Слишком разные: история про Эй и Джей

«Время меняет каждого»

Глубокий вдох, толчок, скорость. Левая нога скользнула по мокрому от дождя асфальту, и я чуть не упала. Не обратив на это внимания и не сбавляя темпа, я бежала дальше. Уши разрывала громкая музыка, но я не делала тише — это позволяло не думать о событиях последних полутора лет. Воспаленные глаза, слишком много дыма. Мир вертится, а я сломлена. Исправь меня. Я повернула на другую аллею и побежала еще быстрее. Каждый шаг с болью отдавался в висках, я снова глубоко вдохнула и ненадолго прикрыла глаза. Я бегаю по утрам вот уже почти три месяца, но до сих пор не привыкла к этому ужасному ощущению, словно все внутри начинает гореть, и тебя выворачивают наизнанку. Бег — не мое, и я каждый день я убеждаюсь в этом. Сегодня я найду способ взглянуть на тебя, Но я желаю, я хочу, чтобы мне хватило воли отвести глаза. Исправь меня. Воображение стало рисовать знакомые образы. В груди что-то прожгло, дыхание сбилось, я отвлеклась, споткнулась и нечаянно выдернула наушники. — Черт, — засопела я, возвращая их обратно. Как раз начался быстрый и ритмичный проигрыш. Я сорвалась с места, восстанавливая темп. Сердце бьется как стекло, Разбиваясь о прошлое и грядущее. Исправь меня. Я преодолела мост над небольшим прудом и помчалась в сторону выхода из парка. В боку покалывало, а во рту появился знакомый металлический привкус, но я не обращала на это внимания — боль помогала не отвлекаться. В глазах уже были вспышки. Не останавливаясь, я зажмурилась на пару секунд и потом снова устремила взгляд вперед. Руки дрожали, отчего ладони непроизвольно сжались в кулаки. Становилось еще больнее. Я найду способ сказать, что я Желала, хотела, чтобы ты исправил меня. Исправь меня! * Все же, я не выдержала и резко остановилась, согнувшись пополам. Левый бок горел огнем, во рту стоял неприятный привкус, и я сплюнула немного крови. — Черт бы тебя побрал! Рывком я вытащила из кармана олимпийки флакончик с таблетками и проглотила сразу две. Отдышавшись, я медленно поковыляла в сторону дома, сетуя, что снова не выдержала полную дистанцию. Я медленно плелась еще пустыми утренними улочками, растирая побледневшие ладони. Внутри все по-прежнему болело, но я уже три недели старалась обходиться без обезболивающих. Да, больно, но я сама виновата — переоценила себя…снова. Вот и опять стало плохо. Такими темпами это никогда не кончится. Но я попросту не могу отказаться от пробежек. Занимаясь тем, что мне не нравится, я не позволяю себе возвращаться к тому, что было раньше — это мои цепи, которые я нацепила на себя сама. Я завернула на свою улицу, быстро отряхнула спортивный костюм и поправила кепку — не хватало еще, чтобы соседи увидели, что мне плохо. Вдалеке уже мелькала техническая машина, которая очищала дороги от грязи и листьев, которые, хоть и в небольших количествах, но уже стали осыпаться. Ветер напомнил мне, что уже давно наступила осень, а тяжелые серые тучи о том, где я нахожусь — ничего не меняется абсолютно. Как только я ступила на подъездную аллею, ко мне медленно вышел лохматый рыже-серый пес. Я улыбнулась и присела. — Как ты постоянно выбираешься со двора? — хмыкнула я, гладя косматую морду собаки. — Откроешь мне свой секрет? А, Руперт? Пес как-то жалобно заскулил и понурил голову. — Тяжело тебе без хозяина, я понимаю, — выдохнула я, поднимаясь. — Идем во двор. Я медленно завела грустную собаку в сад и закрыла за ним калитку. От прежнего Руперта, который бросался и гавкал на меня не осталось и следа. Долгое отсутствие хозяина слишком повлияло на него. Я вздохнула, покачав головой. Вот уже почти три месяца я здесь, а Руперту становилось все хуже