И появится новое предание

Спал Маркус плохо, он во сне все разрабатывал стратегию, как разрушить коварные планы лорда Харланда, как убедить того, что его отряд обязан сопровождать мальчика и его, лорда Харланда, в столицу. Он ворочался на узкой кровати, сбивая простыни и отбрасывая в стороны одеяло c подушкой. Так ничего и не придумав, он проснулся с тяжелой головой за пять минут до побудки. Пока умывался и смотрел в маленькое зеркальце над умывальником на свое помятое лицо, как с перепоя, в его умную голову тоже ничего путного не пришло. Он уже решил, что если не удастся убедить лорда Харланда в необходимости его присутствия возле него, то он последует в замок Харлех тайно, и будет наблюдать за экспедицией на расстоянии, благо опыт подобный имелся, и разведчиков в его небольшом отряде половина, ничуть не меньше. Именно с этой мыслью и твердым убеждением в своей правоте Маркус спустился в пиршественный зал, где его уже ожидали воины и королевский посланник, чтобы приступить к утренней трапезе. — Маркус, — обратился к нему Харди, как только все расселись за столом, — лорд Харланд просил вам передать, чтобы вы и ваши воины быстро позавтракали и собрались во дворе замка. У него небольшой гарнизон в крепости, охраняющий замок и ближайшее поселение, поэтому он был бы счастлив, если бы его солдаты остались здесь, а ваш отряд оказал бы ему честь сопровождать его к будущему супругу. «Вот оно что, — обрабовался воин. — Я тут голову ломаю, придумываю, как к нему подобраться, затесаться и не вызвать подозрений, а он мне уже и роль уготовил. Как хитро задумано! Ну да, ну да! Ему же свидетели нужны, чтобы все по-настоящему было, и свидетелей лучше не придумать, как воины его величества и их командир. Так что, Харди, ты не скоро еще дома окажешься». У Маркуса сразу же улучшилось настроение, появился аппетит, он даже нежно возлюбил лорда Харланда. Он с удовольствием съел ломоть свежего хлеба с медом на десерт, запив большой порцией горячего ароматного напитка, настоянного на травах. Он, как и большинство настоящих альф, был неимоверным сладкоежкой, порой отказываясь в пользу лакомства от куска мяса. Маркус, сыто отрыгнув, погладил себя по полному животу, сразу потянуло в сон, хотя он вроде бы только что встал. Оглядев своих воинов, заметил, что и у них глаза слегка осоловели от обильной трапезы. Но это ненадолго, как только они сядут на своих коней, сонливость как рукой снимет. Еще раз взглянув на своих воинов, он подмигнул правым глазом Просперу, своему помощнику, правой руке, другу, тот правильно понял сигнал, и сразу сгреб со стола хлеб, мясо и сыр в свою холщовую походную сумку — мало ли когда еще удастся сытно поесть. Другие воины последовали его примеру, и скоро стол опустел, на нем ничего не осталось, как будто и впрямь ничего не было. И только Маркус и королевский посланник ничего не взяли с собой, статус командиров не позволял этого делать. Да и зачем? Любой из его воинов будет рад отдать ему свою последнюю краюху. А Харди они тоже накормят, может, последнее и не отдадут, но поделиться поделятся. Осталось наполнить личные фляжки холодной колодезной водой и можно считать, что они готовы к походу. Об остальном пусть лорд Харланд сам позаботится. Пробежавшись глазами по пустому столу, Маркус неспешно поднялся и направился к выходу, все последовали за ним. Когда его нагнал Проспер, Маркус замедлил шаг и тихо, одними губами, произнес: — Мы никогда нигде не воевали, только охраняли посланников в нашем довольно тихом государстве, мы охрана, ни разу не бывавшая в переделках. Обо мне можно говорить все, кроме участия в военных баталиях, но лучше молчать, если не спрашивают. Передай всем. Проспер еле заметно кивнул и отошел от своего командира. Маркус улыбнулся Харди и, приблизившись к нему, поинтересовался, за столом не стал этого делать специально, не хотел, чтобы слуги лорда Харланда слышали эту, пусть и несекретную информацию: — Вы с нами? Или во дворец? Харди вздохнул, он хоть и не боялся