Два процента свободы

КАТЦЕ Утро. Нестерпимо болят глаза, я не закрывал их ни на минуту сегодня ночью. Стимуляторы почти не действуют. А ведь я ввел себе двойную дозу – после того, что увидел в камере. Мне не следовало подглядывать, но я не мог оторваться. О, Юпитер!.. Сколько раз, бывало, я смотрел на тебя с Раулем. Сколько раз я видел твое восхитительное тело в руках другого. Я наблюдал за вашей любовью вполне спокойно, испытывая даже что-то, похожее на наслаждение. Я наслаждался твоим наслаждением. Ведь Рауль – часть тебя. Разве можно ревновать луну к ее обратной стороне?.. А сегодня ночью… Мне не было так больно даже тогда, когда ты поставил мне шрам на щеке. Что может быть больнее, когда на моих глазах рвут и душат мою тайную надежду?.. Моя рука сама невольно потянулась к «Черной луне». Ты ведь не просто вступил в отношения с недостойным тебя, Ясон. Ты преступил грань, которую строго настрого запрещено преступать блонди. А, тем более, тебе, Первому Консулу. Любимец Юпитер в постели с беспородным!.. Все равно, что с трона нырнуть в канализацию. Я торопливо отбрасываю в сторону «Черную луну». Спокойно, Лис. Ты не имеешь права поддаваться отчаянию. Ты не имеешь права распускать сопли. Сейчас ты, как никогда, необходим человеку, которого любишь больше всего на свете. Он в опасности. И ты обязан быть рядом. Если не спасти, то хотя бы быть рядом. Утро. Сегодня у меня полно дел на Рынке. Сегодня тебя должен отвозить Маркус. Но ничего, я могу позволить себе опоздать. Дилеры, спекулянты, рекетиры, торговцы наркотой и живым товаром – все они подождут, никуда не денутся. Я должен быть рядом с тобой, Ясон. ЯСОН Долго смотрю на свое отражение в зеркале. Нет, ничего не изменилось. А что ты хотел там увидеть, Консул? Муки совести?.. Во-первых, они не отражаются в зеркале. А, во-вторых…Совесть меня совершенно не мучает. Я превосходно себя чувствую. Неужели ты настолько испорчен, Ясон? Неужели совсем ничего не боишься?.. Матушка Юпитер с тебя голову снимет. Нет, не боюсь. Вернее, боюсь, но совсем другого: боюсь, что моя клетка защелкнется, так до конца и не открывшись. Сажусь в лимузин. Приятный сюрприз – за рулем Лис. - Ты ведь говорил, что будешь занят сегодня? Он бросает быстрый взгляд из-под рваной челки. Под глазами – черные круги. - Ничего, я заеду в Мидас на обратном пути. Дело терпит. - Ну, ну, - я устраиваюсь на мягком сиденье лимузина. Автомобиль движется быстро и ровно. Катце – прекрасный водитель. Да и фурнитуром был неплохим. Помню такие же его быстрые и легкие движения, когда он снимал с меня одежду. - Скажи-ка, Лис, - прикрыв глаза, спрашиваю я, - что означает… Я произношу несколько фраз, наиболее часто повторяемых моим зверенышем. Смысла их я так и не знаю. Руль в руках Лиса неожиданно вздрагивает. Быстро обернувшись, он смотрит на меня так, будто я спросил, как мне лучше сделать себе сэппуко, вдоль или поперек. - Это…это нецензурная лексика, которую используют в Цересе, Ясон. - Да это-то я как раз понял. А что она означает? Бедный Лис. Не следовало бы мне так его мучить. Но во мне вдруг просыпается озорство. Никогда не чувствовал себя настолько мальчишкой. - Это…ну, типа…пожелание сделать сделать с вами и вашими родственниками непристойные вещи в непристойной позе. Я хохочу, складываясь чуть ли не пополам. В жизни не помню, чтобы я когда-нибудь так смеялся. Катце смотрит на меня чуть ли не с испугом. - Спасибо, Лис. Ты мне очень помог. РИККИ Я ненавижу Ясона Минка. Я ненавижу Ясона Минка… Триста шестьдесят четыре раза. Я повторил это триста шестьдесят четыре раза. Язык плохо слушается, и связанные руки затекли. Я их практически не чувствую. Однако и ненависти, о которой упрямо продолжаю бормотать, тоже не чувствую. Я