и хуже. От Сьюзен, моей соседки, я узнала, что Джеймс Фелпс уже год как обитает в США. Его девушка Шарлотта получила там какую-то должность, и Джеймс поехал за ней в штаты. Оливер же, который мог послужить для Руперта джеймсозаменителем, уже долгое время отсутствовал на каких-то съемках. Его я тоже ни разу не видела за эти месяцы, но по рассказам Сьюзен, у близнецов жизнь протекала ручьем. В отличие от моей… Толкнув дверь, я вошла в холл. В нос тут же ударил резкий запах медикаментов, к которому я никак не могу привыкнуть. Тут же я заглянула в гостиную, чтобы удостовериться, что все в порядке. В некогда уютном зале стояла койка, домашняя капельница и отдельная тумбочка с лекарствами. Но не только эта комната, а и весь дом превратился в госпиталь. Я поджала губы и выдохнула: — Как дела, бабуль? Бабушка, сидевшая в инвалидной коляске, оторвалась от своего телевизора и улыбнулась мне. — Все хорошо, внучка. — Миранда скоро придет, — напомнила я, переминаясь с ноги на ногу, живот все еще болел. — Я быстро в душ и будем завтракать. — Может помочь? — предложила бабушка. — Я понимаю твое рвение, но врачи запретили любое напряжение, ты же знаешь, — хмыкнула я. — Так что смотри утреннее шоу и не вздумай ничего делать. Быстро преодолев лестницу, я зашла в свою комнату и скинула спортивный костюм. Три месяца, почти три месяца, а я никак не привыкну к этому. Наверное, никогда нельзя привыкнуть к тому, что близкий человек прикован к инвалидной коляске и не ходит… Здоровье бабушки испортилось после нового года, что-то с позвоночником. Ей сделали операцию, но безуспешно — состояние только ухудшилось. А так как возвращаться в Киев бабушка наотрез отказалась, мне пришлось переехать в Бирмингем. В прочем, все равно я не собиралась жить в Киеве после окончания университета, но все же Бирмингем в мои планы как-то не входил… Приняв душ и высушив волосы, я оделась и спустилась вниз, прихватив и сумку. Еще раз проверив, в порядке ли бабушка, я стала разогревать вчерашнее рагу, но только одну порцию. Сама ограничусь кофе, так как уже опаздываю на занятия. Я снова училась, но уже в Бирмингемском университете. Это была своего рода магистратура, но в другой стране и немного по другой специальности, нежели та, что была раньше. Учитывая, что у меня уже имеется одно высшее, училась я по сокращенной программе. Так что через полтора года я получу свой второй диплом. Раздумья об учебе повернули мои мысли в сторону сестры, которая в этом году как раз пошла на второй курс. Финансовое состояние наших родителей позволило оплатить ее обучение в одном из лучших университетов Польши. Маша — будущий журналист, и она была от этого в восторге. Мы практически не общались, но я знала, что у нее все хорошо, по крайней мере, с финансовой стороны — отец сделал ей специальную карту, куда каждый месяц перечислял приличную сумму. Я же была предоставлена сама себе. Родители полностью оплачивали все нужды бабушки, перечисляли все сразу на счет больницы, дабы я не могла ничего снять. Единственное, что они оплатили год моего обучения как компенсацию за то, что согласилась переехать. Но даже если бы они и дали мне деньги, я бы не взяла. Последний год окончательно и бесповоротно вырыл огромную пропасть между нами. И вот она я — двадцатиоднолетняя иммигрантка, с учебной визой и без гроша в кармане. Сказали бы мне год назад, что все обернется именно так, я бы ни за что не поверила. На тот момент мне казалось, что все прекрасно, и я думала, что так будет и дальше. Я приняла очередную дозу антибиотиков и поморщилась — ничего, скоро все закончится, меньше месяца осталось. Следом я глотнула витамины и запила их кофе, хоть врачи и