, взглянув на Эрику, одним взглядом дала понять, что не желаю об этом говорить. Собрание кучки друзей для вечера настольных игр в небольшой квартире Дайса трудно было назвать вечеринкой в честь дня рождения. Тут даже торта не было, а были лишь люди, которые меня слегка раздражали, дурцкая Монополия и неприятный запах, чей источник я никак не могла определить. Спустя полчаса нахождения в подобной обстановке я откровенно заскучала. Впрочем, это было ожидаемо. Пока все остальные изображали из себя нефтяных магнатов в настольной игре, я устроилась в кресле в углу и пролистывала новостную ленту в фейсбуке. Естественно мое такое поведение тут же заметила Эрика и это не пришлось ей по вкусу. Она прихватила тарелку с сэндвичами и подошла ко мне. — Ты точно не хочешь поговорить о том, что случилось у вас с Джеймсом? — спросила она, протягивая мне тарелку. — Точнее некуда, — хмыкнула я и чтобы хоть немного успокоить Эрику, взяла угощение. — Сэндвич с тунцом — празднично. Эрика выдохнула, еще раз внимательно осмотрела меня с ног до головы, и вернулась к остальным. Есть я не особо хотела, но все же с сэндвичем расправилась. И только когда проглотила последний кусочек, я, наконец, поняла, что это был за раздражающий запах — сэндвичи. Во рту осталось неприятное рыбное послевкусие, меня начало мутить, и я тут же вскочила, направляясь к столу с напитками. Выпив воды, стало немного легче, но ненадолго — желудок снова сжался, и к тому же прибавилась головная боль. Чертов сэндвич! Чертов тунец! Чертов день рождения! — С тобой все в порядке? — Эрика снова появилась рядом, озабочено глядя на меня. — Что-то мне не хорошо, — тихо сказала я. — Пожалуй, я лучше вернусь домой. Эрика вызвала такси и провела меня на улицу, по дороге раз двадцать спросив, не стоит ли поехать сразу в больницу. От этого голова разболелась еще сильнее, и, заверив подругу, что со мной точно все в порядке, я отправила ее обратно на вечеринку. Дома меня встретила блаженная тишина и таблетки от тошноты. Выпив чашку крепкого кофе, мне стало чуть легче, и я решила отправиться спать. Но даже внезапная тошнота не стерла мысли о сегодняшней случайной встрече с Джеймсом. Я понимала, что из-за моего соседства с четой Фелпс такие встречи будут еще и еще, ведь я не могу запретить Джеймсу приезжать к родителям. Сама переехать тоже не могу. И что с этим всем делать — непонятно. С утра меня все еще мутило, но я не сочла это веской причиной для отмены пробежки. Надев утепленный спортивный костюм, я вышла из дома и трусцой побежала к парку. Зимняя морось тут же осела на волосах, из-за чего они стали похожи на губку, и я недовольно засопела, понимая, что придется потратить время на мытье головы. В парке таких отчаянных как я было человека два-три и где-то с полдюжины собак. Мысленно надеясь, что ни одна из них не привяжется ко мне, я ускорила темп. Все-таки неважное самочувствие давало о себе знать. Каждый раз, как мои ноги соприкасались с асфальтом, это взрывной волной отдавалось в животе и эхом доходило до головы. В ушах зазвенело, а желудок то и дело скручивало. Я остановилась. Испарина тут же выступила на лбу, но вовсе не от бега или мороси. Губы затряслись. Подавив первый спазм, я мигом сошла с дорожки, и в следующий миг содержимое моего желудка предстало предо мной во всей красе. — Проклятье. К сожалению, ожидаемого облегчения не наступило. Голова теперь раскалывалась, лицо горело и было полностью мокрым от пота, и снова подступала тошнота. Деваться уже некуда — я определенно отравилась. В очередной раз выругавшись, я поплелась в больницу, стараясь ступать как можно мягче. В приемной, пока я заполняла бумаги, стало чуть легче. Но когда я заняла свое место в очереди, почувствовала ужасную вонь из сумки одной из посетительниц больницы, и все повторилось снова. К счастью в этот раз я успела добежать до уборной. Через полчаса я уже была в смотровой у молодого и вполне симпатичного доктора. — Пожалуйста, лягте на кушетку, — велел доктор Мэдисон, после того, как изучил мою карту. — Сейчас я надавлю вам на живот. Это может быть больно. Я попыталась устроиться как можно удобнее и приподняла футболку. Доктор Мэдисон ощупал мой шрам в районе желудка, но кроме уже привычной тошноты я больше ничего не чувствовала. — Когда появились первые симптомы? — не прекращая осмотра, спросил доктор. — Вчера вечером, — ответила я, поморщившись, — в смотровой тоже чем-то воняло. — Я съела сэндвич с тунцом — после этого все и началось. — Вы чувствуете боль или спазмы? — Нет. Только тошнит все время, и голова кругом, будто я всю ночь на карусели вертелась. Я заметила, что доктор над чем-то задумался. Он закончил осмотр, снял перчатки и вернулся к своему столу. — Скажите, когда в последний раз у вас была половая связь? — не отрываясь от записей, спросил доктор Мэдисон. Я села и еле слышно выдохнула. Последние недели я всячески старалась забыть о проведенной ночи в постели Джеймса. — Около месяца назад, — я ответила таким тоном, будто мне было шестнадцать, и в кабинете присутствовала моя мать. — Задержка была? Что-то внутри ёкнуло, и на какую-то долю секунды я оцепенела. — Да. Но у меня и раньше случались нарушения цикла. Доктор Мэдисон, никак не отреагировав на мои слова, продолжал заполнять бланки. Я решила ему не мешать. — Что же, — наконец он поднял голову и взглянул на меня, — можете не беспокоиться, с вами все в порядке — это не отравление. — Тогда что? — я искренне не понимала, что могло вызвать подобный приступ тошноты. — Пока утверждать рано, нужно сделать некоторые анализы, но я уже почти уверен в диагнозе. Доктор Мэдисон поправил очки, и я заметила на его лице легкую улыбку. Меня это не обрадовало. Я не понимала, почему доктор так тянет, и с раздражением взглянула на него. Тот, кажется, прочитал мои мысли и тут же добавил: — Вы беременны.