все еще во власти его руки и губ. Тело ноет и просит еще. Звериный прищур синих глаз… Красивый Зверь. Роскошный. Желанный. Я снова кусаю губы, на которых уже нет живого места. Ну, что, Рикки Дарк? После того, что случилось, твоей гордости монгрела остается только одно – сдохнуть. А вместе с ней сдохнуть и тебе самому. Пусть зверюга ищет себе другую игрушку. «Ты – мой пэт, Рикки», - чарующий голос обволакивает, как паутина. Если бы удав мог разговаривать, он говорил бы именно таким голосом: «Иди ко мне, кролик!» Кролик Рикки. Вот ты кто. Он превратил тебя в животное. Ясон, сука, мать твою! – я мотаю головой по смятым простыням. Твои надменные глаза с бархатной синевой на дне выматывают душу. Ты не получишь меня, Консул!.. Лучше я удавлюсь на твоем галстуке. Только под утро меня развязал Дэрил. Я с наслаждением заехал ему пяткой в пах. Он даже не вздрогнул. А чего ты ждал, Рикки? Он же кастрат, как и все фурнитуры. Ему похрену твое копыто. - Где этот гавнюк? – рычу я, разминая затекшие запястья. - Ты имеешь в виду Ясона? – невозмутимо спрашивает Дэрил. - Нет, блин, Рагона бородатого, мать его за ногу!.. Чего лыбишься, гоблин? - Понятия не имею, - говорит гоблин, стаскивая с кровати испачканные простыни. РАУЛЬ Мы встречаемся в лифте. - Доброе утро, Ясон. - Доброе утро, Рауль. Мгновенный взгляд под черепную коробку. Он хочет знать, знаю ли я. Я закрываюсь настолько сильно, насколько могу. Ты не пробьешь мою защиту, мой друг. Я не позволю тебе ничего знать – до тех пор, пока я не решу, что мне со всем этим делать. Он не делает попытки сломать защиту. Он принимает игру. - У тебя ко мне что-то срочное, Рауль? - Да, - я перебираю в руках бумаги с гербовыми печатями. – Это не займет много времени. Всего лишь утвердить распоряжение об эвтаназии. Быстрый взгляд из-под ресниц. Между его бровей появляется тоненькая морщинка. - Это по поводу того дела?.. - Да, - киваю я. Об этом деле уже неделю гудит весь Эос. Скандал. Политический фарс. Преступление. Сильвер по имени Энрике Флаер 19-ти лет пытался бежать с Амои вместе с любовником-федералом, прихватив файлы с секретными ядерными разработками. Наша служба безопасности сработала четко: оба преступника были задержаны при попытке покинуть планету. След преступления вел в Бюро Внешней Разведки Федерации. Документы легли ко мне на стол еще несколько дней назад. Вся акция была спланирована прекрасно с упором на человеческий фактор. Точнее, на чувства. А еще точнее – на любовь. Юному сильверу-девственнику, имеющему доступ к секретным файлам, подсунули смазливого шпиона-федерала. Кристиан Гракх. Молодой, но искушенный во всех отношениях. Правда, здесь и вправду получилась большая любовь. Парни серьезно втюхались друг в друга, что не помешало им взломать сервер и сделать ноги. Но самое интересное произошло, когда их задержали. Каждый из них изо всех сил старался выгородит другого и взять вину на себя. Гракха вернули федералам – пусть с ним сами разбираются. Ну, а сильвер… Он знал, на что шел и чем рисковал. Ему предложили выбор: нейрокоррекция или эвтаназия. Он выбрал последнюю. Как только на документе появится подпись Первого Консула, я должен буду привести приговор в исполнение. Ясон задумчиво смотрит в сторону. Взгляд, как обычно, непроницаем. - Я хочу посмотреть на него, Рауль. - Зачем? – я с удивлением приподнимаю брови. - Просто так. Он уже в лаборатории? Проводи меня. Опять каприз. До сих пор он никогда не высказывал желания пообщаться со смертниками. Ну, да это его право. - Пойдем. ЯСОН - Господин Консул!.. Он делает попытку приподняться в кресле. Мешают наручники. Я наклоняюсь над ним. С любопытством вглядываюсь в бледное юношеское лицо. Совсем мальчик. Серебристые волосы зачесаны