И появится новое предание

— Куда мы едем? — поинтересовался утром лорд Болдуин. Он выглядел гораздо лучше, чем накануне. И теперь, выпрямляя спину, как учили, гордо восседал на гнедом жеребце, что с трудом удалось купить для него в деревне, где они ночевали. — Домой, — мечтательно улыбнулся Маркус. — Домой. — У тебя есть дом? — попытался удивиться Болдуин. — У каждого человека должен быть дом, куда он смог бы вернуться после долгого пути. Иначе путь его не определен и слишком длинен, — заметил мужчина, легко поднимаясь в седло и трогая бока коня ногами, посылая вперед… В хорошей компании, давно известно, дорога вдвое кажется короче. К вечеру Маркус с Болдуином подъехали к деревне, больше похожей на небольшой городок. Паренек решил, что они здесь заночуют, чтобы утром снова тронуться в путь, но Маркус только заскочил в лавку со сладостями и накупил разнообразных конфет, что там нашлись. — Ты любишь конфеты? — поинтересовался Болдуин, снова забираясь в седло. — Еще как! — хмыкнул Маркус. — Но я везу их тому, кто их больше любит, чем я, — моему деду. И тоже вскочив в седло, пустил коня галопом. Он даже не оглядывался, чтобы посмотреть, не отстал ли Болдуин, заблудиться здесь просто негде. Пятнадцать минут таким ходом по прямой, как стрела, дороге, и на взгорке появится родительский дом… Маркус спрыгнул с коня почти на полном скаку, даже не натянув поводья возле дома, и с криком «деда» кинулся на шею старику, до этого мирно дремавшему в кресле, стоявшем на высоком крыльце. — Эдмонд, — старик стиснул Маркуса в объятиях так, что Болдуину, подскакавшему следом, показалось, что у того хрустнули все косточки. — Живой, здоровый, — дед, несмотря на свой возраст, с легкостью оторвал внука от пола и покрутил вокруг себя, словно тот ничего не весил или был ребенком. — Рад, что с тобой все в порядке, а то в тот последний раз, когда ты приезжал домой, была рана на ране на теле, которое-то и телом трудно было назвать — кожа да кости. — Ты преувеличиваешь, дед, — Маркус смеялся в голос, даже не пытаясь скрыть своей радости от встречи с любимым человеком. Хорошо, что дед не знал, что он заходил совсем недавно с Мавериком, а то бы обиделся на веки вечные. — Я конфет в лавке купил, что ты любишь. Веди в дом, ужином вели накормить, а потом будем чай пить и рассказы рассказывать о житье друг другу — ты мне, я тебе. И знакомься, это мой друг — лорд Болдуин. Маркус представил деду парня, стоявшего возле крыльца и державшего за поводья коней. Старик махнул рукой: — Отпусти их, сейчас ими конюх займется. Вижу, он уже бежит сюда. А вас в дом прошу. — Господин Харлин, господин Харлин, — забегали, засуетились слуги вокруг Маркуса. — Ничего не понимаю, — изумился лорд Болдуин, когда они уже чинно попивали чай со сладостями за низким столиком, переместившись из столовой в библиотеку. — Вы мне представились, как Маркус, дедушка вас назвал Эдмондом, а слуги величают господином Харлином. Как же вас на самом деле зовут? — Это длинная история, — не дал ответить Маркусу дед. Он вообще весь ужин проговорил с лордом Болдуином, по всему было видно, что тот ему очень понравился и острым язычком, за словом в карман не лез, и вежливым обхождением и учтивостью к старшим. Дед старался очень подробно отвечать на все его вопросы, получая такое же внимание взамен. Даже у Маркуса где-то далеко внутри шевельнулось чувство ревности и тут же угасло — старики всегда тянутся к детям и молодежи. — Одним словом здесь не рассказать, — дед положил конфету на язык, почмокал, а потом запил большим глотком чая на травах. — Но вкратце это звучит так — у Эдмонда девять старших братьев и все они омеги. И вот рождается десятый ребенок в семье — маленький альфочка. Лорд Болдуин ахнул — какая оказывается большая семья у Маркуса. Он-то был в семье один, а братик у него родился, когда отец второй раз женился. — Вот и представьте — четверо дедов, двое родителей, девять братьев, все они никак не могли прийти к соглашению, как назвать новорожденного. Хорошо еще слуги не вмешались в процесс имярека. Целый месяц ребенку имя выбирали, в итоге у нас осталось только три — Харлин, Маркус, Эдмонд. Никак не