Кольцо Единства

      Из трёх трубок — простой деревянной, длинной костяной и каменной с железной рукоятью поднимались дымки. Сэм был слишком задумчив, чтобы экспериментировать, и выдыхал простые аккуратные облачка. А вот у Арагорна, напротив, получались красивые ровные кольца. Гимли же выдувал целые струи дыма из широких ноздрей и походил на дракона или кого-то вроде того. Вытащив кончик трубки изо рта, он заглянул в чащу Лихолесья, а потом покосился на Сэма и спросил:       — Беспокоишься?       — Ещё бы. И как только он остался там один с этими… страшилищами, — хоббит передёрнул плечами.       — Ничего, Гэндальф приедет, как только сможет, это точно, — успокоил его Арагорн.       — Я не уверен, что этот Саурон отдаст Пиппина, даже если увидит Гэндальфа, или кого ещё он там хотел, — пробурчал в ответ Сэм и постучал ногой по полу. Под деревянным полом веранды зашебуршились ежи. В доме Радагаста Бурого этих зверьков было хоть отбавляй. И не только этих.       — Отдаст, куда денется, — заявил Гимли. — Меня больше удивило, что твой друг добровольно с ними остался. Ведь на морды этих хмырей как глянешь, сразу ясно: добра не жди!       — Меня это тоже обеспокоило, — Арагорн выпустил ещё три колечка дыма. — Я бы не назвал Пиппина сильно умным, но отличить добрых существ от злых не так уж сложно.       — Если бы! Вы же слышали, что сказал мистер Фродо? «Он вылечил меня и обращался с нами достойно, я не стану обсуждать поступки Майрона за его спиной». Саурон специально так сделал. Хочет, чтобы мы считали его добрым! — разозлившись, Сэм аж закашлялся.       — А он всё-таки сделал вам что-то плохое? — уточнил гном. — По вашим рассказам, вы как-то так неплохо жили.       — Вот именно. Даже будь он не Сауроном, а каким-нибудь нормальным королём, вроде эльфийских, — хоббит махнул рукой с трубкой, изображая что-то возвышенное, — то не стал бы с заложниками петь песни и так лезть из кожи вон, чтобы мы прониклись к нему доверием. Всё выглядело слишком нарочито. Жаль, что мистер Фродо этого не понимает.       — Фродо ещё упоминал, что ему казалось, будто Враг красив и молод, — задумчиво протянул Арагорн.       — Красив? — фыркнул Гимли и хохотнул. — Да я гоблинов краше видел!       — Пиппин говорил то же самое. Не знаю, почему, — Сэм пожал плечами. — Но, быть может, в этом есть какая-то закономерность? Я не верю в ужимки Саурона, вот и вижу его, как есть, чёрным и зубастым. А они верят.       — Такое колдовство вполне возможно, — Шатун кивнул и погрыз кончик трубки. — Вопрос в другом: зачем Враг тратит столько сил на пленников? Это похоже на некую скрытую стратегию. Но ничего. Возможно, Гэндальф сможет раскусить его.       Помолчали, заново набили погасшие трубки и закурили. На полянку перед домом выскочил молодой олень и принялся щипать траву. Они было залюбовались грациозным зверем, но вдруг с крыши, повиснув на стоке, спрыгнул Леголас. Олень удивлённо поглядел на эльфа и ускакал.       — Я видел орла. Возможно, это Гваихир, — сообщил эльф. Они думали, что он дремлет на крыше, наслаждаясь последними лучиками солнца, а оказалось — выглядывает орла-вестника.       Не прошло и минуты, как со стороны полей до них донеслось гиканье. Радагаст, размахивая ушанкой, ехал на своих санях, запряжённых кроликами, с ним — заливающийся смехом Фродо, а рядом скакал на белоснежном Тенегриве сам Гэндальф. Когда вся эта развесёлая компания подъехала к дому, ждущие их друзья не сдержали улыбок.       — Гэндальф! — Арагорн и Сэм одновременно обняли мага — за плечи и за ноги. — Ну, что там в Гондоре и Рохане? Что Саруман? Письмо ты прочитал?       — Прочитал, прочитал. Давайте по порядку, а сперва я хочу с часок вздремнуть, — Гэндальф тоже улыбался, но выглядел очень усталым. Ещё бы — он почти не давал себе отдыха на пути от Гондора к границам Лихолесья. — Вот отдохну, и сядем писать ответное письмо. А Гваихир полетит в Ривенделл, за Глорфинделем.

