Диктатор

После того, как мы вернулись в номер, я почувствовал невероятную сонливость, но мысль о том, чтобы провести последний день в Париже под одеялом казалась ужасной. Поэтому, вместо того, чтобы предаваться лени, я заставил себя тщательно выбриться, вымыться и одеться, после чего истискал папочку, призывая сделать то же самое, и он, в конце концов, согласился последовать моему примеру. Хью заливал ванную комнату водой, а я, стараясь не уснуть, немного прибрал разбросанные по номеру вещи и заодно нашёл свой вчерашний костюм. Он оказался немного мокрым и был ужасно измят, но я, любовно разложив его сушиться на кресло, взлелеял надежду, что его можно ещё привести в нормальный вид, отдав в химчистку. Вот только куда мне в нём ходить? На работу? Мне отчаянно не хотелось принижать значимость этого дорогостоящего наряда таким банальным использованием, поэтому я решил, что дома я запакую его в чехол и повешу в шкаф примерно с тем же смыслом, с каким невесты убирают после свадьбы свои платья, чтобы, спустя много лет, доставать их и предаваться сладостным воспоминаниям. После того, как Хью вернулся из ванной, он предложил заказать завтрак в номер, я же вежливо опротестовал это предложение. Он поинтересовался, чего хочу я, и я ответил, что было бы чудесно позавтракать в каком-нибудь кафе, и не в том, куда мы попали вчера, а в каком-нибудь новом. Папочка не стал спорить и позволил мне самому решить, где именно мы будем завтракать этим утром. Не без труда после получасовой прогулки мы нашли место, которое я счёл приемлемым, и было решено занять один из столиков, расположенный на улице. Меня удивляла переменчивость погоды: вчера ночью на город пролился настоящий ливень, вода текла нескончаемым потоком по тротуарам, балконам и лестницам, скапливалась в лужи, пропитывала насквозь листву всех без исключения деревьев. Но уже к завтраку в этом залитом солнцем переулке совершенно ничего не напоминало о ночном дожде. На мостовой не осталось ни одной даже самой малюсенькой лужицы, утренний воздух был тёплым и нежным, а небо – безоблачным. После плотного завтрака (а кушать нам с папочкой хотелось ужасно, настолько, что мы даже слегка смутили официанта количеством заказанного), мы, не зная, куда ещё можно пойти в такое время, медленно потянулись обратно в сторону отеля. Я утащил с собой из кафе свой кофе в стакане и неторопливо попивал его, следуя за Хью, крепко держа его под локоть и немного смущаясь этого. На одном из поворотов, увидев зелёный парк, я слегка потянул Хью в его сторону. Диктатор окинул парк своим вальяжным царским взглядом, посмотрел на меня, и благосклонно повернул на дорогу, ведущую к нему. Войдя в ворота парка, некоторое время мы просто прогуливались, наслаждаясь зеленью, но, проходя мимо очередной скамейки, молча приняли обоюдное решение посидеть на ней и перевести дух. Минуту или две я тщетно боролся с собой, глотая кофе, но усталость и желание быть как можно ближе к ныне такому доброму и щедрому на ласку диктатору взяли верх. Пододвинувшись, я улёгся головой на плечо Хью и закрыл глаза, а Хью слегка приобнял меня, устраивая мою голову на своём плече с удобством для себя. Я не заметил, как уснул, и, более того, я не собирался этого делать и даже пообещал себе, что если начну засыпать, то непременно сяду ровно, покинув тёплые объятья. Но все эти предосторожности оказались бессильны против сил Морфея. Я осознал, что спал, только уже когда Хью нечаянно разбудил меня, осторожно вытирая край моей губы своим платком, который я спросонья тут же у него отобрал, скорчившись, пряча лицо и вытирая насухо собственные потекшие слюни. - А платок себе оставишь? – спросил он, вытягивая его из моих пальцев, и взглянул на него: на нём отчётливо красовался след от косметики, которой я не побрезговал слегка подправить ужасный после бессонной ночи цвет лица. Увидев этот вопиющий ужас на его платке и наивно полагая, что Хью ничего не увидел, я заграбастал