Два процента свободы

ЯСОН …Я не сдержал данное Флаеру слово. Его любовник погиб. Я обманул мальчика… Автомобиль бесшумно скользит по улицам. Закрыв глаза, я откидываюсь на мягкую спинку сиденья. Катце сегодня занят, и меня подвозит домой Маркус. Больно, ах, до чего же мне больно! Все нервы, как открытая рана. Рауль намеренно меня ударил, ударил жестоко и сильно. Я видел с каким жадным удовольствием наблюдал он за моими корчами. Ну, что ж, наверное, я это заслужил. Я возомнил о себе слишком много. Даже боги не всегда вправе вершить чужие судьбы. Оказывается, людям совершенно плевать на то, как там хотят устроить их судьбу боги: люди оставляют за собой право выбора – право умереть. Право, которым воспользовался сегодня этот незнакомый мне мальчик. Невидимое кольцо вгрызается мне в горло, расплющивая трахею. Я задыхаюсь. Ну, зачем, зачем он умер?.. Ради чего?.. Моя грудь разрывается, в висках стучит кровь. За любовь?.. А что такое любовь? То, чем мы занимаемся с Раулем, это любовь?.. Или то, что я вчера делал с монгрелом?.. Вот это? Неужели за это можно отдать жизнь? Я хватаюсь за горло, разрывая высокий воротник сьюта. - Тебе плохо, Консул? – испуганно косится в зеркало Маркус. - Все в порядке. Сейчас пройдет, - сдавленно шепчу я . А потом свет гаснет. Я выключаю тебя, ночь РИККИ Блин, ну, что они там топают, как стадо жеребцов на случке?.. Пожар, что ли? В таком случае мне лучше поскорее поднять свою задницу с кровати. - Что случилось? – я выглядываю в коридор. - Консул, - в глазах у одного из пробегающих мимо фурнитуров мелькает такой ужас, как будто бы под дом подложили бомбу. - Что – Консул? Он отмахивается, и бежит дальше. Черт!! не иначе с великолепным господином Минком случилась какая-то пакость?.. А, может быть, какой-нибудь добрый человек его наконец-то угрохал?.. Вот было бы здорово. Просто замечательно. Просто отлично. Я хватаюсь рукой за стенку: меня словно бы выпотрошили за одну секунду. Нож мясника. Что же ты не радуешься, Рикки? Это ведь твой шанс. Ноги сами несут меня по коридору. Впереди – топот, свет, голоса, движение. Несколько человек, суетясь, неловко перебирая ногами, несут на руках неподвижное белое тело. Как муравьи тащат бабочку. Лунные волосы подметают пол. В лице ни кровинки – от этого оно еще прекраснее, как на древних иконах. Сдерживая крик, я сую в рот кулак. Что же ты не радуешься, Рикки? Этот случай нельзя упустить. Сейчас им всем не до тебя. Сейчас никто не обратит внимание, если ты внезапно исчезнешь. Ну, а кольцо… Что ж, наверное, можно со временем найти способ от него избавиться. Но вместо этого я иду вслед за муравьями с их добычей. Вот и спальня. Белый свет, голубые простыни. Домашний доктор господин Юзер Хэмп разрезает ножницами черный сьют. - Все – вон, - быстро командует он, - вы мне мешаете. Дэрил, вы-толкай всех из спальни. Дэрил, мрачно сопя, как медведь, поднятый из спячки, вышвыривает всех, стоящих на пути. В том числе и меня. Однако никто не уходит. Мы все стоим под дверью: пэты и фурнитуры вперемешку, как братья по крови. Как солдаты в окопе. Рядом кто-то громко всхлипывает. Это Брик. - Как это случилось? – рывком придвинув к себе парня, почти кричу я. – В него что, стреляли? Тот отчаянно мотает головой. - Нет, кажется. Говорят, он потерял сознание в машине по дороге домой. Просто так, без причины. Вот идиоты! Я со злостью бью кулаком в стену. Без причины даже мухи не гадят. Об этом знаю даже я, тупой монгрел. Дверь открывается. По бесстрастному лицу доктора ничего не прочесть. - Может быть, все-таки позвонить господину Аму? – на ходу спрашивает его Дэрил. - Нет, - Юзер Хэмп сосредоточенно трет переносицу. – Консул запретил. Сразу, как только пришел в себя, он запретил что-либо говорить господину Аму. Ты рискнешь пойти против воли Консула, Дэрил? Тот сопит и