могли на каком-нибудь остановиться, а потом порешили, а пусть он у нас и будет Харлин Маркус Эдмонд, как ни назови, все истинное имя мальчика будет. Вот если бы он получил титул лорда, то была бы проблема, хотя и это не проблема, — дед махнул рукой. — Ну, был бы он у нас лорд Харлин Маркус Эдмонд. Весело-то как — оставь одно имя и уже сокращение. Вот тебя кратко как родители в детстве называли? — Боли, — не задумываясь, ответил Болдуин. — Или Болд. Кому как нравилось — один папа так, другой этак. — Вот и мы. Кто Эдмонда Харлином зовет, кто Маркусом. Эй, соня, — дед ткнул в бок мужчину, задремавшего под негромкую болтовню старика и парня. — А тебе как больше нравится? — Честно? — Маркус зевнул во весь рот, здесь он мог быть самим собой и не думать о дворцовом этикете. — Как хотите, зовите, хоть горшком, только в печь не сажайте. — Ладно, пусть дремлет, — снова обратился дед к лорду Болдуину. — Харлином он был воином… — Так этот тот самый знаменитый Харлин, о котором легенды слагают? — ахнул тот. — Не знаю, какой он был знаменитый воин, но был говорят, а потом поступил на службу к королю под именем Маркуса. Ну, а сейчас видимо будет использовать свое третье имя, — дед хихикнул, как ребенок. — Надо было больше имен оставлять. Всем бы применение мой мальчик нашел, не сомневаюсь даже… Маркус, не выдержав их лестной болтовни, ушел спать, оставив деда и парня в библиотеке. А утром, проснувшись, застал их во дворе, словно и не расставались эти двое вовсе — старый учил молодого, как меч правильно держать. Маркус хмыкнул, а ведь сошлись, сговорились — лорд Болдуин только морщился, когда дед стукнул его несильно палкой по спине за ошибки, как Маркуса когда-то давно… А потом он их встретил во время прогулки по лесу, а потом… — Куда мы едем? — поинтересовался Маверик, высунувшись из окна кареты. Лорд Сэмюэль категорически отказывался ехать верхом, ссылаясь на нездоровье и возраст. Но и в карете один трястись не желал, компания ему нужна была, вот братья и договорились, что по очереди будут развлекать отца разговорами. И первому выпало по жребию Маверику. — Точно не знаю, — Рейнард гарцевал рядом на черном, как ночь, жеребце. Тот нервно прядал ушами и косился в сторону кобылы Маверика, что трусила на длинном поводке за каретой. А седок, видя его нервозность, рукой в перчатке ласково трепал по шелковистой гриве. На лошадей трех стражников, сопровождавших их, жеребец не обращал никакого внимания. — Так все же куда? — переспросил Маверик, снова появившись из окна. — Туда, — и Рейнард уверенным жестом показал направление. — К Аллистэйру, только не во дворец. Кто-то же должен знать, где живут родители Харлина. Хотя вряд ли. Король создал такой ореол таинственности вокруг своего самого знаменитого воина, которого отправил на смерть, не задумавшись, с завидным хладнокровием. И он замолчал, вспомнив, как плакал и просил рассказать брата, где погиб Харлин, чтобы хотя бы изредка навещать его могилу. А тот только произносил «нет» твердым, почти ледяным голосом. А еще говорил, что тот человек ему не пара, но сейчас он его слушать не станет, а сам решит — пара ему Харлин, уже Маркус, или нет. Вот только бы найти его и поговорить. — Искать будем родителей Маркуса, это, пожалуй, будет несколько проще, — помолчав, продолжил он. — Но опять же, после тех торгов, о которых вы с папой рассказывали, будет сделать это непросто. Одним словом, будем искать. Если инкогнито поселиться в столице, то, поговорив с людьми, служившими под началом Маркуса, думаю, можно что-то выяснить. — А я бы искал его в родительском доме, — снова высунулся из окна Маверик. — А ты знаешь, где это? — незлобно поинтересовался Рейнард. Ему и самому приходила в голову эта мысль, сначала заехать в дом, где родился и вырос Маркус, а уж потом двигаться в столицу. — Примерно. — И выспрашивать о ком будем по дороге — о Харлине, о Маркусе? — А сразу об обоих, — рассмеялся Маверик. — У него два имени? Два. Может и человека тоже два — один знаменитый воин нашего братца, а второй незаметный командир охранного отряда. «А ведь он прав. Маверик бывает иногда прав», — улыбнулся Рейнард, посылая коня вперед.