платок обратно. Но диктатора было так просто не провести и он, удивившись моему испуганному взгляду, сказал: - Мэсси, детка… Что ты?.. Я давным-давно заметил, - Хью всё-таки забрал платок из моей руки, - Если ты из-за этого, то не вижу повода делать такое испуганное лицо. Всё правильно, так и надо. И тебе очень идёт, когда ты подводишь глаза. - Ты и это знаешь? – уличённый во всех своих хитростях, вспыхнул я. - Ну а как иначе? Мы в одной постели спим, крошка,- успокаивающим тоном проговорил он, - Как я, по-твоему, мог не заметить? На тюбики твои столько раз в ванной натыкался… Было бы как раз удивительно, если бы я не заметил. Ложись обратно. - Я… - Ложись, ложись, - прижимая мою буйную голову к своему плечу, повторил он. - Чёрт, - буркнул я, стыдливо утыкаясь ему в шею. - Я тебе признаюсь, - сказал он, - Я пару раз воровал твой тональный крем. - Да ладно? – неожиданно для себя, усмехнулся я, - Тебе-то зачем? - Затем, - отозвался Хью, - Чтобы на работе сотрудников не пугать с утра пораньше. Мне-то до обеда не поспишь после пьянок, как некоторым… - сказав это, Хью наклонился и поцеловал меня в макушку. - В моём возрасте положено спать до обеда после пьянок, - оправдался я, - И после обеда - тоже. И по ночам. - Ерунду не говори, - попросил Хью, подтянув меня, сползающего по скамейке, обратно, - В его возрасте… Восемнадцать-то хоть есть? - Есть, - хмыкнул я с улыбкой, - Трижды. - Что-то у тебя не очень с математикой… - заметил папочка. - А чего ты от меня хочешь после вчерашнего… - ласкаясь к нему, промурлыкал я. - После вчерашнего я хочу от тебя только одного, - сказал Хью. - И чего же? – поинтересовался я. - Портрет. - Чего? – опешил я. - Не «чего», а портрет. Хочу, чтобы ты нарисовал меня. Могу я на это надеяться? - Обязательно! – загораясь этой идеей, воскликнул я, - Я обязательно это сделаю! Как приедем домой, я… начну делать наброски. Ты будешь мне позировать? - Разумеется. - Класс, - заключил я, увлечённо перебирая в голове варианты исполнения, - Просто великолепно. И я умиротворённо затих, погружаясь в сладостные раздумья о процессе работы над портретом диктатора. *** Из парка мы отправились в номер. Планировалось, что зайдём мы ненадолго и после снова отправимся куда-нибудь, но недолгий отдых на кровати расставил всё по своим местам. - Я поставлю будильник… - тихо пробормотал Хью, - Поспим хотя бы час-полтора… - Угу, - вполне соглашаясь с ним, промычал я. - Я и не подозревал, что настолько устал… - он подобрался ко мне, умостил руку на моей груди и лёг совсем рядом, почти утыкаясь в меня носом. Я немного отодвинулся, чтобы его сопение у моего уха не мешало мне уснуть, и, вздохнув, принялся засыпать. Уснул я почти сразу и с огромным удовольствием, уже не сопротивляясь так рьяно этой необходимости. Сквозь сон я слышал, как Хью раза два или три переставлял будильник, не желая окончательно просыпаться. Наконец, он смирился с необходимостью проснуться, потёр лицо и взялся будить меня. - Мэсси, - шептал он, - Крошка, час прошёл… Ты просил разбудить тебя. - Да, я не сплю… - отворачиваясь от него и ложась на бок, пробормотал я. - Ещё как спишь, - заметил Хью, - Вставай, в самолёте выспимся, - и он, пододвинувшись, неожиданно укусил меня за шею. Почувствовав укус, я моментально проснулся и вцепился рукой в покрывало. Хью, оценив эффект своего способа будить, пару раз лизнул кожу на моей шее, пострадавшую от его зубов, и повторил: - Вставай. - Уже, - зевая и садясь на кровати, отчитался я. Садясь, я нечаянно задел тумбочку и зацепился за какую-то её часть. Это было очень в моём духе, но я совершенно не ожидал, что в связи с моей неловкостью, на пол брякнется что-то тяжёлое, что-то, что было всунуто между стеной и тумбочкой. - Что это?.. – спросил я вслух. - Где? – донеслось из-за моей спины. - Где-то в углу, - сообщил я, - Упало что-то. - Да какая разница, - Хью сделал попытку свалить меня обратно на кровать. - Подожди, - отбирая у него край