Два процента свободы

РАУЛЬ Как я и ожидал – ничего особенного. Монгрел. Бандит. Пьянь подзаборная. Недочеловек. Куча смердящих отбросов. Даже на расстоянии мне в ноздри бьет кислый запах немытого тела и перегара. Неужели эти существа и вправду способны что-то чувствовать, кроме примитивных инстинктов?.. Сейчас проверим. - Я, так понимаю, ты и есть Гай, вор, шулер и убийца из банды «Бизоны»? Я ничего не перепутал? Он дерзко сверкает глазами в мою сторону. Ну, да, конечно, я намеренно сейчас задел его гордость монгрела. Эти отбросы ведь до смешного кичатся своей бандитской удалью. - Я-то Гай, - говорит он, приняв, на его взгляд, самую независимую позу, - а ты-то кто такой, что в гости к тебе доставляют под конвоем и с завязанной мордой?.. Однако вся его бравада тут же разбивается о мою невозмутимость блонди. - Я – Советник Ам. Слыхал о таком? О, как его лицо моментально меняет свой цвет, любой бы хамелеон позавидовал. Из смуглого оно делается белым, как салфетка. Он непроизвольно пятится назад, словно пытаясь убежать. Да, без сомнения, он обо мне слышал. Ну, кто же не слышал о главном амойском палаче? - Господин Инквизитор? – чуть слышно выдавливает он. Я позволяю себе легкую улыбку. - Да, меня называют и так. Однако речь сейчас идет не обо мне. Ты здесь за тем, чтобы ответить на некоторые мои вопросы. - А потом? – робко спрашивает он. – Потом ты меня отпустишь? - Там видно будет, - снова улыбаюсь я. – Итак, вопрос первый: какие у тебя отношения с Рикки Дарком? Он вздрагивает и, мрачно посапывая, прячет глаза. - Вы и про это знаете?.. Ну, мы были типа того…любовники, до тех пор, пока он не ушел. - И ты знаешь, куда и к кому он ушел? – тут же подхватываю я. Монгрел бросает на меня опасливый взгляд, с осторожностью подбирая слова. - Ну, про это все знают. К этому вашему ушел, к Консулу. Вроде, как у них теперь любовь. Вот уже никогда бы не подумал, что у блондей такое бывает. Я чувствую себя так, будто бы в лицо мне плеснули серной кисло-той. Даже не в лицо, а в самое сердце. И я почти бессознательно наношу ментальный удар в ответ – грубый и сильный, но не достаточный для того, чтобы убить. Он мне еще нужен. Дико вскрикнув, он тут же хватается за голову и падает на пол. Несколько минут дергается, царапая скрюченными пальцами гладкое стекло. Зверь, животное, самец орангутанга. Нестерпимо хочется пнуть его ногой в лицо, но я сдерживаюсь. Наконец, он затихает. - Встать, - бесстрастно приказываю я. Он тяжело поднимается на ноги. По подбородку его течет кровь: видимо, он прикусил язык. - Запомни, монгрел. Блонди никогда и не при каких обстоятельствах не может любить цересскую шваль. Рикки Дарк – пэт Ясона Минка, его игрушка, его домашнее животное. Понял? Повтори. - Рикки Дарк – пэт господина Минка, - с ненавистью глядя на меня, повторяет монгрел, вытирая кровь тыльной стороной руки. - Очень хорошо. А теперь вопрос номер два: хочешь ли ты вернуть своего любовника? - Вернуть? – он недоуменно моргает глазами. Вот уж на редкость тупая особь. Как будто бы я спросил у него решение теоремы Ферма. – Так ведь он ко мне не пойдет. Он люб…(осечка, монгрел с опаской косит на меня и тут же поправляется) ему нравится быть пэтом господина Минка. - А ты попробуй, - усмехаюсь я, - ты ведь даже не пробовал. Ты ведь мужчина, а не тряпка, правда? И вообще, что ты за монгрел, если позволил элитнику отбить у тебя любовника? Насколько я понимаю, это ведь для тебя дело чести, а? Он хмурится. Понимает, что я его провоцирую, но не понимает, зачем мне это. И хорошо. Тебе не нужно ничего понимать. Дворняжка не слушается команд. Дворняжку невозможно выдрессировать. Но ее можно поманить косточкой, а затем раздавить автомобилем. - Да я ведь даже не знаю, где он сейчас. И потом – кто ж меня пустит в Танагуру? Ну, наконец-то. Как говорят господа федералы, поближе к нашим баранам. - Он не в Танагуре, - говорю я и протягиваю ему треугольную визитку с адресом. – Ты найдешь его здесь. - И? – он недоверчиво косит на меня? - Забирай его и уходи. Точнее, убирайся вместе с ним с Амои как можно дальше. Денег ты получишь столько, сколько нужно для того, чтобы поселиться на какой-нибудь из отдаленных планет Федерации и вести безбедную жизнь. - А, если он откажется со мной идти? - Ну, - я медленно встаю с места и характерным движением подтягиваю перчатки, как делаю это всегда перед