запрещали подобное — плевать. — Я уже ухожу, — оповестила я бабушку, поднося ей завтрак. — Побольше отдыхай. — Как обычно, Арина, — выдохнула бабушка. Я одобрительно кивнула, накинула куртку и вышла на улицу. К дому как раз подходила Миранда, бабушкина сиделка. — Доброе утро, — улыбнулась женщина. — Я могу задержаться сегодня, — сказала я. — И не позволяйте ей долго быть на улице, уже холодно. — Конечно, — Миранда кивнула. — Мне приготовить обед? — Нет, не стоит, — я выдохнула, вспоминая, что в холодильнике ничего нет. — Я…принесу что-то с работы. В этот момент в сумке зажужжал телефон. Я попрощалась с Мирандой и зашагала в сторону остановки. — Я слушаю, — сказала я в трубку. — Где ты? — на другом конце раздался раздраженный голос. — Ты же знаешь, что сегодня собрание факультета. Нам нужно все подготовить. — Я уже еду, Эрика, — я закатила глаза. — Не паникуй раньше времени, мы все успеем. — Все должно быть на высшем уровне, ты понимаешь? — тараторила девушка. — Это первое мое собрание в должности главы студенческого сообщества. — И как твой заместитель, — продолжала я, — скажу, что все пройдет просто превосходно. — Надеюсь, — Эрика наконец-то угомонилась. — Просто приезжай скорее, ты нужна мне. — Двадцать минут. Я запихнула телефон обратно в сумку и заскочила в автобус. Эрика. Именно она сообщила мне, что в Бирмингемском университете проходил набор на осенний семестр, куда она сама как раз поступала. Я тоже решила попробовать свои силы, и вот теперь мы вдвоем изучаем менеджмент организаций торговли. Конечно же Эрика быстро сообразила, что к чему, влилась в самый влиятельный круг университета и стала главой студенческого сообщества. Меня она сделала своим заместителем, но чисто по дружбе. К власти я больше не рвалась. Ни в этот раз… Как и обещала, ровно через двадцать минут я приехала в университет и направилась в кабинет для собраний студсовета. В обычные дни он отлично служил для нас комнатой отдыха для «избранных». Толкнув дверь в своей привычной манере, я прошла вперед, но тут же замерла. Эрика была прижата к стене, а высокий брюнет как раз изучал своим языком полость ее рта. Я закатила глаза и громко кашлянула — парочка тут же отскочила друг от друга. — Арина? — Эрика неловко улыбнулась, поправляя блузку. — Ты…быстро. — Вам повезло, что это я, а не декан, — хмыкнула я. — Привет, — парень быстро прошел мимо меня, и проскочил в дверь. — И тебе доброе утро, Джон, — бросила я, разворачиваясь к выходу. — Я так понимаю, к собранию ты уже подготовилась? — Не совсем, — Эрика пожала плечами. — Оказалось, что у меня сейчас окно, так что я все успею сама. — Ты же помнишь, что меня не будет сегодня? — я решила удостовериться, не вылетел ли этот маленький факт из светлой головы подруги. — Да, конечно, — Эрика замерла посреди коридора, и ее лицо приняло уставшее выражение. — Опять она, — вздохнула девушка. — Отвадь ее как-нибудь, она меня уже достала! Увидимся на третьей паре. — Беги, — выдохнула я, и перевела взгляд на крохотную первокурсницу, которая спешила ко мне. У нее были забавные квадратные очки и два темных хвоста. Вообще эта девушка казалась милой, но раздражала своей приставучестью. — Эрика уже ушла? — пискнула Эйвис, глядя на меня снизу вверх. — Да, ее не будет весь день, — я размеренным шагом продолжила свой путь к аудитории. — У меня здесь есть несколько предложений по улучшению работы студенческого сообщества, — тарахтела девушка, продолжая тащиться за мной. — Я уже передала на рассмотрение семнадцать файлов, но мне так и не ответили. Вот этот восемнадцатый. Может быть ты передашь его Эрике? Я резко остановилась и повернулась к первокурснице. — Конечно передам, — я