Два процента свободы

КАТЦЕ Юпитер всемогущая, да на нем лица нет!.. Точнее, лицо-то на месте, но… Таким холодом он не обдавал даже тогда, когда террористы едва не пустили на воздух половину Мидаса. Перевожу взгляд на монгрела: он похож на щенка, которого только-только чудом выдернули из-под колес автомобиля. Что за пакость устроил на приеме господин Ам? Но Рикки живой, и это уже хорошо. Хотя… Жестоко так думать, но лучше было бы, если бы план Советника удался. Лучше для них, всех троих. И, чего греха таить, для меня тоже. Ты вступил в цересскую грязь, Ясон, и теперь растаскиваешь ее по всей Танагуре. Я торопливо открываю перед ними дверцу автомобиля. Спрашивать ни о чем не смею – в ярости Консул способен разукрасить мне и вторую щеку. Рикки торопливо проскальзывает внутрь салона. Ясон медлит, опершись рукой о капот: силы, словно внезапно покинули его. - Тебе помочь, Минк? – раздается сзади приятный голос, странный такой голос – развязный и жесткий одновременно. Быстро поднимаю глаза. Вот только этого хлыща здесь и не хватало. Комендант Эос собственной персоной. - Что тебе нужно, Орфей? – не оборачиваясь, спрашивает Ясон. - Я сегодня без колес, Консул, будь добр, подкинь меня кое-куда. Здесь не далеко. Не бойся, приставать к тебе не буду. Ясон чуть слышно фыркает и отстраняется, пропуская незваного спутника. - Садись, куда же от тебя деться. Спустя несколько минут мы несемся по трассе. Незаметно краем глаз я наблюдаю за троицей на заднем сиденье. Рикки забился в самый угол и оттуда с тревогой зыркает на Орфея. Ясон, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Орфей смотрит в окно на мелькающие огни. Затем – переводит глаза на Ясона. - Только не вздумай промывать мне мозги, Комендант, - почувствовав его взгляд, говорит Консул. Господин Зави пренебрежительно дергает плечиком. - Что ты, Минк. Промывание мозгов – сугубо сфера деятельности твоего партнера. Я не в свои дела не лезу. А тебе просто хочу дать совет, как… Скажем так, как человек, которому ты не безразличен. - Валяй, - слегка поморщившись, бросает Консул. Цепкий взгляд Орфея пробегает сперва по монгрелу, затем перехватывает в зеркале мой любопытный взгляд. Я поспешно отвожу глаза в сторону. - Буду говорить при свидетелях, Минк. Насколько я понял, эти двое тебя не предадут и не заложат даже под пыткой. - С чего ты взял? – теперь в глазах у Ясона читается явный интерес. Зави снова пожимает плечами. - Можно как угодно относиться к монгрелам. Можно ненавидеть их, можно презирать. Или просто не считать за людей. Но одного у них не отнять: они никогда не сдадут того, кого любят. А ты ведь монгрел, Катце? – неожиданно обращается он ко мне. Я быстро киваю: что ж, это давно не секрет. Зави вновь поворачивается к Ясону: рядом с белокурыми волосами Консула локоны самого Коменданта кажутся почти каштановыми. -Ты ведешь себя, как дитя, Ясон. Капризный, избалованный мальчишка. Я тебя не упрекаю, я знаю – тебе тяжело. Даже знаю то, что тебе тяжелее, чем кому бы то не было из нас. Юпитер тебя слишком любит для того, чтобы позволить тебе право на чувство. Да и Рауль тебя слишком любит для того, чтобы делить тебя с кем-то еще, кроме Юпитер. Кроме этого, есть законы и есть общественное мнение – то, что не может игнорировать даже избранный. Тем более, избранный. Сегодня на приеме ты не просто наплевал на эти два факта, ты обнаружил свою ахиллесову пяту. До этого дня ты был словно на постаменте – недоступен и недосягаем. Сегодня ты показал свою слабость, человеческую слабость. Теперь все в Танагуре в курсе того, что блистательный и непогрешимый Минк связался с безродным. Теперь табу на твою недосягаемость снято, и тебя будут бить. Бить безжалостно и целенаправленно, причем бить именно в этом направлении. РИККИ Ясон слушает его, не открывая глаз. Кажется, будто он задремал. Но вот его верхняя губа слегка вздрагивает. - Ты ведь, кажется, говорил, что не будешь промывать мне мозги, Орфей?.. А сам сейчас делаешь именно это. Ну, и чем же ты тогда отличаешься от Рауля? Кудрявый блонди усмехается. Улыбка тонкая, как лезвие. Вообще странный тип. С первого взгляда – шлюха шлюхой, а потом мелькает в лице вдруг что-то этакое… И с удивлением видишь перед собой вместо шлюхи солдата, бойца, который в любой момент готов ответить ударом на удар. - Разница есть, Ясон, - говорит он, из-под длинных ресниц поглядывая на Минка. – Рауль – лицо заинтересованное, а я – нет. - Да неужели? – в голосе Минка звучит откровенная ирония. В ответ кучерявый блонди беззвучно смеется. - Ну, почти не заинтересованное. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, Ясон. Я всегда тобой восхищался. Даже сегодня, когда ты этак-то запросто, одним движением бровей, одним словом низвел себя до состояния обычного человека. И именно поэтому я хочу дать тебе совет. Ты подошел к самому краю. Не спеши бросаться вниз. Если тебе не дорога твоя репутация, то подумай о…ну, вот хотя бы об этом мальчике, который сейчас сидит рядом с тобой и смотрит на меня, как волчонок на павлина, типа «а не пощипать ли ему перышки?» И кучерявый неожиданно мне подмигивает. Я теряюсь. Затем краснею. Бирюзовые глаза того, кого называют Орфеем, смотрят внимательно и еще как-то очень понимающе. И, самое главное, в них совершенно нет ни презрения, ни брезгливости. Вот чудо-то! Блонди, а ведет себя по-человечески. Между тем Ясон Минк открывает глаза. Теперь он смотрит прямо на кучерявого. А тот продолжает говорить: - Те, кто захочет нанести тебе удар, смогут его нанести, если будут видеть, куда бить. А сегодня это увидело все высшее общество Танагуры. Как ты думаешь, долго ли после этого проживет твой так называемый пэт?.. Я сейчас не говорю о Советнике. Все, что произошло сегодня на приеме, вряд ли случилось без санкции Юпитер. - Юпитер? – глаза Первого Консула темнеют. - А как ты думал? – кучерявый блонди внезапно переходит на шепот. – Ты – любимый сын. И не только. Черт! сейчас я скажу то, за что меня, если кто-нибудь об этом узнает, в мгновение ока отправят на коррекцию. Юпитер тебя ревнует, Ясон. И ревность эта не совсем похожа на материнскую. Да, она позволила тебе Рауля. Может быть, она бы позволила тебе еще кого-нибудь, так, для секса. Работа ведь у Первого Консула нервная, ясное дело, что требуется разрядка. Но те отношения, в которые ты вступил… Даже не сомневайся: один неверный шаг, и твоего пэта ничего не спасет. Ты меня понимаешь, Консул? Впрочем, решать тебе. Теперь мы едем, молча. Орфей смотрит на дорогу, Ясон – в окно. Я ловлю в зеркале взгляд Катце – Лис бледный, как стиральный порошок. Я, наверное, тоже. - Останови, - просит Орфей на одной из улиц Мидаса. Ясон с удивлением приподнимает бровь. Я едва удерживаюсь от того, чтобы не присвистнуть. Еще бы! Район красных фонарей. И что за дела могут быть у блонди в таком месте? - Публичный дом Данко Майя, - не глядя ни на