назад. На лбу – мелкие капельки пота. На нижней губе – отчетливый след зубов. Но в глазах его нет страха, только отчаяние. И боль. Нечеловеческая. - Господин Консул, я прошу!.. Пожалуйста, пусть не наказывают Гракха. Он ни в чем не виноват. Это я, я предложил ему взломать сервер. Скажите федералам, они вас послушают. Пусть ему сохранят жизнь! Стоящий позади кресла Рауль презрительно кривит свои красивые губы. Он откровенно скучает: он видел и слышал подобное уже сотни раз. Я тоже. Но. Я не знаю, что со мной сегодня. Звериная тоска в глазах незнакомого парня заставляет моего Зверя метаться по клетке. На секунду я закрываю глаза и вижу себя самого в этом самом кресле. Мой извечный кошмар. Мой навязчивый ужас: изящные пальцы Рауля легкими ласкающими движениями закрепляют повода у моих висков. Видение настолько отчетливо, что я вздрагиваю. - Хорошо, я сделаю то, о чем ты просишь, - вглядываясь в его отчаянно поблескивающие серебристые глаза, говорю я. – Только ты ответь мне на один вопрос. Ответь искренне. Правду. Почему, зачем ты это сделал? Он кусает губы. Мой Зверь поднимает к небу морду и громко воет. - Говори, иначе я и пальцем не шевельну для того, чтобы спасти твоего любовника. По лицу юноши пробегает что-то неуловимое. Сейчас он похож на самурая – были когда-то такие воины в древней Терре. Отчаянные малые. - Я…я любил его, - шепчет он; его голос дрожит и вибрирует, как струна. - И поэтому ты стал предателем? Из его горла вырывается хриплый смешок, больше похожий на рычание. - Да что ты можешь знать о любви, Консул!.. Вы, блонди, красивые, ледяные куклы! Вы даже сексом занимаетесь с теми, кого вам выберет компьютер. И предательством считаете то, что не вписывается в ваши электронные правила. Да, я сделал это. Мы сделали это, мы двое. Мы любили друг друга. А ваши проклятущие файлы были пропуском, который обещали нам федералы для того, чтобы бежать из этого ада, который вы называете «совершенным миром Амои». - Ты настолько не любишь Амой? – быстро спрашиваю я. Его глаза полыхают, как лазерные лучи. - Я ненавижу эту планету, Консул. Эту совершенную тюрьму. И я ненавижу вас, блонди, совершенных тюремщиков. Эта ваша красота, от которой хочется выть!.. Юпитер специально наделила вас ею, чтобы держать в повиновении нас, граждан, и прочий сброд, который вы презираете. Чтобы, видя вас, мы трепетали и чувствовали себя неполноценными. Но даже твоя совершенная красота, Консул, не защитит тебя от ненависти. Никогда не задумывался о том, что можно ненавидеть то, чем восхищаешься?.. Удар когтистой лапы о клетку. Мой Зверь безумствует. И чем больше он безумствует, тем сильнее леденеет мое лицо. - Спасибо, Энрике. Я рад, что ты был со мной откровенен. Я поднимаю холодный взгляд на Рауля. - Можешь приступать, Советник. Давай свою бумагу. Моя рука привычным движением ставит размашистую подпись рядом с печатью. Вот и все, мальчик. Приговор вынесен и утвержден. - Господин Консул!.. Я поднимаю голову. Серебристые глаза юноши с надеждой смотрят в мои глаза. - Вы обещали. - Я сдержу обещание, Энрике. Твой любовник останется жив. Слово Консула. Прощай. У двери я невольно задерживаюсь. - Последний вопрос, Энрике. Почему ты выбрал эвтаназию? Он закрывает глаза. На мгновение его лицо искажает боль. - Я не хочу жить, не помня его, Консул. Мне не нужна такая жизнь. - Хорошо, - быстрый кивок, и я выхожу. РАУЛЬ - Зачем ты обнадежил мальчика, Ясон? – я догоняю его в коридоре. – Хотел, чтобы он умер счастливым?.. Арктический взгляд заставляет мои щеки покрыться инеем. - Я не лгал ему, Ам. Я действительно собираюсь выполнить его просьбу. Я с трудом сдерживаю возглас изумления. - Но каким образом, Минк? Жизнь Гракха – это ведомство федералов. Ты – Консул Амои, но Федерация-то тебе не подчиняется. - А это смотря, как попросить, Рауль. Что-то в его тоне заставляет меня насторожиться. - Собираешься обольстить Хезела? В ответ – ничего не выражающий синий взгляд. - Занимайся своим делом, Советник. А я буду заниматься своим. Он идет по коридору. Платиновые волосы в такт шагам легко скользят по его бедрам. Интересно, я единственный, у кого периодически возникает сильное желание придушить главу Синдиката собственными ру-ками?.. Но – клиент ждет. Пора приступать к своим обязанностям палача. Закрываю глаза и на мгновение представляю в кресле смертников Минка. …Крепко пристегнутые металлическими браслетами тонкие запястья… Непокорная синева глаз… Я с трудом сдерживаю стон – горячая волна приливает к паху. - Не бойся, - говорю я застывшему в кресле юноше с измученными глазами. – Будет не больно. КАТЦЕ Амой – мертвая планета. Здесь давно нет ни флоры, ни фауны. Нет атмосферы. Ни лесов, ни морей, ни цветов, ни бабочек. Нет ничего, кроме творений Юпитер и сверхсекретных достижений науки и техники, генной инженерии и компьютерных разработок. Единственных в этой части галактики. Именно поэтому Амои нужна свободной Федерации Планет, иначе бы ее уже давным-давно превратили в космическую пыль. А Амои нужен договор с Федерацией. Договор о мире и свободной торговле. Сама планета не производит ничего, кроме генетических разработок, клонов и оружия. Ей нужны товары. Ей нужно все, что должно обеспечивать жизнь на планете. Официально мирный договор так и не подписан. Главная загвоздка – нарушение прав человека на Амои в секторе Церес. Федералы не хотят с этим мириться. А Юпитер не намерена отступать от своих принципов: монгрелы – не люди, а просто генетический материал; они не имеют, и никогда не будут иметь никаких прав. А потому вот уже более 20-ти лет взаимоотношения Амои и Федерации находятся в подвешенном состоянии. Мир не заключен. Но и войны тоже нет. Официальной торговли нет, зато процветает Черный Рынок - единственный источник необходимых товаров. А, значит, источник жизни для всей планеты. И этот самый Рынок вот уже четыре года находится в моих руках. Руках Рэда Катце, Доминика Райтхена, вольноотпущенника Ясона Минка по кличке Лис. Ясон поставил на мне свою метку – на щеке и на сердце. А меня поставил во главе Рынка. Он решил, что я именно тот человек, который справится. И я справляюсь. Очень даже неплохо справляюсь. Благодаря мне Амои не знает недостатка ни в продуктах питания, ни в других товарах первой необходимости. Кроме того, в моем ведомстве наркотики, оружие, работорговля, сектор развлечений и проституция. Я – паук, чьи щупальца тянутся по всему Мидасу, оплетают Церес и Танагуру. Я, безродный кастрат, калека, бывший раб, я – один из самых влиятельных людей на Амои. Но об этом знают лишь немногие. Только те, кому положено знать. Для остальных я – просто дилер Черного Рынка. Меченный. Рыжий. Лис. У меня практически не бывает проблем. Рэкетиры меня обходят стороной, бандиты не трогают. Знают, что за мной стоит Некто, очень влиятельный. А потому у меня не жизнь, а малина. Я добился всего, о чем мечтал – свободы, денег и положения. Всего, кроме одного. И, по иронии судьбы, это «одно» и есть единственное, что мне в действительности нужно. Единственное, чего я хочу. Мне нужен ты, Ясон. Мой шрам на щеке…С чем сравнить удовольствие, когда я к нему прикасаюсь?... Ясон, Ясон. Мое наваждение. Непроходящая боль. Мучительное желание. Может быть, мне проще сделать коррекцию?.. Но нет. Я не хочу тебя забывать. Я не могу тебя забыть. РИККИ До чего же хочется курить! Пол жизни - за сигарету. Но это несбыточная мечта. Чертов Ясон строго-настрого запрещает курить в своем доме. Исключение