разбойников, которых усилиями короля последнее время совсем не осталось в лесах и на проезжих трактах, но путешествовать под охраной все же спокойнее. — Двоих воинов дашь? — поинтересовался он, хитро прищурившись. — Дашь, поеду домой. «Дам, конечно, дам», — чуть не расцеловал его Маркус. Ну, никак не вписывался королевский посланник в его хитросплетения — одно дело разговаривать жестами, мимикой, взглядами со своими воинами, которые его знали и доверяли ему безоглядно, и совсем другое дело с простодушным королевским посланником. — Джереми и Джейд тебя устроят? — стараясь не выдать свою радость, спросил Маркус. Харди наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как выглядят эти двое. Он, как истинный аристократ, никогда не опускался до того, чтобы запоминать имена простолюдинов, пусть то слуги, крестьяне или воины, для него они просто люди ниже его рангом и не стоящие его внимания. Из всей охраны, сопровождавшей его к лорду Харларду, он знал по именам только Маркуса и Проспера. Проспер, как и он, был аристократом, как и он, не первым ребенком в семье, ни альфа, ни омега, а бета, который мог заслужить титул лорда только благодаря своей преданности королю и находясь у того на службе. Хотя, впрочем, титулы им были ни к чему, передавать их было некому, не могло у них быть наследников, только случайно. А вот с Маркусом, хоть тот и не был аристократом, он был знаком давно, еще с тех времен, когда его, совсем молоденького высокородного альфу, приняли на военную службу в элитный королевский гарнизон, где служил тогда и Харди. Маркус был красавцем даже по меркам альф — с гривой темно-русых волос и глазами, меняющими цвет от голубого до темно-серого в зависимости от цвета неба. Он хоть и родился в семье простолюдинов (его родители владели обширными лесными массивами и успешно продавали строевой лес) был хорош во всем — умен, сообразителен не по годам, силен. Он внешне не производил впечатления силача, сила у него была какая-то внутренняя. А ум порой так умело скрывал за прекрасной артистической игрой, что, как гласит легенда, однажды во время разведывательной операции, сдерживая натиск превосходящего по численности врага, и давая возможность своему отряду отступить и спастись, был ранен и попал в плен в бессознательном состоянии. Там он разыграл такого полного дегенерата, когда пришел в себя, что его тотчас отпустили, сочтя за блаженного, которого держали при войске, чтобы он молился за души павших. А убогих и больных, как известно, обижать нельзя. Так враги и не догадались, что в их руках побывал сам знаменитый Харлин (для всех же он был милашкой Маркусом, даже не все воины знали его настоящее имя, точнее совсем немногие знали, что Харлин и Маркус одно и то же лицо), наводящий ужас на их легионы мгновенными атаками во главе своего отряда, невесть откуда появляясь и невесть куда исчезая. Впрочем, и все его десять братьев, которые были омегами, подтверждая этим чистоту рода — ни одного беты уже на протяжении нескольких поколений — тоже были красивы и умны, и в жизни устроены неплохо, став супругами влиятельных или богатых альф. Вот только Маркус не торопился вступить в брак, продолжая служить верой и правдой своему королю, хотя титул лорда ему не заработать никогда, только за какие-то особые заслуги, которых в мирное время становилось все меньше и меньше. — Как, говоришь, их зовут? — переспросил Харди, так и не идентифицировав имена воинов с их внешним видом. — Они тебе понравятся, — улыбнулся Маркус, зная эту привычку Харди, морщить лоб, пытаясь вспомнить то, чего никогда не знал. Он не сердился на него за то, что тот не запоминал имена его воинов. Зато, если у Харди требовалось узнать что-то об аристократах, то он тебе выложит все, начиная с Создателя, так уж была устроена его память, помнить и знать только о себе подобных. Маркус не зря предложил Харди этих двоих, во-первых, они служили под его началом не так давно, он им, конечно, доверял, но не так безоглядно, как тем, с которыми прошел