Кольцо Единства

      Сегодня в Ривенделле не слышно было песен и музыки. Их заменили встревоженный шёпот и вздохи. И для того были основания: и Гэндальф, и эльфы Глорфиндэля вернулись ни с чем. Им не удалось догнать назгулов, они не вернули пропавших хоббитов и не отобрали у призраков Единое кольцо. Но, хотя надежды на счастливый исход таяли, сидеть без дела и ждать было бы преступлением. Во дворце Элронда собрался самый большой Совет из всех, что когда-либо созывались. Пришли даже те, кто раньше являться не планировал: на обширной веранде едва хватило места, и представители разных народов и областей Средиземья сидели в напряжённой тесноте.       — Ты бы подвинулся, а? – рыжебородый гном недобро глянул на лихолесского эльфа и поёрзал на скамье.       — А ты не мог бы прибрать бороду? – в в тон ему ответил тот и поглядел сверху вниз.       Гном хотел ответить ещё что-то, но его ткнул в бок другой гном, старший: на веранду вошли последние трое, члены Белого Совета. Элронд занял одно из кресел на возвышении, Галадриэль села рядом с ним, а Гэндальф предпочёл уместиться на скамье рядом с печальным Арагорном. Поднялась новая волна шёпота. Но маг постучал посохом по полу, и все притихли, а Элронд начал:       — Мы хотели собрать вас всех здесь, чтобы обсудить, что делать с Единым Кольцом. Но теперь нам придётся изменить тему. Враг заполучил свою вещь, и теперь мы должны предположить, что он будет с ним делать и как нам противостоять его воле.       — Но как же так? Как же так вышло? И зачем я только подобрал это Кольцо! – по щеке старого Бильбо скатилась слеза.       — Я расскажу, — Арагорн поднялся и прямо, но с безграничной виной в глазах оглядел Совет. – Мы ночевали на холме Амон Сул, когда на нас – меня и четырёх хоббитов – напали назгулы. Врагов было пятеро, в том числе их предводитель, Ангмарец. Возможно, Фродо всё-таки надел Кольцо, и это придало призракам сил. Чародей столкнул меня вниз, и я потерял минуту, может, две. За это время они успели захватить Единое и трёх хоббитов. Спасти я успел только Мериадока.       — Да, так и было, — юный полурослик тоже поднялся. – Но не стоит винить во всём Шатуна. Он сражался изо всех сил, и мы – тоже. Пусть лучше Гэндальф объяснит, почему бросил нас в беде!       Все взгляды устремились к Гэндальфу, ведь пока только Элронд и Галадриэль знали, что случилось. Маг же встал со скамьи и ободряюще взял Арагорна за плечо.       — Я понимаю твою обиду, храбрый Мерри, но в этом мире есть силы, способные чинить мне препятствия. Я готов разделить вину с этим человеком и объяснить, что случилось. Увы, но глава Белого Совета, Саруман Мудрый, оказался предателем. – Собравшиеся охнули и примолкли, а маг поведал, как Саруман вместо того, чтобы дать хороший совет, звал на свою сторону, предлагал захватить Единое и установить новую власть. А потом, стоило отказаться, заточил на шпиле Ортханка.       — Что же это выходит? – когда Гэндальф закончил, решил выступить посланник Гондора, Боромир. – Мы теперь словно меж двух огней! Мало нам было одного Врага, так тут вылез второй. Но это ничего. Придётся поднапрячься, но мы их поборем.       — Откуда такая уверенность? – подал голос старый гном, Глоин из Эребора.       — Потому что один гондорец стоит сотни орков, и мы что-то не заметили, чтобы с возвращением Кольца Враг стал сильнее. Скорее наоборот. Мой младший брат недавно с треском вышиб орков из Осгилиата, и они бежали в Мордор, поджав хвосты, — сын Наместника грозно потряс кулаком. — Минас-Моргул словно вымер. Харадримов мы тоже отбросили от южного Гондора.       — То же самое происходит и в Лихолесье, — эльф кивнул. – Мой отец, Трандуил, в некотором замешательстве. Орков подозрительно легко удалось оттеснить к Дол-Гулдуру, но зато из тёмных углов повылезло столько жутких тварей, что мы еле справляемся с ними. А ещё наши разведчики видели кружившую над старой крепостью Некроманта летучую чёрную тварь. Она чем-то напоминала дракона.       — Вот это ничего себе! – Гимли стукнул себя кулаком по коленке. – Снова драконы? Только мы вздохнули спокойно…       — Не думаю, что это был дракон, — успокоил его Гэндальф. – Скорее всего, в Дол-Гулдур вернулся один из назгулов на новом «скакуне». Сомневаюсь, что Враг оставил своих верных слуг без подарков. Вопрос в другом – что он забыл в Лихолесье?       — У меня есть ответ, — голос Галадриэли звенел весенним ручьём, а на чудесных волосах играли лучики солнца. – Перед уходом из Лориена я решилась заглянуть в Зеркало. Оно показало мне мрачный лес и развалины Дол Гулдура, но потом явились образы трёх хоббитов. Перед ними горел огонь, источающий тьму, и двое храбро шагнули в пламя, а третий чуть задержался, но тоже вошёл.       — Владычица! – забыв обо всём, воскликнул Бильбо. – Значит ли твоё видение, что они живы? Что мой Фродо жив?       — Образы были тревожными, но, думаю, они живы, — прекрасная эльфийка кивнула.       — Охо-хо, это лучшее, что я слышал за всю свою жизнь! – старый хоббит с неожиданной резвостью вскочил, подбежал к ней и обнял – докуда дотянулся. Галадриэль, ласково улыбаясь, погладила его по голове.       — Значит, я отправлюсь в Дол Гулдур и сделаю всё, чтобы их спасти, — Арагорн с решительным лицом положил ладонь на рукоять меча.       — Я не говорю, что нужно бросить юношей в беде, но вспомни, — Элронд поднял руку, останавливая его, — что Дол-Гулдур – это не какой-нибудь орочий лагерь. Даже заручившись помощью всех своих союзников, ты не сможешь вызволить хоббитов оттуда. Сдаётся мне, назгулы не просто так оставили их в живых. C нас вскоре потребуют выкуп, а если попробуем отбить Фродо с друзьями силой, то их могут убить. Нужно подождать, потому что…       — А не довольно ли мы ждали? – без всякого уважения перебил его нетерпеливый Боромир. – Вы поглядите, к чему привело промедление! Вместо того чтобы применить Единое против Врага, пока он был слаб, вы дождались, когда он снова возвысится и отберёт его силой. Нет, Гондор не будет больше ждать. Мы намерены закрепить победу в Осгилиате и пойти дальше.       — Отступление орков могло оказаться просто уловкой, — осадил его Леголас, сложив руки на груди и нахмурившись. – В Лихолесье они постоянно так делают, чтобы заманить в засаду или ловушку.       — Много я слышал о надменности эльфов, и ты тем слухам подтверждение, принц бурелома, — фыркнул в ответ человек. – Не умаляй наших заслуг!       — Мне кажется, ты прав, — поддержал Боромира Гимли. – «Принц бурелома» — вот это верное прозвание!       — Сдаётся мне, жизнь под землёй делает разум тёмным, — эльф навис над гномом, а тот упёр руки в бока и двинул бровями.       Гэндальф, решив прекратить это противостояние, поднял было посох и хотел стукнуть им об пол, как вдруг на веранду, подпрыгивая, вбежал Радагаст Бурый. От него пахло землёй, травами и кроликами, а ушанка съехала набок. Заботливый Глорфиндэль решил её поправить, но сидевшая под шапкой птичка клюнула его в палец, и эльф ойкнул.       — Сорока на хвосте! Новость! Красный глаз пропал! – выкрикнул Радагаст, размахивая руками и хватая ртом воздух.       — Тише, тише, друг мой, отдышись, — Гэндальф подошёл к нему, под руку отвёл к скамейке и усадил на своё место. – Вот. А теперь расскажи всё по порядку.       — Ох, не понравится вам эта новость, — маг помотал головой, так что ушанка села ровно. – Гваихир, понимаешь, вернулся и рассказал, как снял тебя с сарумановой башни. Ох, я виноват! Но кто ж мог подумать?       — Ничего, ничего. Я же здесь. С Саруманом мы придумаем, что делать, а ты поведай свою новость, — Гэндальфу казалось, что сейчас они услышат нечто очень и очень важное.       — В общем, ух, мне рассказал орёл, а ему – какая-то сорока или сойка, не важно, но она пролетала над Мордором, и увидела, что Барад-Дур ослеп! – Радагаст выкатил глаза. – Нет Багрового Ока, и всё тут! И всюду орки и люди мёртвые, и Роковая гора курится, и земля потрескалась. И тучи висят, будто перед грозой затишье.       — Полагаю, что гроза эта вскоре разразится, — Элронд так сдвинул брови, что они едва не слились в одну чёрную линию. – Исчезновение воплощения Врага как Ока может означать только одно: он надел Кольцо и обрёл телесную оболочку.