***

      — Ты идиот, Пиппин! — воскликнул Глашатай, воздев руки к потолку. — Вот же клетки, вот фишки, вот карточки. Неужели игра такая сложная? Почему ты ходишь неправильно?       — Не кипятись, он играет всего-то в десятый раз, — спокойно ответил ему Ангмарец и, пока герольд возмущался, силой воли передвинул его фишку на клетку вперёд.       — И ещё на карточках руны непонятные, — оправдался Пиппин. — У тебя штраф, впрочем. Это правило я уже выучил.       — Что? Не было такого, — нуменорец замотал головой, но потом увидел свою фишку на чёрной клетке и издал полный негодования возглас. — Я с вами больше не играю!       — Сдаёшься? — всё так же невозмутимо переспросил назгул.       — Я пожалуюсь Повелителю, — всерьёз обиделся Глашатай и сложил руки на груди.       — Они тебя обыгрывают? — дверь приоткрылась, и Саурон сунул в щель голову. Его слуги тут же вскочили с мест. — Такие жалобы я не принимаю.       — Просто один полурослик слишком глуп для игр, — герольд задрал подбородок. — И как только у тебя хватает терпения с ним говорить, Повелитель.       — Вот поэтому я — великий Властелин, а ты — лишь мой голос, — Майрон подошёл к ним. — И почему вы не позвали меня?       — Ты слишком умён, Повелитель, а эта игра может быть интересной разве что для хоббита, — пространно и учтиво ответил Ангмарец. Вообще говоря, играть с Сауроном было неинтересно: тот строил умопомрачительные логические цепи на двадцать пять ходов вперёд и предугадывал решения оппонентов с огромной точностью. Вероятнее всего, он мухлевал, используя Единое, но какой смысл уличать его в этом? Результат-то не изменится.       — Ничего. Мне полезно будет отдохнуть, — Властелин Колец уселся на свободный стул, и Глашатай придвинул его к столу. — Я сегодня, пока вы тут развлекались, занимался восстановлением крепости. Поскольку нужно сделать это быстро, а карьер почти исчерпал себя, я решил научить здешних орков использовать тот же материал, из которого построен Барад-Дур. Цемент, щебень, чёрный песок — эта смесь хорошо ложится на металлические конструкции и крайне прочна.       — Гениально! — герольд восторженно сложил руки, Ангмарец покивал, а Пиппин ничего не понял.       — Ещё бы не гениально, — самодовольной улыбкой Саурона можно было осветить любую, даже самую тёмную комнату. — Ну что же, сыграем новый кон?       Никто из присутствующих в комнате не загорелся энтузиазмом, но не идти же против слова Повелителя? По счастью, от неравного боя их избавило внезапное появление Лурзука. Особенно примечательным оказалось то, что он держал за уши огромного бурого кролика. Тот флегматично уставился на Тёмного Властелина и пошевелил пышными белыми усами.       — Письмо вам, господа, — орк поднял в одной руке кролика, а в другой — сложенный вчетверо пергамент.       — Это кто же шлёт письма с кроликами? — удивился Майрон, заглянув в глаза зверьку. Тот никак не реагировал, являя чудеса устойчивости.       — Радагаст, полагаю, — просветил Владыку Ангмарец, а потом забрал письмо и вскрыл, чтобы обезопасить своего господина от возможного заклятия. — Действительно, от магов.       — Дай! — Саурон отобрал у него пергамент и стал читать. — Гэндальф…       — Повелитель! А с этим что делать? — решился отвлечь его Лурзук и потряс «почтальона».       — Съесть! — рявкнул тот в ответ, не отрывая взгляда от строчек.       Орк уже было обрадовался, но росгобелский кролик имел своё мнение на этот счёт. Зарядив мощными задними лапами орку в морду, он воспользовался случаем и ускакал. Лурзук, стерев выступившие от боли слёзы, понёсся за ним, громко ругаясь и топая. Пиппин едва удержался от смеха, а Глашатай укоризненно покачал головой.       — Ну что же, Повелитель, они согласились продолжать переговоры? — спросил герольд, когда Майрон оторвался от чтения. Вид у Властелина колец был недовольный.       — Да, согласились. Гэндальф уже здесь — похоже, у них на службе орлы Манвэ. Но встречаться он собирается у Радагаста. Два Истари, представители Элронда и Трандуила, — задумчиво перечислил предполагаемых участников Саурон. — Мне ясно, почему они не хотят явиться сюда. Но с чего они взяли, что я приду к ним?       — Если дойдёт до конфликта, то мы защитим тебя, Повелитель, — заверил Ангмарец. Но потом добавил: — Однако мы конфликта не ищем, насколько я понимаю. Нужно диктовать им условия, а не соглашаться.       — Но если настаивать, чтобы они явились сюда — то можно подумать, будто тут какая ловушка заготовлена, — выдал весьма дельную мысль Пиппин. — А мы же не хотим, чтобы они так думали?       — «Мы», — усмехнулся Саурон. — Ты прав, Перегрин. Примем условия и явимся, хоть и со страховкой. У Гэндальфа есть орёл, но и мы не без крыльев.       Непроглядная, глубоко осенняя ночь стала отличным прикрытием. Очень немногие глаза видели, как в фундаменте Дол-Гулдура распахнулись неприметные низкие ворота. Зная, кто скрывается за ними, орки прыснули в стороны. Жуткий ящер, щёлкая зубами, шипя и свистя, выбрался наружу и приластился к хозяевам. Ангмарец потрепал своё ездовое чудовище по кожистому гребню, а вот Пиппин едва не сбежал. Перебороть страх хоббиту помог Глашатай, схватив его в охапку. Он же, не прекращая ворчать, погрузил Тука в седло. Заледенев от ужаса и представляя, как перемещается по горлу ящера, Пиппин вцепился в луку седла. До стремян он даже близко не доставал и не представлял, как вообще сможет удержаться на холке скользкой твари.       В итоге хоббит оказался зажатым между костистым Сауроном и закованным в колючие латы Ангмарцем. Уютом в таком положении и не пахло, и хорошо ещё, что магический жар Майрона перебивал мертвенный холод назгула. Но так, по крайней мере, риск свалиться казался минимальным.       — Будь осторожен, Повелитель, — предостерёг Майрона Глашатай. — Мы с Лурзуком и отрядом наездников на варгах отправляемся сейчас же и будем ожидать на границе леса. Один твой сигнал, и…       — До этого не дойдёт, — Саурон небрежно махнул рукой. — Нас ждёт удача. Летим!       Назгул послушно натянул вожжи, и ящер, развернувшись, полез вверх по полуразрушенной кладке, цепляясь за выщерблины и трещины крючковатыми когтями. Поднявшись на стену, тварь подпрыгнула пару раз, ухнула вниз со стены и, расправив крылья, полетела.       Заметить со стороны простёршуюся над чёрным голым Лихолесьем тень было невозможно, но никто и не пытался: избежавший участи жаркого росгобелский кролик вернулся к Радагасту, а это значило, что письмо получено, и можно немного передохнуть в ожидании вестей. Однако предположить, что ответ Саурон решит доставить лично, никто не мог. Радагаст, а также все его гости безмятежно отдыхали в доме. Исключение составляли только Гэндальф и прибывший из Ривенделла на спине одного могучих из братьев Гваихира Глорфиндэль. Они сидели на скамье под замшелой и увитой покрасневшим диким виноградом стеной дома и переговаривались взглядами. У ног эльфа мирно дремала лисица, а его плечо облюбовала маленькая лазоревка. Сложно сказать, кто почувствовал приближение тени первым — эльф, зверь или птица. Они почти одновременно встрепенулись и вскочили с мест: над лесом пронёсся пронзительно-неприятный, нещадно режущий уши клич.       — Беги в дом, буди всех, да поскорее, — попросил Гэндальф Глорфиндэля, и тот серьёзно кивнул.       Едва эльф скрылся в доме, в окнах тут же зажегся свет, а маг разобрал хлопанье крыльев, и оно быстро приближалось. Воздев посох, Гэндальф заставил навершие ярко засветиться, так что всю поляну перед жилищем Радагаста залило мягкое белое сияние. Но вот оно резко померкло. С раздирающим барабанные перепонки визгом на траву опустился перепончатокрылый ящер, разрыв когтями землю. Но что ящер! В седле, крепившемся к его холке, сидело существо, само тёмное, но источающее жар и пламя, будто уголь: сверху покрытое мёртвой золой, а внутри — яркое и искрящееся. За ним маячил ангмарский мёртвый король.       — Привет тебе, Олорин. И твоим друзьям, — добавил Саурон, когда остальные, помятые и взволнованные, высыпали из дома. Радагаст хмурился, Арагорн и Леголас держались за клинки, Глорфиндэль был напряжен, словно сжатая пружина. А хоббиты ради безопасности остались в доме вместе с Гимли и прильнули к окнам. Майрон оглядел всех и остался удовлетворённым: его появление оказалось сюрпризом. — Меня так взволновало ваше письмо, что я просто не мог ждать.       — Это лестно, Майрон. Но, помнится, ты обещал отпустить из плена третьего хоббита, — Гэндальф коснулся мигающего посоха, и тот снова стал гореть ярко и ровно.       — Я тут! — откликнулся Пиппин, высунувшись из-за спины Саурона. Его физиономия имела немного зеленоватый оттенок. — Чародей, помоги слезть! Чародей, ну пожалуйста…       Ангмарец двинулся, только получив от Майрона разрешающий кивок. Он спешился, взял ящера за поводья, спустил хоббита, потом — своего Властелина. Причём Пиппин не ринулся к друзьям, а остался стоять рядом с Сауроном, покачиваясь и зажимая живот. Назгул же прикоснулся к морде ящера и что-то прошептал. Тварь закатила глаза за мутную плёнку и сунула голову под крыло, уснув чутким сном.       — Прошу прощения, что явился посреди ночи, но когда же ещё мне приходить? — огненный майа пожал плечами, а потом хотел сказать ещё что-то, но его оборвали:       — Раз явился, у меня претензия! — Радагаст, сменивший ушанку на вышитый чудовищными лупоглазыми зверьками ночной колпак, погрозил Саурону пальцем. — Приказать съесть росгобелского кролика! Это же кощунство!       — Мне… искренне жаль, — голосом сладким, словно жжёный сахар, извинился Тёмный Властелин. — Между моим орком и кроликом возникло некое недопонимание. Но, быть может, оставим жалобы животных и займёмся делами народов Средиземья?       — Я не пущу тебя и твоего назгула в дом.       Сделав вид, что не замечает яростные подмигивания Гэндальфа, Айвендил Бурый стукнул по земле посохом. От навершия сучковатого и грубого древка отошла волна магии. Она заставила Саурона и Ангмарца отшатнуться, прикрываясь руками, а дверь и окна дома мигом заросли ветками и лозами. Изнутри послышались недовольные возгласы хоббитов и гнома, которым напрочь закрыло обзор.       — Решив прилететь в неурочный час, я и не надеялся на королевский приём, — Майрон поправил слетевший из-за всплеска магии капюшон. Как он заметил, только маги и старший эльф могли смотреть на него прямо. — Потому готов довольствоваться какой-нибудь беседкой. Тут же есть беседка?       — С другой стороны, — проворчал Радагаст и пошёл за угол дома.       То, что находилось за домом, вряд ли можно было назвать беседкой. Оно плохо тянуло даже на навес: два дерева просто очень плотно переплелись ветками. Наверное, весной и летом сидеть в тени их крон казалось блаженством, но сейчас чурбачки-сиденья намокли, на круглом столе из распила валялась горсть подгнивших переспелых яблок, и всё это поливал слабенький и смурной осенний дождик. В каплях искорками отражались белое свечение посоха и огненные отсветы, источаемые кольцом Всевластия.       Гэндальф сел первым, не побоявшись холодной влаги, и Радагаст — рядом с ним. Саурон занял место напротив магов, примостившись на самом кончике сидения, и Ангмарец тенью замер за его спиной. Настороженные эльфы, хмурый Арагорн и беспрестанно зевающий Пиппин встали сбоку.       — Мы, насколько смогли, исполнили твоё условие, Майрон, — начал Гэндальф. — Здесь два Истари, представители двух эльфийских королевств и предводитель дунаданов Севера. Ты хотел говорить с нами — мы слушаем.       Саурон выпрямился, расправил плечи и уже набрал в грудь воздуха, но раздались стук, хруст и треск — это Гимли прорубил в закрытом ветвями окошке дырку.       — А ещё тут знаменитый гном из Эребора, что немаловажно, — заметил он, высунув голову в окно. Тёмный Властелин кинул на Гимли тяжёлый, полный ненависти и презрения взгляд, а потом всё же начал:       — Я, когда узнал, что Единое нашлось, начал готовиться к войне и гадать, с кем мне придётся сразиться. С Олорином, эльфийским владыкой, Курумо или одним из королей Запада? Но Кольцо едва ли не само пришло ко мне в руки, и теперь в кровопролитии нет нужды. Я хочу договориться о мире или его подобии, — Саурон сделал паузу, изучая реакцию оппонентов. Все были спокойны и внимательны.       — Я предполагал нечто такое после нашего разговора, — объявил Арагорн. — Хорошо. Объясни, что даст людям мир с тобой как с королём Мордора?       — Ты, безусловно, и сам всё понимаешь, дунадан, но я могу озвучить для всех: если страны Запада и Мордор останутся врагами, нас ждёт утомительная подготовка к войне, а потом — смертельное столкновение. Но ведь Око может повернуться на Восток, а врата Мордора — открыться.       — Это звучит как «разделить влияние», — Глорфиндэль сделал рубящее движение ладонью. — Пока Гондор привыкает к торговле через Мордор с Востоком и Югом, ты будешь ковать свою империю и вооружаться.       — А почему бы и Гондору не делать то же самое? Мирное время как нельзя способствует укреплению государства, — невозмутимо озвучил прописную истину Саурон. На самом деле мир с Гондором сейчас был необходим Мордору — ради снятия блокады с Харадского тракта и восстановления нормальной торговли с Югом.       — Эльфы не допустят повторения истории Нуменора, — голос посланника из Ривенделла был очень мягким, но слова будто обладали магическим весом.       — Можно подумать, в Нуменоре жили сильно добрые люди, — буркнул Пиппин и сложил руки на груди. Гэндальф глянул на него с подозрением.       — В Нуменоре жили разные люди, — Арагорн обращался, вроде бы, к хоббиту, но смотрел на Саурона. Уж не потомок ли он какого-нибудь Исилдура?       — Сейчас не время Гондору равняться на древнее государство, потопшее в собственной гордыне. Весь Запад разрознен и дик, а у меня есть Единое, есть множество младших колец, а также союзники, готовые их принять, — чтобы сказанное не выглядело хвастовством, Майрон поднял правую ладонь. Кольцо светилось.       — Да, Единое у тебя, у тебя есть и новое тело, — Радагаст прищурился. — Но я, уж поверь, кое-что знаю о цене за воплощение, знаю, как велика она для таких, как ты. Искажённая душа — искажённый облик. Сможешь ли ты сам теперь носить своё кольцо?       — Как видишь, ношу, — огрызнулся Майрон. Ему показалось, будто Гэндальф и дунадан переглянулись. Нет, не может же этот замшелый любитель кроликов и правда что-то знать? Но если вспомнить фиаско в кузнице…       — А гномы, вот один за всех скажу, — Гимли отломал ещё пару веточек и высунулся дальше, — на союз пойдут, только если выгонишь всех орков из Мории, и вастаков — куда-нибудь подальше от Эребора. Иначе какой мир?       — Впрочем, — вставил слово Леголас, — мой отец, король Трандуил, получил и прочёл письмо, которое принесла Илиэль. Он отвечает, что мир возможен лишь в том случае, если ты отпустишь пленников и ограничишь влияние территорией южнее Ист Байта. А с пауками мы управимся сами.       Несколько секунд Саурон молчал, переводя взгляд с эльфа на гнома и обратно. Но, чтобы понять, что его просто проверяют, сильно напрягаться не пришлось.       — К Эребору я уже отослал командующих — дайте им немного времени. А Мория сейчас вне моего влияния. Увы, ведь я хотел бы командовать тамошними орками. Что до леса — все мои лихолесские подданные пришли под сень Дол-Гулдура, а касательно моей магии — придётся с ней мириться. Этот лес уже никогда не станет светлой юной рощицей, — когда Майрон отвечал, его глаза не двигались, и казалось, он смотрит на всех сразу. — И скажу ещё вот что: я не тот, чьей угрозы вам стоит сейчас бояться.       — Да, Саруман, — Гэндальф выпрямился и перехватил посох. — Но для меня остаётся загадкой, почему же ты не начал переговоры с него. Это — самая элементарная логика.       — Она и не нарушена. Я знаю, что Курумо силён, и начал с него. Он ведь столько смотрел в палантир на меня, на мою страну. Истари говорил, что собирается сразить меня, но Изенгард стал словно отражением Мордора, — голос Майрона зазвучал немного ровнее и приобрёл довольные нотки. Видно, разговор, наконец, вырулил на желанную для него тему.       — Курунир скопировал тебя и ещё в одном — он возжелал Единое кольцо, — медленно и спокойно поведал Глорфиндэль. Гэндальф прищурился, продолжая наблюдать за реакцией Саурона.       — Единое? — Враг растянул губы в полуухмылке. Обнажились острые клыки, из-за которых челюсти не сходились до конца. — Вы называете главу своего Совета «Мудрым», а сами предполагаете для него такое безрассудство. Где Изенгард, и где Мордор? Что такое горстка дикарей и орков против моей регулярной армии? Нет, он будет, как и я раньше, стремиться к власти в западном Средиземье.       — Но если вдуматься, на его пути к власти сейчас ты — главный конкурент. А поставив Восток в зависимость от своей победы в Мордоре, он начнёт диктовать свои условия, — маг ощущал, как Саурон силится понять, что на самом деле ему известно, но сдаваться не собирался.       — Вот, говоришь, у тебя много союзников, — поддержал его Радагаст, — но насколько крепки узы твоей страны с ними?       — Твои доводы интересны, Олорин, — Айвендила Майрон лишь одарил высокомерным взглядом, — но у меня есть то, чего нет у тебя — палантир. Курумо смотрел на меня, а я — на него, и потому я более чем уверен, что он начнёт укреплять свою позицию на Западе. И скажу вам напрямик: он уже напал на Лотлориен, и Рохан в его распоряжении.       — Напал на Лориен? — Гэндальф нахмурился так, что глаза едва виднелись из-под бровей.        — Откуда тебе известно? — Леголас и Арагорн в едином порыве наклонились над столом.       — Ну, я же Властелин колец, мне многое известно, — Саурон погладил Кольцо. Все поняли намёк и, наконец, засуетились и начали переглядываться, эльфы зашептались. — Ты слывёшь приятелем Владычицы Лориена, маг, так что прошу тебя передать ей привет и просьбу открыть мне путь в Морию, пока туда не явился Курумо.       Последнее заявление заставило Арагорна и Глорфиндэля с двух сторон прильнуть к Гэндальфу. Некая магия не позволяла Майрону разобрать их слова, но он полагал, что без того знает, о чём они могли говорить. Вдоволь нашептавшись, эльф и дунадан вернулись на свои места, и маг пообещал связаться с Галадриэлью. После этого ещё примерно час обсуждали силы Сарумана, его возможный план действий и цели. Саурон получал ни с чем не сравнимое удовольствие, предавая того, кому назвался союзником. Умолчал он лишь о том, что снабдил мага оружием, которое должно было сделать его действительно опасным. Настолько, что лишь объединившись с Мордором, народы Средиземья смогли бы его сокрушить.       Между тем, впервые за всё время, заговорил Ангмарец:       — Повелитель, через пару часов настанет рассвет, нам нужно возвращаться.       — Да, господа, он прав, — Саурон кивнул. — Но мы успели многое выяснить. Обсудите всё между собой и пришлите какой-нибудь ответ. Только не с кроликом, пожалуйста.       Майа поднялся, встали и все остальные, кроме задремавшего от скуки Пиппина.        — О, чуть не забыл, — Майрон подошёл к нему и прикоснулся к плечу. Хоббит вскочил, как ошпаренный. — Нам пора прощаться, Перегрин Тук. Было приятно проводить время с тобой.       — А… Э… А может, я останусь? Этим, резидентом? — Пиппин едва вспомнил нужное слово. Почему-то расставание с тёмными вдруг показалось ему чем-то совершенно невозможным.       — Я бы с радостью позволил тебе остаться, да таков был наш уговор с твоими друзьями — я не вправе его нарушить. Но я обещаю, что мы ещё увидимся, — для хоббита улыбка Саурона выглядела совершенно чудесной и ласковой. Наблюдавшие за сценой тоже на секунду ощутили некое сомнение.       — Но я брошь оставлю, ладно? — Тук покрутил державшее его плащ корявое железное Око.       — Безусловно. Возможно, не за горами те времена, когда Ширу понадобится способный резидент при моём дворе, — снова улыбнувшись, многозначительно и загадочно, Саурон покинул круг света, и назгул удалился вслед за ним. Пиппин удручённо вздохнул.