быстро опускает глаза. - Я думаю, что все будет в порядке. Просто стресс и перенапряжение. Блонди ведь тоже не железные. Я поставил ему капельницу. Проследи, чтобы никто к нему не входил. Нам приказано всем разойтись по своим комнатам. Только двое фурнитуров и Дэрил дежурят у дверей на случай, если хозяину что-нибудь понадобится. Спрятавшись за колонну, я не отвожу глаз от двери в спальню. Ты – полный кретин, Рикки Дарк. Вместо того, чтобы по-быстрому сделать ноги, ты стоишь и мечтаешь черт знает о чем. Я беру с подставки массивную зеленую вазу – подарок какой-то делегации с какой-то задрипанной планеты. Я со всей души швыряю этот экспонат в окно. Звон стекла заставляет всех троих дежурящих у двери мужчин сорваться с места. Я делаю вираж и, ловко обминув их, ныряю в спальню. Орден тебе за идиотизм на грудь, Рикки. И пожизненный ошейник раба – на шею. ЯСОН …На Анубисе теплые и пьяные ночи. И луна одна, зато светит так ярко… Одна на двоих. По плечам, по груди – волосы и поцелуи. И шепот: - Я тебя никогда не оставлю, Ясон. Даже, если ты будешь меня об этом умолять. Я всегда буду с тобой. - А, если я не захочу быть с тобой, Ра? – я накручиваю на палец теплую медовую прядь. – Ты что же, убьешь меня?.. Изумрудные глаза надо мной. Он смеется, но в глазах его затаилось упорное и жестокое отчаяние. - Нет, мой Консул, зачем?.. Я ведь нейрокорректор. И я смеюсь вместе с ним, подставляя шею его поцелуям. Я чувствую себя в его объятиях, как на острие ножа. Это здорово. Золотистые волосы струятся и оплетают – петля, провода, оковы. Я хочу вырваться. Морда у моего Зверя в кровавой пене – он бьется о прутья клетки, оставляя на них клочья своей белой шкуры. Вырваться!.. РИККИ Лунные волосы по голубому покрывалу – всю постель усыпали. Кожа белая, аж светится. Под простыней легко угадываются соблазнительные изгибы, которых еще ни разу не касалась рука простого смертного. Ясон, чертова кукла, ну, какой же ты, мерзавец, роскошный!.. Подкрадываюсь и сажусь на край кровати. В голове ни единой мысли. Дыхание замирает и срывается. Осторожно протягиваю к тебе руку и замираю. Эх, видел бы меня сейчас твой Рауль, глотку бы мне перегрыз, не иначе!.. ЯСОН …Вспышки боли бьют по векам. Одна, другая. Дана Бам, оплот повстанцев, прибежище террористов… Разрывающая боль где-то выше колен… Огонь, огонь. Цепочка взрывов. И небо – в крови. Две луны. «Я тебя предупреждал!» - кричит одна луна голосом Рауля. «Я хочу остаться здесь, с тобой, у твоих ног», - повторяет вторая голосом Рикки. Рикки…Рикки. Рикки! - Да здесь я, здесь. Небо рвется, как холст. Горячий пульсирующий пузырь боли лапается и выпускает меня наружу. Я лежу в своей спальне, в постели. А рядом со мной – мой звереныш. РИККИ Он дергается. Дрожат ресницы, веки, губы. Золотая голова мечется по голубому шелку. Кошмары?.. Неужели у блонди тоже бывают кошмары? -Рикки, - неожиданно срывается с его губ, - Рикки, Рикки… Мое имя?.. Я чувствую в ушах удары сердца. Что он хочет этим сказать? Я - его кошмар?.. Или?.. - Я здесь, - шепчу я, наклоняясь к нему. Он открывает глаза. ЯСОН Сколько времени мы вот так вот смотрим друг на друга?.. Пять минут? Вечность?.. В его глазах сейчас нет ни ненависти, ни упрямого, злого отчаяния. Только желтые огоньки на дне зрачка. Как искры. Стоит только подуть, и они превратятся в пламя. Он осторожно протягивает руку к моим волосам. - Можно?.. - Валяй, - как-то просто, совсем по-монгрельски говорю я. Он тихонько фыркает, как большая черная кошка, и вплетает пальцы в мои волосы. Приятно. Он делает это грубее, чем Рауль, и в то же время как-то с опаской. Как будто трогает чеку на гранате. - Ты как себя чувствуешь?.. Напугал тут всех. Дом на уши поставил. Думали все, каюк тебе. - И тебя напугал? – ухмыляюсь я. Он сосредоточенно сопит. - А чего мне бояться? Вас, блондей, и