кого, как бы обращаясь в никуда, говорит наш спутник. – Предупреждая твой вопрос, Ясон, скажу: да, я, блонди, бываю в подобных местах. Мне можно грешить – я ведь не любимый сын нашей матушки. И, странно блеснув глазами, добавляет: - Здесь работает парень с очень светлыми волосами. И у него синие глаза. Всего хорошего, Консул! Накинув на голову, белый капюшон плаща, блонди выскальзывает из автомобиля. ЯСОН Я заворожено смотрю вслед Орфею. Что я знаю о нем? Да ничего. Развратник, повеса?.. Ерунда. Это все одна из масок. И минуту назад в машине: кто был рядом со мной? Настоящий Орфей, или тоже маска? Невидимая петля на горле душит меня до рези в глазах. Во всем теле – противная слабость. Нужно попросить у Рауля статистику: интересно, были ли среди блонди прецеденты самоубийства?.. - Куда теперь? – косясь на меня, осторожно спрашивает Катце. - На Фриде-Даун, - говорю я. Лис, если и удивлен, то не подает вида. Фриде-Даун – район, граничащий с Цересом. Рикки делает движение, как будто бы хочет что-то сказать, но не говорит ничего. Мы едем. РИККИ Я ничего не понимаю. Какого черта мы здесь? Ясон не смотрит на меня. Мне не по себе. Что он задумал? Но вот машина останавливается. Ясон молчит и не двигается. Я тоже молчу. Рыжий за рулем, кажется, даже не дышит. - Ну, и? – первым, как обычно, не выдерживаю я. Его длиннющие ресницы вздрагивают. Он поворачивается ко мне. Молча, запускает руку мне в шорты. Он что, рехнулся?.. Прямо здесь?.. Но – нет. - Ты свободен, Рикки. На его ладони блестит кольцо. Мое кольцо. Он его снял. ЯСОН Он смотрит недоверчиво, с недоумением. - Ты свободен, Рикки, - повторяю я. – Возвращайся в Церес. Каждое слово – словно ножом по венам. Наверное, все-таки среди блонди не было самоубийц. Я – первый. РИККИ Я тупо хлопаю глазами. Его лицо. Неужели он потерял где-то по дороге свою ледяную маску? У него сейчас совсем человеческое лицо. Лицо человека, которому больно. - Возвращайся в Церес. Слова, как нож, входят в грудь. Больно. Почему мне так больно? Ведь я сам хотел этого. Я мечтал об этом. Вот она, твоя свобода, Рикки. Кушай, хоть закушайся. КАТЦЕ Они смотрят друг на друга. Этот взгляд между ними – как нерв. Неужели они думают, что эту нить можно так просто оборвать?.. Зачем Ясон делает это?.. Хотя – все правильно. Он поступает так, как должен был поступить уже давно. Но в то же время во всем этом есть какая-то ужасная, вопиющая неправильность!.. ЯСОН Я обрываю взгляд – резко, с кровью, с мясом. Выхожу из автомобиля. Он, чуть помедлив, делает то же. - В Мидасском банке на твое имя открыт счет. Думаю, что деньги тебе понадобятся. У него дергаются скулы. - Я не возьму твоих денег, блонди. - Твое дело, - я пожимаю плечами. Его черные глаза – расширенные и дышащие. И в них… Нет, мне не кажется: в них – самое настоящее отчаяние. Юпитер всемогущая, да ведь ему же сейчас не менее больно, чем мне!.. Ну, скажи, Рикки, скажи хоть слово, и я наплюю на все и на всех, я никуда тебя не отпущу!.. Скажи только, что хочешь этого! РИККИ Гребанный, сумасшедший блонди, скажи, что ты хочешь, чтобы я остался, и я останусь. Навсегда. С тобой. И мне не нужна никакая свобода. Потому, что я уже никогда не буду свободным от тебя. Это сильнее, чем наручники. Это крепче, чем цепь. КАТЦЕ Ни один из них так и не сказал другому того, что этот другой хотел бы услышать. Гордецы. Глупцы. Безумцы. Что они делают с собой и друг с другом?.. ЯСОН - Ну, того… Пока, блонди, - он