Диктатор

- Тебе вовсе не обязательно оставаться дома, - болтал я, отмывая кисти, - Моя жена не будет в восторге, когда увидит тебя. - Бывшая жена, детка, - заметил Хью, глотая питьевой йогурт. - Бывшая, я так и сказал... - Мы не станем ни от кого прятаться, - решительно заявил папочка, - И так, уверяю тебя, будет намного лучше. - Я не говорю - прятаться, - вытирая нос рукавом, сказал я. - Я собираюсь познакомиться с твоими детьми, - поставил меня Хью перед фактом, - И дать понять твоей бывшей жене, что ей нечего нас бояться. Я приостановился в мытье кистей. - Ты действительно хочешь что-то ей доказывать? - Специально доказывать? Нет. Вернуть ваши отношения в русло адекватного доверия? Да. Ерунда какая-то. Тебя боятся оставить с собственными детьми. Ты не преступник и не сумасшедший. У тебя всё в порядке с головой и поступками, так что не вижу никаких причин ограждать детей от твоего общества. - Ты не всё знаешь обо мне, - улыбнулся я, - И ты не присутствовал при нашем разводе с Эльзой. И при том, что этому предшествовало. - Что этому предшествовало? - морщась от кислоты йогурта, не сомневаясь в уместности вопроса, спросил диктатор. - Я вёл себя, как полная скотина, - признался я. - Серьёзно? Что же ты сделал, чтобы заслужить звание скотины? - Ничего. Если бы я хоть что-нибудь делал, возможно, мы бы разошлись менее болезненно, - я вздохнул, откладывая кисти на кухонную тумбу одна за одной, - Я просто сидел тогда в комнате и ничего не делал. Без работы, без желания разговаривать с женой, без желания что-либо менять. - И что с тобой случилось? - Ничего со мной не случилось. - Малыш, прости, конечно, но так просто в депрессию не впадают, - произнёс папочка, - Что случилось? - Ничего, правда. Это не была депрессия. Просто накопилось всё, и я не знал, куда от этого деться. - Что накопилось? - Всё. - Говори, - приказал Хью. - О чём говорить? - Рассказывай, что тогда было в твоей голове, о чём ты тогда думал. Выложив все кисточки сушиться, я, отстранённо взглянув перед собой, задумался над тем, о чём же я, в самом деле, тогда думал. - Подожди немного... - пробормотал я, копаясь глубоко в мыслях и воспоминаниях. Я подошёл к кухонному столу, на ощупь выдвигая стул, уселся на него и, опершись на его край локтем, принялся грызть край ногтя, глядя отрешённым взглядом на холодильник. - Руки изо рта, - услышал я. - А? - вздрогнул я, медленно вникая в суть сказанного, - А... Да. Я убрал пальцы от зубов и положил руку на стол. Диктатор меня не торопил. Сидел рядом, пил йогурт, поглядывал на меня сбоку и молчал. Спустя некоторое время, я, всё ещё смотря в холодильник, слегка повернулся к нему, как будто, всё ещё удерживаемый беззвучной мыслью, хотел наконец что-то сказать. Хью тоже облокотился на стол, подпирая ладонью щёку, и взглянул на меня своими огромными серо-зелёными глазами. - Я тогда себя ненавидел, - проговорил я, - Ну, не так круто, как я сейчас говорю. Не ненавидел. Я считал себя конченым ублюдком. - За что?.. - Я не мог выполнить обещаний и сдержать слово, которое дал своей жене. Я должен был выкинуть из головы дурь, смириться и сохранить семью. Я постоянно говорил себе об этом, и до сих пор мне нечем себя оправдать. Вся эта чушь, что я таким родился - всё это ничего не стоит. Никто не рождается особенным. Мы просто выбираем что-то, что кажется нам наиболее приятным, то, что проникло в нас на ранней стадии взросления. Все эти слова "я не могу", "я создан таким" - всё это бред. И я понимал, что выбираю другую сторону. Проклинал себя за это, но выбирал, отлично зная, что это мой осознанный выбор и никто другой не виноват в том, что я стремлюсь получать удовольствие от жизни. Единственным удовольствием должны были стать мои дети, их желания и стремления, как это обычно и происходит у всех нормальных людей. Такое чувство, будто я застрял