танком не переедешь. Я смеюсь. - Не было танка. Просто упал в обморок. Стимуляторы боли получил в нервные окончания. - Да ну? И кто ж тебя так?.. Небось это твой дружок зеленоглазый? Я невольно вздрагиваю - Откуда ты знаешь? Он пожимает плечами. - Да уж не трудно догадаться. Я перехватываю его горячую смуглую руку в моих волосах и рывком притягиваю его к себе. Он падает прямо на меня. - Ты чего, блонди?.. Горячий. Пахнет улицами, сигаретами и байками. Этот запах ничем не истребишь, его запах. Удушающее кольцо на моей шее вдруг превращается в туман – мягкий влажный туман его губ. Кто кого поцеловал первый? Не важно. Все правильно. Все именно так, как должно быть. РИККИ - Блонди, ты чего?.. Его губы ни на что не похожи. Мягкие, податливые, а уже через мгновение – безжалостные и сильные, как ураган. То лепестки розы, то жало. Зверь, или ангел?.. Новый рывок, и я оказываюсь на спине, распластанный под ним. Капельница падает, он вырывает из руки иглу. На сгибе локтя – несколько алых капелек, я торопливо подбираю их губами. И опять, снова и снова ищу его губы. - «Я-сон» - это сокращенно «Я-солнце»? - Нет, - его волосы дождем льются сверху, я купаюсь в них, словно в золотом водопаде. – Нет, это просто имя, монгрел. - Меня зовут Рикки. - Да. Конечно. Рикки. Рикки. ЯСОН Он пытается доминировать. Я стаскиваю его с себя и снова опрокидываю на кровать. Кисти его рук распяты моими пальцами. - Ты – чудовище. Отпусти меня, - шипит он. - Нет, Рикки. Ты не должен меня касаться. Ты – пэт, монгрел, ты всего лишь моя игрушка. РИККИ Полный улет! Он говорит и говорит эти свои похабные словечки, но я отчетливо слышу под ними «любимый, родной, единственный». Или я спятил?.. Слабо пытаюсь вырваться. Бормочу что-то о том, что я – не пэт. Но все мои протесты тонут в его поцелуях. Вместе со мной. Ах, да пошло оно все куда подальше!.. Пэт, не пэт, велосипэд… сейчас я хочу только одного - чтобы он не останавливался. КАТЦЕ На сей раз я чувствую отнюдь не ревность. Безумное удивление, почти граничащее с ужасом. Он все-таки вступил на этот путь. Или камеры в спальне врут?.. Веселись, Танагура! У тебя сегодня праздник – день падения Первого Консула. За тебя, моя Звезда!.. Я отхлебываю стаут прямо из бутылки, не отрывая глаз от экрана. На своем веку я видел немало пэт-шоу, но это, с участием Первого Консула, затмевает собой все. Еще глоток, и я почти пьян. Однако я все-таки успеваю поставить заглушки на камеры: если это увидит Рауль… С трудом сдерживаю истерический смешок: давясь стаутом, кашляю. Впрочем, господину Инквизитору не нужно видеть для того, чтобы знать. РАУЛЬ Вечером он так и не позвонил. Ночью – тоже. Странно. Мой удар был недостаточно силен? Или он обманул меня и успел закрыться?.. Нет, я бы почувствовал. Скорее всего, ему удалось нейтрализовать удар собственными силами. Он ведь тоже эмпат и псионик, хотя и слабее меня. Включаю камеры слежения в его спальне. Ничего подозрительного. Темнота, лунный свет. И такие же лунные волосы по простыням. Грудь вздымается ровно, тонкая кожа век слегка подрагивает. Черт! Понимание обрушивается на меня, как оплеуха. Да ведь это же Рыжий постарался! Опять копался в камерах. Хакер проклятый. Я ломаю в руке карандаш: острый конец рвет перчатку и больно впивается в мою ладонь. Еще раз черт! Этот Рыжий, как заноза в заднице. Если бы не Ясон, я бы ему уже давно промыл мозги. Но Ясон никогда не даст мне этого сделать: он до странности дорожит своим скромным поклонником-хакером. Смешно. Я вытираю кровь с ладони. Очень смешно. Катце - наполовину монгрел. И та мразь в спальне Ясона – тоже монгрел. У тебя, мой друг, совсем не аристократическая тяга к отбросам. Просто-таки болезненная тяга. С этим нужно что-то делать. На мгновение я закрываю глаза. Снова эта навязчивая, болезненно-возбуждающая