бросает на меня взгляд исподлобья; взгляд больной и тусклый. Слова вот-вот готовы сорваться с моего языка. И я кусаю свой язык. Во рту – привкус крови. Равнодушный кивок – ему в ответ. - Иди, Рикки. Он разворачивается и едет. Идет через пустошь, разделяющую Мидас и Церес. Обернись, Рикки! Только обернись!.. Всего один твой взгляд – и я скажу тебе это. РИККИ Окликни меня, чертов блонд!.. Ну же, позови, скажи, что я тебе нужен. Пусть игрушкой, пусть куклой, пусть даже мебелью. Черт с ним. Только рядом с тобой. Только возле тебя. Окликни меня, или я сейчас умру! КАТЦЕ Ясон его так и не окликнул. Рикки так и не обернулся. Его черная фигурка становилась все меньше и меньше, потом превратилась в точку, а потом и совсем исчезла. А Ясон все стоял и смотрел ему вслед. Ветер раздувал волосы за его спиной золотым плащом. Он словно окаменел, как жена Лота. Есть такая старая терранская сказка. Я выкуриваю сигарету – одну, другую, целую пачку… А он все не двигается с места. Я нервно тянусь в бардачок за новой пачкой, но, передумав, решительно выхожу из машины. - Ясон! Он вздрагивает, как человек, которого внезапно разбудили. - Что, Лис? - Светает. Нужно возвращаться. Он оборачивается. Лицо совершенно безжизненное. Глаза потухли. Молча, он садится в автомобиль. Скрипнув зубами, я изо всех сил давлю на газ. Я везу домой мертвеца. ЯСОН Я сделал все правильно: я его отпустил. И он все сделал правильно: ушел, не оглядываясь. Так и должно быть. Вот только откуда тогда эта боль, словно мне только что ампутировали душу? И была ли она у меня вообще, эта самая душа?.. Дом кажется пустым. Гробница. Великолепный саркофаг. Эта толпа бездельников, которые его населяют, заглядывая мне в глаза и пытаясь угадать малейшее мое желание, - все они не в счет. Так, безликие тени. Зеркальная стена в спальне. Подхожу. Заглядываю. Передо мной – ослепительно красивый мужчина с безжизненным взглядом. Первый Консул Амои. Тот, кому принадлежит этот мир, Первый после Юпитер. И тот, кто не имеет единственно важного, того, ради чего стоит жить. Я – твоя ошибка, Юпитер. Иду в ванную. В коробочке из-под ароматического масла – таблетки Катце. Беру сразу три. Подумав, добавляю еще пять. Я хочу отключиться, уйти, я так устал. Как ужасно всегда быть сильным. Сейчас я просто хочу положить голову кому-нибудь на плечо, и чтобы этот кто-то меня обнял. Все равно, кто. Пусть это будет даже Рауль. Нажимаю на коммуникаторе кнопку вызова. - Да, Ясон, - голос Рауля совсем рядом, такой живой, такой… - Приезжай. Ты мне нужен. Пауза. Он как будто бы озадачен. - Ты в этом уверен? То ли это начинают действовать наркотики, то ли у меня полный сбой программы, но… Мой голос дрожит – вибрирует, как струна, которая вот-вот оборвется. - Чертов эмпат, Ра!.. Ты что же, сам не чувствуешь? Рагон, неужели я плачу?.. Бросаю взгляд в зеркало. Так и есть: по лицу прекрасного мужчины катятся слезы. Целый поток, ливень. Первый Консул Амои рыдает, как последний пэт. Я бью в зеркало кулаком. Коммуникатор на браслете жалобно взвизгивает. - Ясон, Ясон, Ясон! – кричит где-то по ту сторону сознания голос Рауля. – Что ты делаешь?.. Ты сошел с ума? Я стою среди осколков. По моему белому сьюту медленно растекаются алые полосы. Закат. Прощай солнце. Запрокинув голову, я громко смеюсь. Да, мой милый Советник. Твой Консул сошел с ума. Я совершенен на 98%. На 98% я принадлежу своим создателям, я принадлежу Юпитер. И