делает только для Рыжего. Кстати, этот Рыжий весьма загадочный фрукт. Как его там?.. Катце. Приходит сюда, как к себе домой, когда вздумается. И с Ясоном держит себя странновато: без всякого лакейского заискивания. И в то же время всем своим видом показывает, что знает свое место. А господин Консул… Лопни мои глаза, если на смазливом личике этой чертовой куклы не мелькает что-то, похожее на… Уж не знаю, на что, но как будто лед оттаивает. Интересно, каким таким боком к нему этот Рыжий? Еще один любовник?.. С этого белобрысого извращенца станется, вон ведь что вчера ночью в постели с монгрелом вытворял!.. А поцеловать побрезговал. Интересно, у них, у блондей, у всех мозги набекрень, или только у моего? У моего?.. Ты что это сейчас такое подумал, Рикки? Совсем спятил? Или этот сукин сын заразил тебя своей дуркой?.. Да никогда он твоим не будет, даже не мечтай. А разве я мечтаю?.. Неужели я, Рикки Дарк, который в своей жизни никогда и не перед кем не пресмыкался, мечтаю об этом высокомерном ублюдке?.. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Солнце висит прямо надо мной, бело-золотое, как… Блин! «Белое солнце Амои»!.. Нет, парень, нужно срочно валит отсюда. Иначе он тебя сожрет. ЯСОН - Ты хотел меня видеть, Консул? Хезел на пороге моего кабинета собственной персоной. Всего полчаса назад я позвонил в посольство, намекнул, что желал бы обговорить с атташе приватно одно дельце, и он уже тут, как тут. - Да, господин посол. Проходи, садись. Вина хочешь? - Не откажусь. Не торопясь, с достоинством он обходит мой стол и садится напротив. Джон Хезел, посол Федерации на Амои. Видный черноволосый мужчина лет 40-ка, довольно высокий для обычного человека. Специально что ли их по росту подбирают, чтобы не комплексовали рядом с блонди?.. Он всего год на своем посту. Сменил Патрика Коллена. Темная история. Сплетни – не моя слабость, но краем уха я слышал, что господин Коллен завел серьезную интрижку с кем-то из «наших», и именно поэтому его поспешно «ушли». Федерал не имеет права путаться с блонди. Да и не один блонди в здравом рассудке не спутается с федералом. Хотя сами федералы… И смех, и грех! Убежденные гетеросексуалы, они, попадая на Амои, мигом об этом забывают и словно с цепи срываются. Красота блонди вгоняет их в ступор, а затем отшибает мозги. Рауль время от времени порывается рассказывать мне «жаренные» истории, но я только отмахиваюсь. Мне нет дела до того, кто, когда и с кем. А вот Хезел… «Он смотрит на тебя, Ясон, как кот на сливки, - то и дело повторяет мне Рауль. – Неужели ты не видишь?» Вижу, конечно, вижу, я ведь не слепой. Но поделать с этим ничего не могу. Дозволенной границы господин посол никогда не переходит. Даже ни разу руку мне пожать не пытался, зная, что блонди не переносят тактильных контактов с посторонними. Ну, а взгляды… Это не повод для ноты протеста. Мы встречаемся с ним обычно раза два-три в неделю. Однажды даже в шахматы играли, причем я позволил ему выиграть. А вот сегодня - мой внеплановый звонок. Я сам попросил о встрече. И он примчался, даже не уточнив причины. Я не зову секретаря. Я сам разливаю вино и придвигаю бокал гостю. Хезел исподлобья наблюдает за мной: сквозь стеклянную нейтральность взгляда ловит каждое мое движение. Я, не торопясь, сажусь на свое место. Перекидываю волосы через плечо. Жест тоже весьма нейтральный, однако у посла заметно вздрагивают ресницы. - Я хотел поговорить с тобой по поводу дела Гракха-Флаера. Он с легким удивлением приподнимает густые черные брови. - Вот как? Кажется, об этой истории уже все говорено-переговорено. Сильвера, я слышал, вот-вот сотрут?.. Гракху тоже вынесен смертный приговор. Завтра его расстреляют. Я прикладываюсь губами к краю бокала, медленно, словно