широко улыбнулась, забирая у той папку. — А ты иди, — я провела рукой по одному из ее хвостиков, — выучи строение какой-нибудь лягушки. — Я изучаю литературу, — заикаясь, поправила Эйвис. — Разницы я не вижу, — снова улыбнувшись ей, я свернула к лестницам. Отойдя на приличное расстояние, я выбросила желтенькую папку в ближайшее мусорное ведро, и поспешила на пару. Бедная девочка, никогда не узнает, почему ее предложения не были рассмотрены. Занятия прошли достаточно быстро. Правда Эрика успела откровенно достать со своим собранием, особенно когда узнала, что вместо ароматизированных стикеров привезли обычные. Решив все же не испытывать судьбу, после последней пары я втихую выскочила из университета. Не хватало еще пропустить работу из-за этого дурацкого собрания. Через минут пятнадцать я зашла с черного входа в забегаловку под названием «У Антонио». Мне не нравилась ни эта пиццерия, ни то, что я работаю здесь официанткой, но это, как и пробежки, входило в список того, чем я должна себя пересиливать. Зарплата, конечно же, была мизерной, да и чаевые не спасали, потому что здесь в основном ели либо студенты, либо подростки. Моя смена длилась до восьми вечера, а потом я снова возвращалась домой, чтобы отпустить сиделку и сделать домашнее задание. Моя жизнь стала рутинной. Каждый день один и тот же алгоритм: подъем, пробежка, университет, работа, дом. И так по кругу. Я не позволяла себе никаких развлечений — нельзя, иначе все, над чем я так трудилась последние три месяца, полетит к черту. Нельзя нарушать терапию… На пороге дома меня встретила Миранда. Женщина уже привыкла к тому, что я никогда не опаздываю и прихожу в одно и то же время, поэтому она ждала меня в холле в верхней одежде. — Как у нее дела, все хорошо? — я кивнула на гостиную. — Есть улучшения, — Миранда улыбнулась. — Скорее всего, скоро врачи разрешат недолгие прогулки. — Спасибо, — я благодарно кивнула, кладя две коробки с пиццей на тумбочку. — Завтра как обычно? — перед уходом спросила женщина. — Да, — ответила я. — На холодильнике я оставлю список покупок, и нужно будет приготовить обед. — Конечно, — кивнула Миранда. — Доброй ночи. — И вам, — снова улыбнулась я, закрывая двери за сиделкой. Я заглянула в гостиную. Бабушка, как всегда в это время, уже спала. Внутри стало немного спокойнее от того, что есть небольшие улучшения. Я очень надеюсь, что бабушка снова станет на ноги во всех смыслах этого слова. Разогрев немного пиццы, я примостилась за столом вместе с ноутбуком, и продолжила писать свою научную работу для осенней конференции. За последний, не лучший год моей жизни, очень сильно село зрение. Поэтому теперь я была вынуждена надевать прямоугольные очки в черной оправе при чтении и каждый раз за компьютером. Вообще, врачи прописали носить очки постоянно, но все же я не настолько решила наказать себя, чтобы к пробежкам и работе в забегаловке добавить еще и очки. Я совершенно потеряла счет времени, полностью сосредоточившись на научной работе. Голова начала болеть, и только тогда я взглянула на часы — было начало третьего ночи. Выключив ноутбук, я достала из сумки флакончик с таблетками и снова приняла сразу две. Спать оставалось меньше четырех часов, но так даже лучше. Я быстро поднялась в свою комнату, переоделась и легла в холодную постель. На улице начал накрапывать дождь, и звук капель, разбивающихся о карниз, мешал спать. Я повернулась к стене, поджала ноги под себя и полностью накрылась одеялом. Живот снова болел. Я знала, что в ящике стола лежит флакончик с обезболивающим, но нельзя — нужно терпеть. Скрутившись еще больше, я сильнее сжала угол одеяла и попыталась расслабиться — боль начала уходить.