только два процента – мои. Два процента свободы. Это - ничто для того, чтобы жить. И это – ничто для того, чтобы умереть. А, может быть, стоит попробовать?.. РАУЛЬ Я гоню автомобиль, как ненормальный. Правительственные номера обеспечивают мне свободную трассу. То и дело связываюсь с Минком – он не отвечает. Юпитер всемогущая, что наделал этот сумасшедший?.. Когда он мне позвонил, я даже не сразу его узнал. Голос, обычно нейтральный и бархатный, звенел, как расстроенный инструмент. Как вихрь, я врываюсь в консульский дворец. Фурнитуры косят на меня испуганными глазами. - Где Консул? Дэрил кивает в сторону спальни. - Он запер дверь. Мы не решились ломать без приказа. - Идиоты! – схватив великана за грудки, я, как щепку, отбрасываю его с дороги. – Чей приказ вам нужен? Юпитер? Забыв о лифте, я несусь наверх по ступенькам. Дергаю дверь в спальню. - Ясон, открой! В ответ – ни звука. Я еще ни разу в жизни не ломал дверей. Оказывается, это не так уж сложно – сила блонди, будь она неладна. Дверь отлетает в сторону. - Ясон!.. На фоне мерцающих в окне огней Танагуры белоснежная фигура с неправдоподобно длинными бело-золотыми волосами кажется ирреальной. На полу, как звезды – осколки стекла. По белому сьюту дорожками заката – алые полосы. - Консул!.. Он не оборачивается, только вздрагивает. Я подхожу. Осколки хрустят под ногами, как снег. Я становлюсь вплотную к нему за его спиной, боясь сделать лишнее движение. От него пахнет вином и кровью. - Ты все-таки пришел? – его голос, как прикосновение: щека к щеке. - Конечно. Ведь ты же меня позвал. Он оборачивается: расширенные зрачки – золотые бутоны. Без сомнения, это действия наркотика. Убью Рыжего: оторву то, что не отрезали хирурги. Он смотрит на меня. Правая перчатка мокрая от крови – должно быть, он даже не почувствовал, что порезал стеклом ладонь. - Рауль, - он делает шаг ко мне. Мы одного роста. Он чуть-чуть выше. Застываем глаза в глаза. Сапфиры и изумруды. - Где твой монгрел? – спрашиваю я. - Его нет, - он качает головой; бледно-розовые губы кривит гримаса горькой усмешки. – Я отпустил его. Он ушел. Он делает еще один быстрый шаг. Мгновение – и его руки у меня на плечах, и на моей щеке – его быстрый, как заклинание, шепот: - Не бросай меня, Рауль. Поклянись, что никогда меня не оставишь. Даже, если я буду сам умолять тебя об этом. - Я никогда тебя не оставлю, - глядя в его расфокусированные синие глаза, говорю я тихо и серьезно. – Я никому тебя не отдам. Он кивает. На большее его сил уже не хватает. Нужно спросить у Рыжего, что это за дрянь, которая отключает мозги даже у блонди. Он вздыхает, медленно сползая на пол. Я подхватываю его на руки и несу вниз к своей машине. Я не хочу его здесь оставлять. И я не желаю здесь оставаться сам – это место осквернено. Ну, ничего, все поправимо. Его тонкие белокурые волосы смешиваются с моими. Его голова на моем плече. Кто сказал, что блонди тяжело нести на руках?.. Глупости. Я могу нести тебя на руках хоть через всю Танагуру, мой Консул. Крепче прижимаю к груди свою бесценную ношу. Вот все и закончилось. Монгрел был просто ошибкой, досадным недоразумением. Ты это вовремя понял. И пусть сейчас ты страдаешь от боли, но потом, потом ты непременно поймешь, что ты – мой. Только я тебе пара, только я тебя достоин. Я убью твоего Зверя, и повешу его шкуру над нашей кроватью. Я смогу защитить тебя, мой Консул. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