картинка. Ясон в моем кресле: руки и ноги обвиты проводами, виски стискивает металлический обруч. Я провожу пальцем по его горячей, гладкой щеке и нажимаю кнопку. А потом смотрю. Смотрю, как его синий взгляд из отчаянного и яростного превращается в… Вскочив с места, бью себя по щекам. Раз и другой. Бью сильно, ударом, способным свалить с ног обычного человека. Так нельзя, Советник. Так можно спятить. Все. Прими на ночь те желтые таблетки, которые анонимно купил для тебя на Черном Рынке твой секретарь, и ложись спать. Возможно, завтра ты найдешь верное решение. РИККИ - Мне уйти? Глупый вопрос. Зачем я спрашиваю? Даже если он скажет мне «уходи», я все равно не смогу сейчас подняться на ноги. Еще бы, после такой скачки! Со мной в жизни многое случалось, но чтобы такое!.. Мысли путаются, тело блаженно ноет. Да, многое было. И парни встречались, что надо, и секс был замечательный. Но такого улета еще не было никогда. И все мои партнеры, включая душку Гая – неумехи, скромники, импотенты. С трудом поднимаю голову. Он лежит на боку ко мне спиной, ук-рывшись волосами. Длиннющие шелковистые голени кажутся еще белее на синих простынях. Мать твою, ведь я, кажется, выжат до предела, а стоит взглянуть на это чудо, и… Осторожно протянув руку, касаюсь его влажного плеча. - Руки, Рикки. Убери руки, - не оборачиваясь, негромко бросает он через плечо. Черт бы побрал эти его заебистые заморочки! Хочешь сохранить лицо, блонди? Даже после того, как всю ночь прокувыркался с монгрелом?.. Для этого тебе придется постараться. Очень сильно постараться. - Мне уйти? – снова я повторяю свой вопрос. Долгая пауза. Он словно прислушивается к чему-то внутри себя. Затем тихо говорит: - Нет. Сегодня останься. Я хочу, чтобы ты остался. - Ясон! – радость, которая звенит в моем голосе, похожа на радость смертника, которому объявили помилование. Он переворачивается на спину. Прекрасное бледное лицо, глаза закрыты. Ни намека на мысль, ни намека на чувство. Луны, заглядывающие в окно, и то менее невозмутимы. - Можно спросить тебя? Он медленно кивает. - Сколько тебе лет? Его золотистая бровь чуть ползет вверх. - Я обязан отвечать? - Нет. Просто мне интересно. На вид я бы дал тебе лет двадцать. Но ты ведь, наверное, старше? Быстрый синий взгляд из-за полуопущенных ресниц. - Мне двадцать девять. - Ох, ну ни фига себе! – от удивления я приседаю напротив него на пятки. Если бы я знал, что блонди не умеют шутить, я бы подумал, что он шутит. – Вы, блонди, вообще что ли не стареете? Легкая усмешка на совершенных губах. - Практически нет. По крайне мере, внешне. - Но вы же не бессмертны? Снова усмешка. - Нет. Любопытство не дает мне покоя. - А сколько вы живете? Или это государственная тайна?.. Сто лет? Двести?.. Что-то неуловимо изменяется в его лице. Как будто бы я, желая приласкать, наткнулся пальцем на рану. - Мы не живем долго, Рикки. Давай спать. У меня завтра много дел. ЯСОН Он еще хочет о чем-то спросить, но я обрываю его короткой ледяной фразой: - Спи. Или я тебе прогоню. Он тут же затихает. Я отворачиваюсь, но спиной чувствую его взгляд. Он смотрит на меня. Он меня рассматривает. С желанием – и грубо, и ласково одновременно. Глупый звереныш. Тебе интересно, почему блонди, будучи практически бессмертными, не живут долго?.. Я тебе этого никогда не скажу. А ответ, между тем, прост и страшен. Эвтаназия. Или нейрокоррекция. Смерть тела или смерть души – на выбор. Юпитер не прощает ошибок. Юпитер не прощает неподчинения. Юпитер не прощает того, кто изменит ей даже в мыслях. И тогда… Тогда нас ждет господин Инквизитор со своим знаменитым креслом. Мой любовник и преданный друг. Мое альтер эго. РАУЛЬ Утром мне приходит сообщение на коммуникатор – меня вызывает Юпитер. Причина не указана. Нет, конечно же, она вызывала меня периодически и раньше: иногда для того, чтобы