***

      — Как твоё самочувствие, Повелитель? – обходительно спросил Глашатай.       — Я немного утомлён, — ответил Саурон, не отрывая взгляда от мутного старого зеркала. Судя по оскалу и сморщенному носу, отражение ему не нравилось. – Но не время отдыхать. Где Ангмарец? Сколько можно ждать?       — Сейчас явится, господин. Ему нужно пристроить твой подарок – незаметно и в удобстве, — успокоил его герольд, и Майрон убрал клыки. – Вижу, тебя беспокоит твой облик. Не нужно волнений – оболочке требуется время.       — В таком виде мне не поверят. Что бы я ни говорил, они будут смотреть мне в лицо и испытывать отвращение. Нужно вернуть облик, — Саурон бросил ещё один взгляд в зеркало и накинул капюшон.       — Не спорю, облик Аннатара был чудесен и велик, но тогда все припомнят создание колец и падение Нуменора, — справедливо заметил слуга.       — Ты прав. Истари и некоторые эльфы тут же изойдут подозрениями. Нет-нет, моя прелесть, — майа задумчиво погладил Кольцо, — мы поступим иначе, по-хитрому. Опробую идею позже на наших низкорослых гостях. А сейчас пора идти. Чародей! Где ты задержался?       — Летун отхватил одному орку ногу, Повелитель, и я не сразу смог справиться с хохотом, — поведал Ангмарец с поклоном. Саурон шутку оценил, и его смех зазвенел калёной сталью.       — Люблю вручать подарки, — признался Майрон. – Вот-вот настанет черёд ещё одного. Пойдём, мне понадобится ваша помощь.       Прихватив заинтригованных слуг, Саурон направился в подземелья. Опыт двух с половиной эпох научил его строить крепости, которые невозможно полностью разрушить. Переходы и залы Дол-Гулдура глубоко вгрызались в скалистый холм. Там, кроме покоев наместников и офицеров, находились казармы для орков, тюремные камеры, кузница и гробницы.       Для начала Саурон посетил кузницу. Орки-мастера принялись кланяться и восхвалять его, но майа не обратил на них никакого внимания, а одного смельчака, решившего поцеловать кончик его сапога, пнул под челюсть.       — Ах, этот запах! — Майрон сделал глубокий вдох, и его впалая грудь раздулась. — Раскалённый металл, дублёная кожа, палёное мясо... Кузница. Я так давно не держал в руках молота...       — Ты же не собираешься сейчас встать к наковальне, Повелитель? — устало спросил его Глашатай.       — Нет. Кто здесь самый лучший мастер? — прокричал Саурон, и все содрогнулись от его голоса. Надсмотрщик, здоровенный орк в кожаном фартуке и с обожжённой мордой, за шкирку подтащил к нему как раз того кузнеца, что недавно отведал сапога. Майа хмыкнул. — Ты. Что ж. Слушай сюда: мне нужен сосуд из устойчивого металла с плотной крышкой. Сможешь такой сделать?       — Конечно, о мой великий Властелин, — орк поклонился, потирая ушибленную челюсть.       — Отлично! — обрадовался Саурон. — Сроку тебе до утра. Не сделаешь – пойдёшь на корм варгам. И укрась получше.       Кузнец выпучил глаза от ужаса, а Майрон невозмутимо отошёл к огромной печи и сел у самого её жерла, и назгул встал рядом с ним, положив ладонь на рукоять меча.       Огонь осыпал майа искрами, а от жара шевелились ткани одеяния. Можно было подумать, Саурон погрузился в глубокое оцепенение, но всем, кто работал в кузнице, казалось, будто чуть приоткрытые жёлто-красные глаза неотрывно следят за ними. Возможно, так оно и было.       