целуя стекло. - Вот именно об этом я и хотел поговорить с тобой, посол. Полчаса назад я разговаривал с Флаером. Он предоставил мне неопровержимые доказательства того, что Гракх не виновен. - Неужели? – Хезел не отрывает стеклянного взгляда от моих губ. – И что из этого следует? Я откидываюсь в кресле, не выпуская из рук бокала. - Не в моих привычках вмешиваться в дела федералов, Хезел. Но мы, блонди, щепетильны до тошноты в любых вопросах. Справедливость требует, чтобы вы отменили смертный приговор для Гракха. Он виновен лишь в том, что поддался обаянию юного сильвера. За это не расстреливают. Хезел, не спуская с меня глаз, медленно отпивает из своего бокала. - Хорошее вино, Консул. Я не любитель белого, но вы отлично разбираетесь в винах. Что же касается Гракха…Парень допустил серьезную ошибку, которая у нас расценивается, как предательство. Это их романтическое бегство с вашим сильвером не вписывается ни в какие рамки. Я искренне уважаю твое мнение, Консул, но парень должен быть наказан. В назидание другим. Иначе мои люди совсем распустятся. Здесь, на Амои, для этого имеются все предпосылки. - Что ты имеешь в виду? – невинно спрашиваю я. Тонкие губы посла складываются в двусмысленную улыбку. - У вас, у блонди, особенная мораль. Хотя, конечно, с вашей внешностью по-другому и быть не может. Тот, кто хотя бы раз видел блонди, начинает по-новому смотреть на некоторые вещи. И не говори мне, что ты этого не знаешь, Минк. Я не могу допустить морального разложения среди вверенных мне людей. Мой мизинец медленно скользит по ножке бокала: вверх-вниз, вверх-вниз. Ненавязчиво. Вроде бы рассеянно. Лицо Хезела бесстрастно, но я прекрасно вижу, что за этим скрывается. - Я понимаю тебя, Хезел. Ты полностью прав. Как представитель Федерации, ты не можешь ответить мне иначе. Ну, а, если я попрошу об этом в частном порядке? Я вижу, как он моментально напрягается. Его глаза, не отрываясь, следят за движением моего пальца. - Частные дела решаются в неформальной обстановке, Минк. В неформальной обстановке и без участия Первого Консула. - Вот как? – я делаю непонимающие глаза. Хезел неожиданно встает. Обходит стол и останавливается у меня за спиной. - Я не против исполнить твою личную просьбу, Минк. Но для этого и ты, и я должны на время забыть о том, что ты – глава Синдиката. Я встаю и поворачиваюсь к нему лицом. Теперь я отчетливо ощу-щаю этот запах. Запах похоти. Меня передергивает от отвращения. Наверное, прав Рауль: я ужасный сноб. Но я ни чем не выдаю своих чувств. - И кого же ты желаешь во мне видеть, посол? – спрашиваю я, играя голосом. О, это уже перебор. Рука Хезела быстро накрывает мою лежащую на столе руку. Даже сквозь перчатку я чувствую ее жар. - Просто мужчину, Минк. Красивого мужчину. Чертовски красивого мужчину, к которому можно подойти достаточно близко. В моей груди закипает холодная ярость. Я едва удерживаюсь от желания расплющить его наглую руку, переломать, как спички, его пальцы. Мой Зверь скалит клыки. Спокойно, Минк, не вздумай позволить ему вцепится в горло этому похотливому болвану. Проблемы с Федерацией тебе не нужны. Скорость реакции у блонди в десять раз превышает обычную, человеческую. Хезел не успевает опомниться, не успевает ничего понять, как уже лежит опрокинутый носом в стол. Одна его рука выкручена за спину, другая – прижата к столу моей рукой. - Что…что ты… Ты спятил, Минк? Немедленно отпусти меня, - кусая губы от боли, бормочет он. Я наклоняюсь над ним. Мой голос звучит ласково, с тем эротическим придыханием, которое, по словам Рауля, способно завести даже камень. - Тебе не нравится, Хезел? Я ведь сейчас совсем близко. Или ты хотел видеть меня несколько в другой позе?.. Ничего, придется