где-то на двадцати годах. В таком возрасте, когда запросто можно начать всё сначала, не думая об обязанностях и долге. И я начал всё сначала, хотя права на это не имел. Я уже выбрал, и Сорен не виноват в том, что я вдруг решил отказаться от своего выбора. Какой пример я ему подал? Что, в случае чего, всегда можно сбежать и оставить все обязательства. Наплевать на своих близких, на свою семью, которая не хотела ничего более, чем помочь мне. Но я мечтал лишь поскорее вырваться из своего дома. - Какой пример тебе подал твой отец? - тихо спросил Хью. - Да знаю! - заявил я, - И от этого всё только хуже. Я с самого раннего детства твердил себе, что никогда, что бы ни случилось, я не поступлю так, как поступил он. Я не оставлю женщину, которую люблю, которая станет матерью для моих детей. - А потом ты повзрослел, - добавил диктатор, - И понял, что нельзя всегда и для всех быть идеальным. Я тяжко вздохнул, закрывая лицо рукой. - Знаешь, забудь то, что я сказал о твоём отце, - сказал Хью, - Это нельзя сравнивать. Он, возможно, вообще не знал о твоём существовании. - Возможно, - отозвался я. - Не мучь себя, крошка, - велел папочка, - Ты грызёшь сам себя без причины. Ты бы не поступил иначе, я уважаю твой выбор. И все должны уважать. - Когда я ушёл, Сорену было четырнадцать... - Твой сын человек, а не тепличный куст роз. Не перебивай меня и дай договорить. Нет, ты не имел права подвергать родное дитя такому стрессу, совершенно верно. Но теперь твоё родное дитя знает, что любое решение сопряжено с трудностями, но никакая ситуация - не приговор, а проблема - повод начать действовать. Сожаления будут всегда, как бы ни поступил, не беря даже в расчёт ту глупость, что лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Жизнь не стоит на месте. - Я знаю. - Нужно балансировать, подстраиваться, карабкаться наверх, пока живёшь. Если хочешь продолжать эту затею. А я думаю, что ты хочешь продолжать. Ты любишь себя и любишь жизнь. Это мне в тебе очень нравится. Это одно из лучших твоих качеств. Где бы ты был, если бы отчаялся? Жевал бы жёнины салаты и растил детишек? Нет, ты бы давно уже кормил червей. - Почему?! - Потому что, Мэсси, отчаяние вещь безысходная. - К чему вывел... - пробормотал я. - Но тебе хоть стало полегче? - поинтересовался Хью. - Ты всё к тому ведёшь, что я не мог не уйти… - Нет, это ты сам уже додумал, - не согласился со мной папочка, - Я сказал, что было бы худо, если бы ты отчаялся. Так что – дальше. Что ещё ты натворил, пока вы разводились с женой? Почему ты считаешь, я ей не понравлюсь? Она ведь никогда меня не видела, что она знает обо мне? Я образцовый гражданин. Даже если наводить справки. Или в вашей семье слишком строгие нравы, и меня способны возненавидеть за одно то, что я гей? - Нет, нет... - Я не обижусь, если и так. - Нет, я не думаю, нет, - отрицательно покачал я головой, - За это тебя никто не возненавидит. Дело во мне, не в тебе. - А с тобой что не так? Допустим, это тяжело, когда люди расходятся. Но сколько времени уже прошло... - Да, но не только в этом была проблема. - Ты изменял своей жене с мужчиной? - Нет! – возмутился я предположению, - Нет, я никогда ей не изменял. Ни с женщинами, ни с мужчинами. - Так что же тогда?.. Мэсси? Наркотики? Шлюхи? Что? - Секс. - Секс? - Да, - кивнул я. Папочка улёгся на стол локтями, внимательно меня слушая. - М-м, - поджимая губы, понимающе протянул он, - Секс – это нормально. - Тогда это определённо так не было… - Что именно тогда было определённо не так? Что ты посмел захотеть кого-то ещё? - Всё это было очень сложно, папочка, - потирая ладонями лицо, пробормотал я. - В чём ты больше всего виноват? – спросил Хью, - Единственное и самое важное. Скажи мне, как ты считаешь. В чём ты, по-твоему, виноват перед своей женой? Не знаешь – придумай. В чём? - Я… - произнёс я, соображая, - Я… Предал