узнать, как продвигаются те или иные генетические разработки, чаще – дать совет, касающийся внешней политики Амои или особы Первого Консула лично. Пожалуй, я ей симпатичен. Нет, не так. Я ей интересен. И не только, как партнер ее любимого сына, а сам по себе. Однако сегодня… Мне не требуется способности эмпата для того, чтобы понять: речь пойдет далеко не о политике. Я сажусь в аэрокар и по подземному тоннелю направляюсь к башне-пирамиде в центре Танагуры. Последний раз я был здесь около месяца назад. Тогда еще не было того, что есть сейчас. Тогда еще мне не хотелось сделать ему больно. Тогда еще я позволял себе думать, что он – мой. Предъявляю компьютеру отражение моей сетчатки и вхожу. Огромный белый зал. Мне всегда было здесь неуютно. Огромный голубой экран на всю стену. Рядом кресло. Дежа вю, Рауль. Почти все так, как у тебя в лаборатории, вот только нейрокорректор здесь не ты. Я сажусь и позволяю проводам взять в захват мои запястья. В ушах раздается высокий синтетический звук. Экран загорается; на нем - волнообразная фигура женщины, напоминающей чертами Ясона. Она предпочитает являться мне в таком образе – она большая затейница. - Здравствуй, Рауль. - Здравствуй, Юпитер. Ты хотела меня видеть, и я, кажется, догадываюсь, зачем. Провода легонько покалывают мои виски. На губах голограммы мелькает подобие улыбки. - У федералов есть хорошая поговорка – не пытайся бежать впереди паровоза. Именно это ты все время и делаешь, Рауль. И, тем не менее, ты угадал. Меня беспокоит Ясон. - Меня тоже, - вполне искренне говорю я. Электронный голос, как песок, сыпется мне в уши. Неприятно, но приходится терпеть. - Ты ничего не хочешь рассказать мне, Советник? - Ты о монгреле? – наугад спрашиваю я. – Минк не желает знать моего мнения на этот счет. Я не могу на него повлиять. Легкий разряд в висок. Я невольно вздрагиваю. - Встать! – голос, как невидимая рука, подбрасывает меня из кресла. - Раздевайся! – тут же следует команда. Я удивлен, но не делаю ни малейшей попытки сопротивляться. Юпитер может заставить любого из блонди сделать все, что угодно. Даже сыграть роль пэта. Я сбрасываю с себя одежду. Провода на запястьях мешают, цепляясь за застежки сьюта. Ну, вот и все. На мне нет ничего, кроме проводов и браслетов. Вытянув руки вдоль тела, я неподвижно застываю посреди зала. Мое отражение мелькает в зеркалах, словно клонированная клетка: зеленоглазый красавец с копной золотых волос. Молчание длится бесконечно долго, только в висках тихонько пощелкивают разряды. Наконец, я не выдерживаю. - Почему ты молчишь? Электрические волны вибрируют где-то под сердцем. В них слышна почти что человеческая ирония. - Да вот пытаюсь понять, почему мой сын красоте блонди предпочел цересскую шваль. Ты – неплохой психолог, Рауль, а, кроме того, физиолог и генетик. Ты можешь ответить?.. Объясни мне этот парадокс. Я краснею так, как не краснел еще ни разу в жизни. Если целью сегодняшней встречи для Юпитер было унизить меня, то она не могла это сделать лучше. Однако мои эмоции никого не волнуют. Нужно что-то отвечать. - Насколько я знаю, Ясон своего выбора еще не сделал, - собрав остатки достоинства, мужественно заявляю я. – А монгрел… Скорее всего, это просто очередная блажь. Как с этим рыжим хакером, которого он всюду за собой таскает. - Ясон не спит с хакером, - новая насмешка электронной иголкой колет мне в затылок. - Разумеется, - невозмутимо парирую я, - потому что тот – кастрат. А Ясон, не смотря на весь свой внешний эпатаж, очень брезглив в вопросах физиологии. На сей раз – смех. Если компьютер умеет смеяться. А он может. Юпитер может все. Я с трудом сдерживаю вздох облегчения. Слава богу, кажется, ее попустило. - Одевайся, нейрокорректор. Я не заставляю себя долго упрашивать. В одежде я чувствую себя гораздо уверенней. Хотя…в ней