потерпеть. Я крепче сжимаю его привинченное моей рукой к столу запястье. - Знаешь, что за точки расположены у тебя на руке, вот здесь, рядом с пульсом и выше? – я чувствую, как он вздрагивает. – Ага, понял. Мне достаточно нажать пальцем здесь, - скользящее, почти нежное прикосновение к его коже, - и здесь, и ты сдохнешь прямо сейчас, здесь, в моем кабинете. Мгновенно и нелепо. Я, конечно, вызову экстренную помощь, но не один медик уже не сумеет тебя спасти. Хезел отчаянно дергается, делая попытку вырваться. Он широк и крепок, и достаточно силен для человека, но против блонди он все равно, что беспомощный котенок. - Ты играешь с огнем, Консул! Ты хоть понимаешь, что тебе грозит, если ты меня убьешь? Я наклоняюсь и приближаю свою щеку почти вплотную к его щеке. - Я? Тебя? Убью?.. Да ты с ума сошел, Хезел! Как я посмею?.. Ты умрешь от сердечного приступа. Конечно, в твоем возрасте это случается редко, но, как говорят у вас, на все божья воля. Не сомневайся, вскрытие это подтвердит. Несколько секунд он молчит, тяжело дыша, вдавленный мной в стол. Затем чуть приподнимает голову, пытаясь обернуться на меня. - Чего ты хочешь? - О, это другой разговор!.. Чуть ослабив хватку, я продолжаю ласково нашептывать ему в ухо: - Перед тобой телефон, Хезел. Ты сейчас же позвонишь своим и прикажешь освободить Гракха. Я не дурак, я понимаю, что за такое преступление нельзя так просто взять и отпустить человека на все четыре стороны. Ну, а, если, скажем, ссылка?.. На любую из планет федерации с более-менее приемлемым климатом?.. Весту или Агору? А, посол?.. Несколько секунд он сосредоточенно сопит, затем слегка дергает заломленной за спину рукой. - Дай мне телефон. Номер 3992. Я набираю цифры и, освободив от захвата его левую руку, подаю ему трубку. - Алло, Маер? Это Хезел. Какой из космолетов первым стартует сегодня на Агору?.. Через полчаса?.. Хорошо. Прикажи доставить туда Гракха. Что?.. Расстрел отменяется. Да, ты правильно меня понял: пусть убирается ко всем чертям. Приказ?.. Да, это приказ. Он бросает трубку и вполоборота, насколько позволяет неудобная поза, смотрит на меня. - Доволен?.. - Да. Спасибо. Я отпускаю его. Он, с трудом сдерживая болезненный стон, поднимается со стола. Кажется, я его жестоко приложил: отметины от столешницы на его груди и животе останутся надолго. - И что теперь? – пряча глаза, мрачно спрашивает он. - А теперь я отберу у тебя коммуникатор и на полчаса запру в своем кабинете. Покуда космолет не улетит. Чтобы ты ненароком не передумал. Не скучай. Можешь полазить в моем компьютере – туда, куда тебе хочется, ты все равно не попадешь. Я поставлю на дверь электронный пин-код: через полчаса замок откроется сам. А сейчас мне придется тебя оставить. Меня ждут в Совете. Всего хорошего, Хезел. Его голос останавливает меня почти у самой двери. - Знаешь, что сказал о тебе мой предшественник, когда сдавал мне дела?.. «Не верь его ангельской красоте, Джон. Это не человек, а настоящий дьявол». Я бросаю на него быстрый взгляд вполоборота. Сейчас в его глазах нет похоти. Нет ненависти. Он смотрит на меня с интересом, как на задачу, решение которой ему не по силам. - Твой предшественник ошибся, Хезел, - говорю я. – Я не дьявол. Я – Зверь. РАУЛЬ Хезел на Совет не явился. - Он почувствовал себя нехорошо, и я оставил его на полчаса от-дохнуть в своем кабинете, - вскользь, небрежно обронил Ясон. Я с подозрением кошусь на него. Черт! Не мог же он вот так вот запросто взять и прикончить беднягу посла?.. Хотя…вполне мог. Наверное, на свете вообще нет такой вещи, которую он бы не смог себе позволить. Совет тянется нескончаемо долго. Федералы что-то опять бормочут о нарушении прав человека, о принудительной кастрации фурнитуров и унизительном