её. Не выполнил собственного обещания. - Что ты обещал? - Много чего… - Самое главное. - Всегда быть рядом. Хью выдохнул. - Почему сейчас ты не с ней? - Ну… Сейчас я уже… - Почему ты не рядом со своей женой, Мэсс. - Потому что я ненадёжный человек, безответственный. Она так говорит, и я тоже так думаю. Я не могу быть нормальным мужем, таким, на которого можно положиться. Сильным человеком, таким, с которым можно было бы не бояться за завтрашний день. Таким, как ты. - Я просто громкоголосый болтун, - вставил Хью, - С испорченным характером. - Нет-нет… - Да, да! Мне до такой чувствительности и тонкости, как у тебя, как до Луны и обратно. Я не стараюсь подсластить твою пилюлю – дров ты, судя по всему, и впрямь наломал в своё время – но всё-таки не могу не признать, что твои пальцы созданы для nuances. Мои слова против твоих чувств, а ты чувствуешь ужасно тонко. Однако я не собирался хвалить и утешать тебя... - Я и не прошу этого… - Но и ругать не стану. - Ругать?.. - К чему ты сказал о сексе?.. Было трудно себе это позволить? - Н… Напротив, - ляпнул я. - Кажется, я начинаю понимать, - покивал папочка, - Это было хаотично, беспричинно, методом ненаучного тыка. - В точности так, - с твёрдостью в голосе подтвердил я. - И тебе было стыдно за это. - Ну… - отведя взгляд, засмущался я. - Почему сейчас не стыдно? - Ну-у… - недоумевая, как же теперь это уже может быть постыдным, развёл я руками. - Ты чувствуешь подвох во всём этом? – спросил Хью. - Разве что только отчасти, - сказал я, - Оно не приводится к одному знаменателю. - А, а, - остановил Хью, - Ты виноват в том, что не сдержал обещания. Остальные обвинения с тебя сняты. - Да почему? – улыбнулся я. - Тебе одного мало? – накинулся на меня Хью, - И так до конца жизни не отмоешься! Но свои подвиги сюда не приплетай, это твоё личное. Насколько я тебя понял, твоей бывшей не нравится сама идея секса между двумя мужчинами. И она, конечно, относится к этому с предубеждением, считая, что это обязательно должно быть занятием куда более развратным, чем гетеросексуальный секс. И к этому добавляется её личная обида на тебя за то, что ты мог променять чистые семейные отношения (и её саму, чего душой кривить) на такую, прости господи, гадость? - Не то, чтобы совсем гадость… Она же не запрещает мне видеться с детьми. Она очень добрая и ничего плохого мне никогда не делала. Её можно понять. - Тих-тих, сейчас вернёмся опять к теме ненависти к себе, - успокоил мой порыв Хью, - Конечно, она добрая. - В целом – да, ты прав, - согласился я, - Да, она думает, что я здесь бордель содержу и у нас регулярные оргии… - Ничего себе! Не удивительно, что она мне не обрадуется… Но поскольку я хочу оставаться здесь ещё некоторое время, пока ты меня не выгонишь, то в меру своих сил я должен посодействовать развенчанию этого мнения. Короче, Мэсс, давай мы её переубедим? Уткнувшись губами в кулак, испытывая колоссальную благодарность и удовольствие от этого вопроса, я улыбнулся. - Твои глаза выглядят очень трогательно, - оценил Хью с ласковой усмешкой, - Но ответ не помешал бы. - Да, - покивал я, - Давай попробуем. - Даже если сразу не получится, - продолжил папочка, - Мы начнём с этого. - Зачем ты всё это делаешь… - пробормотал я. - Хочу поиграть с твоими детьми, - улыбнулся Хью, - Ну и… Как без этого-то? Взрослый парень, а спрашиваешь такое… Не смотри на меня, будто я сказал что-то, чего ты до сих пор не знал. Ты пригласил бы их в гости и без меня, так что я просто примазался – назовём вещи своими именами. И, честно говоря, я уже немного волнуюсь. Но сделаю всё, что в моих силах. Малыш, перестань на меня так смотреть, и идём-ка спать. Завтра на работу рано… Потом нужно будет всё, как следует, обдумать… Хью поднялся из-за стола, бормоча всякое о завтрашнем дне. Я пошёл за ним следом, и погасил в кухне свет.