или без нее – перед Юпитер я все равно голый. - От монгрела нужно избавиться, - бьет мне в висок неоспоримый вердикт. – И чем скорее, тем лучше. Ого! Честно говоря, не ожидал от нее такой категоричности. Хотя не скажу, что сие заявление меня сильно расстроило. - Каким образом? – самым деловым тоном спрашиваю я. Снова смех. И еще – едва заметное раздражение. - Ты же у нас Советник, ты и придумай. Считай, что любое твое действие заранее мной санкционировано. Горячая волна возбуждения пробегает по телу. Я прикрываю ресницами глаза, чтобы их блеск не был виден. Лихорадочный блеск. Нехороший. - Я считаю, что будет надежнее устранить монгрела физически, - ровным голосом говорю я. – Уничтожить нарыв, вскрыв его. Ультразвук покалывает и дразнит мои нервы. Похоже, это именно то, чего она от меня ожидала. - Узнаю господина Инквизитора. Если нужно, устраняй. Только так, чтобы у Ясона даже мысли не возникло о твоей причастности. Иначе… - Иначе он меня не простит. Я знаю, - я крепко стискиваю зубы. Да, ты не простишь меня, Консул. Ты собственноручно свернешь мне шею. Если я проиграю, твой Зверь порвет меня на части и обглодает мои косточки. Но я умен и изворотлив, Ясон. К тому же, я люблю тебя – почти так же сильно, как и ненавижу. Я никому тебя не отдам. - Я могу идти? – наклонив голову так, что локоны полностью скрывают мое лицо, спрашиваю я. - Иди, мой Рауль. Это «мой» я слышу от нее в первый раз. Так она называет только Ясона. Видимо, ситуация совсем патовая. Провода соскальзывают с моих запястий. Экран гаснет. Я свободен. РИККИ Резкий шлепок по спине, затем – по заднице. Я сонно мычу, не в силах разлепить глаза. Снова шлепок. - Вставай. Хватит дрыхнуть. Я подскакиваю. Надо мной стоит Дэрил. За его спиной двое фурнитуров убирают следы разгрома, который мы учинили ночью с Ясоном. С Ясоном?.. Я торопливо перевожу глаза на кровать – она пуста. Вот черт!.. Смылся, Рагон тебя в ухо! - А где Консул? - Уехал , - лаконично говорит Дэрил. - А как он себя чувствует? Великан неожиданно фыркает, и в его равнодушных глазах мель-кают смешинки. - По-моему, так очень даже неплохо. Гораздо лучше, чем после капельницы. И тут же неожиданно добавляет: - А ты, малый не промах, Рикки Дарк. Я тобой просто восхищаюсь. - Что ты имеешь в виду? – я скромно опускаю глаза. - Именно то, что ты подумал. Только вот окна больше бить не надо. - Ох, Дэрил, извини, - я складываю руки на коленях: ну, просто-таки, пай-мальчик. – Просто ты возле спальни торчал, как Цербер, я и подумал… На лице фурнитура – добродушная ухмылка. А он, оказывается, симпатяга, этот живодер. И далеко не тупой. - Да я бы и так тебя бы пустил, дубина. Если у меня нет члена, это еще не значит, что я не понимаю тех, у кого он есть. А, тем более, нашего хозяина. Ему ведь вчера совсем не капельница была нужна. Так что в следующий раз спрашивай, лады?.. КАТЦЕ - Ты меня тоже осуждаешь, Рэд? Вопрос так неожиданно бьет мне в спину, что я едва не выпускаю из рук руль. - О чем ты, Консул? Он тихонько хмыкает. Я спиной чувствую его пристальный синий взгляд. - Ты меня прекрасно понял, Рэд. Я ведь в курсе о твоих манипуляциях с камерами. И знаю, что ты за мной наблюдаешь. Вот только дергаться не нужно: в мои планы совсем не входит попасть в аварию. Но я задал тебе вопрос. Отвечай. Мои руки на руле становятся влажными, лоб – тоже. Нет, я, конечно, догадывался о том, что он знает. Вот только, почему позволяет мне?.. Но об этом я спрашивать не рискну – не хочу получить отметину и на вторую щеку. Он ждет. Нужно что-то сказать. - Я не осуждаю тебя, Ясон. Кто я такой, чтобы тебя осуждать?.. Я просто боюсь. Боюсь тебя. Боюсь за тебя. Краем глаз я вижу в зеркале его отражение: тонкие брови ломаются, а затем сходятся в золотую дугу на переносице. - Я тоже боюсь, Рэд. Но, знаешь, я ни о чем не жалею.