положении пэтов. Минк слушает, сосредоточенно что-то помечая в своем блокноте. Я незаметно заглядываю ему через плечо. Ну, конечно! Трое голых юношей в самой немыслимой позе. Именно такие вот шедевры он обычно посылал мне по электронной почте во время экзаменов. «Мне нравится наблюдать за твоим лицом, - говорил он, - ты так очаровательно краснеешь». Остальные члены Совета тоже откровенно скучают. Гедеон о чем-то негромко переговаривается с Айшой. Орфей то и дело закатывает глаза к потолку. Кайру, полу прикрыв глаза, о чем-то мечтает. Невольно подавив зевок, я тихонько толкаю Ясона в спину: «Пора сворачивать лавочку». Он кивает и, выждав паузу в пламенной речи федералов, очаровательно улыбается. - Мы все поняли. Ваши замечания будут приняты к сведению и учтены. Большое спасибо. Все это сказано тем низким мурлыкающим голосом, от которого федералы буквально растекаются по полу. Кайру с насмешкой подмигивает мне. Заседание окончено. ЯСОН Очень странно теперь проходят мои встречи с Юпитер. Она больше не пытается грубо вламываться в мой мозг: если и сканирует, то поверхностно. Обращается со мной, как с хрустальной вазой. Это настораживает. Например, сегодня. Электронный луч касается моей щеки почти ласково. «Мой мальчик, - шелестит в моей крови ее голос. – Такой прекрасный. Такой упрямый. И такой глупый. Ты был лучшим учеником в Академии, почему же ты сейчас не понимаешь самых простых вещей?.. Солнце – это невероятно красиво, если наблюдать за ним с земли. Но, если солнце вдруг задумает опуститься на землю, произойдет катастрофа. Ты меня понимаешь?» «Нет», - ни минуты не колеблясь, лгу я. Горячий луч касается моих слегка приоткрытых губ. «В последнее время эти губы позволяют себе слишком многое. И ложь из всего этого – не самое страшное». Я чувствую, как мои щеки заливает краска. «Ну что ж, тогда прикажи Раулю меня стереть», - говорю я абсолютно спокойно. Я ни минуты не сомневаюсь в том, что она этого не сделает. Я не знаю ее планов. Но я точно знаю, что мое имя в этих планах – в первой строке. «Будь осторожен, Ясон», - она уходит от ответа и дает мне понять, что встреча закончена. Рауль ожидает меня за дверью РАУЛЬ Я могу ему сейчас ничего не говорить. Могу вообще сделать так, чтобы он ничего не узнал. Однако мне хочется сделать ему больно. Он это заслужил. Я поджидаю его между металлическими арками в виде переплетенных змей. Он выходит. Глаза - чуть уставшие и словно слегка затуманены. В его лице сейчас почти нет жесткости. Он так красив. И так желание. мстительное желание причинить ему боль неожиданно отпускает меня. Я хочу другого. - Ты домой, Ясон? Тебя проводить? Пробный шар. Моя рука в миллиметре от серебристого крыла на его плече. - Нет, Рауль. Я устал, как собака. Боюсь, что усну прямо в машине. В мой висок тут же входит тоненькая иголочка его лжи. Иногда я просто ненавижу свои способности эмпата. Ну, что ж, иголка за иголку. Сейчас ты почувствуешь то же, что и я, мой друг. Только сильнее, гораздо сильнее. Не иглу, а копье. - Не хотел тебе говорить, Ясон, но это моя обязанность. Ты должен знать. Полчаса назад Гракх покончил с собой. - Как? – его зрачок вздрагивает. Это единственная его реакция, зато какая!.. Я открываюсь, жадно поглощая, впитывая его боль. - Перед отлетом на Агору вместе с документами на поселение ему передали известие о том, что его любовник мертв. Он подождал, пока корабль взлетит, и перерезал себе вены. Я тебя расстроил? Он медленно качает головой. - Нет, Рауль, что ты. Он – федерал, и он вправе сам решать, как ему распорядиться своей жизнью. Мне нет до этого дела. Спокойной ночи. Слегка кивнув мне на прощание, он идет по коридору. Его боль стекает по его плечам, путаясь в белом сиянии волос.