Слуги суетились под этим взглядом, точно муравьи. Стучали молотки, шипела вода, звенело железо, Глашатай раздавал указания, звучали вопли и ругань, вспыхивал красный свет. Но ничто из этого не мешало Саурону отдыхать, питаясь жаром кузницы. Потому, когда к нему бочком приблизился один из орков с вестью, что приказ выполнен, майа поднялся с бодрым видом, а печь окончательно выдохлась.       — Хм, — Саурон принял торжественно вручённый ему сосуд и покрутил его в руках. Орк-кузнец стоял, затаив дыхание и трясясь от страха. – Это похоже… похоже на…       — Горшок, — подсказал Ангмарец. Орк взвизгнул и упал на колени, прикрывая голову.       — Точно! – Майрон поднял крышку и заглянул внутрь. – Чудно, чудно. Изяществом тут и не пахло, но сойдёт.       Оставив мелких слуг восхвалять его милость, Майрон забрал сосуд и двинулся дальше. Герольд посеменил за ним, а Ангмарец шёл сзади. От кузни они спустились немного ниже, к камерам. Половина из них была обрушена, а решётки – погнуты. Но в одной сидела в уголке измождённая пленница. Светловолосая эльфийка даже не подняла голову, когда Саурон в любопытстве прильнул к решётке. Разочарованный, майа пожал плечами и ушёл за угол коридора. Там Властелина и его слуг ждала лестница со щербатыми ступеньками.       По ней они сошли почти что до сердца холма. Вход в тёмную гробницу закрывали тяжёлые каменные двери, исписанные знаками. Даже истёртые и едва заметные, они хранили в себе заклинание.       — Что там, Повелитель? — Ангмарец провёл рукой вдоль засовов и ощутил магию.       — Я – не первый, кто селился на этом холме, — потянув за ржавую ручку щеколды, Саурон отодвинул её в сторону. – Здесь и до моего появления уже клубилась тень. И она ещё тут.       Пара других замков поддалась воле майа, один, самый тугой, назгул разбил мечом. Внутри комнаты царила темень. Но то была не простая тьма, а нечто практически осязаемое, густое и вязкое.       Перед тем, как ступить внутрь, Майрон коснулся рукой меча Ангмарца, и тот запылал красным огнём. Назгул пошёл внутрь первым. И если обычный взор мог разглядеть в комнате лишь черноту, то Чародей видел и незримое. Духи мёртвых, заточённые в той комнате, потянули к ним иссушенные руки, желая навсегда запереть рядом с собой. Но падший король нещадно рубил им конечности и головы мечом, расчищая путь своему Повелителю.       Саурон шёл уверенно, ничуть не страшась шёпота пленных душ, что обещали ему муки и новое падение. Он слышал уже достаточно подобных пророчеств, чтобы перестать воспринимать их всерьёз. Потом, дойдя до середины залы, вместе с Глашатаем они открыли стоявший в центре саркофаг. Ангмарец усердно отгонял духов прочь и даже не видел, что там находится, но и спиной почувствовал, как взвились тени.       Длилось всё не дольше нескольких секунд: снова проскрежетала крышка саркофага, а мёртвые возопили в ярости.       — Быстрей! – ни на что не обращая внимания, Саурон побежал к выходу.       Его слуги ринулись следом, и втроём они еле успели захлопнуть дверь, прежде чем в неё изнутри ударилось нечто ужасное. И лишь судорожно заперев все засовы и взбежав по лестнице наверх, к камерам, они позволили себе передышку. Назгул убрал меч в ножны, а Майрон вручил наполненный сосуд Глашатаю. Герольд явно страшился держать его: узловатые бледные руки заметно тряслись. Саурон же вытащил из кармана толстую чёрную свечу и зажёг её от своего дыхания.       — Славно всё вышло, — майа, медленно двигая свечу над крышкой сосуда, залил её воском, а затем запечатал заклинанием. – Отправь этот подарочек с самым надёжным посыльным. Пусть Саруман получит его как можно скорее.