огонь и воду. Во-вторых, они не были разведчиками, а простыми рубаками, что подходило больше для Харди и меньше для Маркуса. И, в-третьих, договариваться и общаться знаками с восемью было бы проще, а большего количества воинов для его миссии не требовалось. Воины Джереми и Джейд, действительно, понравились Харди — рослые, широкоплечие, на могучих конях, они одним своим видом могли разогнать шайку разбойников. Да и сам Харди не промах, мечом владел не хуже любого из них, недаром служил в том же легионе, что и Маркус, до того, как король сделал его своим посланником. Попрощавшись с троицей, возвращающейся домой, Маркус поднялся на крепостную стену, чтобы убедиться, что они благополучно пересекли долину и скрылись в ближайшем леске. Оставшиеся воины уже сидели на своих конях, дожидаясь, пока лорд Харланд подаст команду на отъезд — тот все никак не мог разобраться с каретой, в которую пытался погрузить все необходимые вещи для него самого и для своего будущего супруга. Сам же он до замка Харлех собирался ехать верхом. Не зная, что умеет и чего не может лорд Маверик, его будущий супруг, решил все же приготовить для него карету. Пусть в замке и есть повозки на любой вкус, но он не беден, чтобы таковым выглядеть в глазах обитателей Харлеха, для них он должен предстать во всем блеске высокородного альфы, назначенного на роль супруга брата короля. От этой мысли холеное лицо лорда Харланда скривилось и уже не выглядело таким красивым, что не ускользнуло от внимательного взора Маркуса, который краем глаза наблюдал за любым действием того и пытался читать все мысли, отражающиеся на его лице. «Должен еще лорд Харланд попрощаться со своим омегой, или тот должен появиться на крыльце», — шевельнулась у Маркуса мысль, когда он, спустившись со стены, приблизился к отряду и взял по уздцы своего жеребца, которого до этого пытался держать конюший, и что совершенно не нравилось коню — тот непрерывно фыркал и норовил встать на дыбы. И тут Маркус увидел его, скорее сначала почувствовал его запах. Как завороженный, он повернулся к крыльцу, и столкнулся с внимательным взглядом карих глаз молодого омеги. Судя по одежде, то был крестьянин. «Не суждено твоему мальчику, если такое случится, стать королем, — усмехнулся Маркус, — Сначала тебе надо было бы родиться если уж не лордом, то, по крайней мере, аристократом». Он смотрел на него и не мог отвести взгляда, все творящееся вокруг него сразу отошло на второй план, он перестал слышать возгласы воинов и нетерпеливое ржание их коней, он никого не видел, кроме того, кто стоял на крыльце. Парень, тоже не отводя взгляда и не моргая, смотрел на Маркуса. Его глаза постепенно стали округляться, в них сквозило такое удивление, что тот только силой воли заставлял не выдать ни себя, ни его, и не кинуться навстречу мужчине в его объятья. Легкий ветерок, гулявший во дворе замка и должный как бы рассеять феромоны омеги, казалось, наоборот, все их принес к Маркусу и окутал невидимым облаком. Прикусив с силой нижнюю губу, чтобы не завыть, Маркус, наконец, отвел взгляд и посмотрел на лорда Харланда. Тот, как ни в чем не бывало, продолжал заниматься своими делами, совершенно никаким образом не прореагировав на появление течного омеги на крыльце. «Этого не может быть, — простонал про себя Маркус. — Потому что этого быть не может. И либо лорд Харланд не альфа, либо у него железная выдержка и сила воли, либо он принимает какие-то снадобья, чтобы не обращать внимания на своего омегу». Когда Маркус снова взглянул на крыльцо, парня там уже не было, но его запах по-прежнему преследовал его, не давая собраться с мыслями. Быстро окинув взглядом замок, он заметил его в окне на втором этаже, тот улыбнулся ему и, поцеловав кончики своих пальцев, прикоснулся ими к стеклу, как бы посылая поцелуй Маркусу. Мужчина тоже улыбнулся ему в ответ только уголками губ. Они оба ввязались в игру, начатую другими, стараясь выиграть, и при этом не выдать друг друга, иначе игра так и закончится, не начавшись.