своей рубашки, я встал с кровати. Я подошёл к щели между тумбочкой и стеной, запустил туда руку и вытащил утрамбованный туда… коричневый кожаный чемодан, выглядящий точь-в-точь как чемодан из моего вчерашнего сна. Немного поколебавшись, я поставил его перед собой. - Мэсс… - позвал Хью с кровати. Я не слышал его. Я думал о том, что, возможно, я видел этот чемодан раньше и только поэтому он приснился мне в моём невероятном кошмарном сне. И тогда внутри него лежат, вероятно, какие-нибудь тяжёлые книги или, может быть, ножницы или массивные безделушки, что-то совершенно безопасное и не имеющее отношения к моим снам. Но удостовериться в справедливости этой догадки можно было только одним единственным способом. Я расстегнул замок чемодана и, стараясь дышать ровно, раскрыл его, сейчас же роняя на бок – из него на пол высыпались металлические инструменты и, что особенно поразило меня, длинный нож. Закопченный, почти чёрный, ещё пахнущий дымом и вонючей водой, нож с прямым лезвием. Моё дыхание участилось, я не мог объяснить себе эту внезапную находку и не мог отвести взгляд от ножа. Я не заметил, как Хью подошёл ко мне со спины. - Малыш… Резко вскочив на ноги, я вжался спиной в противоположную стену, взирая на диктатора. Тот, казалось, был ошарашен произошедшим не меньше меня самого. Он медленно поднимал вверх ладони и хотел уже что-то сказать, в то время как я, метнув взгляд в сторону ванной, рванул туда, захлопнул за собой дверь и заперся изнутри. - Малыш! – сейчас же услышал я голос Хью за дверью, - Пожалуйста, послушай меня. Давай поговорим, я тебя очень прошу… Малыш, ты слушаешь? Это не то, что ты думаешь! Открой дверь, я ничего плохого тебе не сделаю, клянусь! Судорожно поглядывая на запертую дверь, на щеколду и соображая, что же делать, я сел на закрытый унитаз, прижимая руку к губам. Путанные размышления прервала мысль о том, что на моих руках должны были остаться следы от верёвки. Я резко поднёс запястья к лицу, вглядываясь в собственную кожу: следов не было. Как ни силился я рассмотреть хоть что-то, напоминающее следы от верёвок, ничего похожего на моих руках не оказалось. Как и на ногах, и во всех остальных местах тоже. Я вспомнил о своём костюме: в том сне, который, возможно, был вовсе и не сном, мой костюм был измазан грязью. Но утром я нашёл его чистым… Слегка запылённым, влажным, но чистым. Быть может, я действительно просто чего-то не понимаю? Может быть, я всё-таки уже видел этот чемодан и этот нож где-то и когда-то и всё это просто мне приснилось? Но почему Хью знает об этом, в таком случае?.. Если бы это был только сон, он должен был бы просто ничего не понять… Но он сразу понял. Что он хотел объяснить? Что он может объяснить? Что он вообще знает?.. Собравшись с духом, я решил, что как бы оно всё ни было на самом деле, я не могу сидеть в ванной вечно. Да и, может быть, у него действительно есть этому объяснение? Не такое странное и страшное, какое я сперва предположил… А даже, если и такое? Что с того? Что это изменит? Даже если его версия случившегося окажется ещё более противоречивой, чем моя, куда я от него после этого денусь? Брошу его одного здесь и отправлюсь в полицию? В посольство? И что я скажу полицейским? А, если даже найду, что сказать, и они мне поверят, разве позволю я им забрать на растерзание моего диктатора, что бы он ни натворил?.. Конечно, нет. Не позволю. И ничего никому не стану рассказывать. Я открыл дверь и осторожно выскользнул обратно в номер. Хью сидел на краю кровати передо мной. Он поднял голову и хотел встать, но я подошёл к нему ближе и он остался сидеть, выжидающе на меня глядя. Я сел с ним рядом, опёрся локтями о колени, закрывая лицо руками. - Мэсс… - тихо произнёс Хью, протягивая руку к моему плечу. Я выпрямился и, не давая ему времени на раздумья, крепко обнял. Он так и замер на месте с протянутой рукой. Медленно опустив руку, он погладил меня по спине. Он выдохнул и произнёс: - Ну слава богу…