вскрытием трупа, - тогда я не завидую ни тебе, ни ему. Он бледнеет. КАТЦЕ Вот уж подкинул мне Консул подарочек. А, точнее, помощничка. Спасибо тебе, моя Звезда. Уже двум компьютерам мозги вставить ухитрился. Может быть, я просто не умею объяснять? Или слишком много от него требую?.. Нет, определенно умственная деятельность – не его стихия. В результате я подумал-подумал, и определил его на склад курьером. Парень сперва покочевряжился, а потом ничего, привык. Вон даже грузчикам частенько помогает. Силища-то у него – ого-го! бьет ключом, надо же ее куда-то девать. С доставкой грузов в космопорт он справляется, ничего не скажешь. За несколько дней подружился с ребятами на складе: теперь, вон, в свободное время сидят, анекдоты травят. Что-то вроде «лежит это блонди в постели с федералом…» Причем, Рикки хохочет громче всех. Правда, несколько дней назад он все же отколол номер – я едва не поседел. Заглядываю в обед в курилку – нет парня. Спрашиваю у его приятелей: где? А они мне: он с Филом и Дэном в ринг пошел. Поспорил на блок сигарет, что в поединке на третьем раунде Джонни Быка уложит. Тут уж мне не просто поплохело, а, мягко скажем, сделалось совсем хреново. Ведь, если с этим идиотом что-нибудь случится, шрамом я точно не отделаюсь. Да что там! Ясон с меня три шкуры спустит. Бегу на ринг, как сайгак. А эта троица уже оттуда двигает мне на-встречу. У Рикки скула подбита, под глазом фингал, но рожа сияет, как новая кастрюля. «А, Лис, - говорит, - жаль, что ты опоздал, не видел, как я этому козлу заехал!» Тут я не выдержал. Как врежу ему – парень едва на ногах устоял. «Ты чего, - спрашивает, - дерешься?» А я разворачиваюсь, и еще раз – под дых ему. «Если ты, мать твою, еще раз что-нибудь подобное выкинешь, я тебя по асфальту размажу». «Не боишься?» - прищуривается он. На Ясона, конечно, гаденыш, намекает. «Это тебе бояться надо», - усмехаюсь я, намекая на того же Ясона. Потом мы у меня в конуре выпили «мировую». «Да ты пойми, - доказывал я ему, - пойми, безмозглая твоя башка, скольким рискует Ясон для того, чтобы держать тебя здесь. Каждая собака ведь уже знает, что никакой ты не пэт». Парень мрачно сопит и лупает глазами. - Ну, если я не пэт, тогда почему он с меня это проклятое кольцо не снимет? А, и вправду ведь, почему?.. Ясону так важна внешняя атрибутика? Он – жестокий собственник, и это кольцо на твоем теле, Рикки, выглядит, как нечто «мое», «не прикасаться!» - А ты сам это у него спроси, - вздыхаю я. Он морщится и грустно качает головой. - Да что там! Не в кольце ведь дело. С ним или без него я все равно принадлежу Ясону. Вот только в качестве кого?.. РИККИ Ясон снял для нас офигительную квартиру. Только уж очень большую. Ну, зачем нам, скажите на милость, две спальни?.. А ванная? Да в ней же не просто плавать, там утонуть можно! Два раза в неделю приходит целый штат уборщиков наводить порядок. Еду мы заказываем из ресторана. А фурнитуров я прогнал в первый же день. Ясон был озадачен: «Я не понял, Рикки. А кто мне будет помогать принимать ванну?.. Да и волосы – попробуй-ка их расчеши. Или ты предлагаешь мне постричься?» «Ни в коем случае, - сказал я. – С волосами твоими я как-нибудь сам разберусь, да и с ванной тоже. В, конце концов, почему это я буду позволять каким-то мужикам тебя лапать?» «О, Рикки, да ты ревнуешь, - рассмеялся он. – Какие же это мужики? Это фурнитуры, мебель». Однако я был непреклонен. «Все равно. Хватит того, что я в Эос всякий раз умирал от ревности, когда эти гады вокруг тебя вертелись. И вообще: ты что, маленький, сам вымыться не можешь?» Он с любопытством посмотрел на меня: видимо, такая мысль про-сто никогда не приходила ему в голову. Ну да, конечно, он же у нас золотой мальчик – в жизни своей палец о палец не ударил. «Ты хоть ботинки-то сам себе зашнуровать умеешь?» - спросил я. Он почему-то обиделся. «Умею». «Ну, и то хорошо». Конечно, кое-что пошло не очень гладко. Купание в ванной закончилось сумасшедшим сексом, а волосы… Да, тут вышел полный облом. Я запутался и заблудился в их сверкающем великолепии, и чертыхался так, что небу было жарко. Хорошо, в это время Катце зашел по какому-то делу. Увидев эту сцену, он пришел в ужас, отобрал у меня расческу и стал мне показывать, как это нужно делать. В общем, через недельку у меня стало кое-что получаться: во всяком случае, Ясон перестал морщиться, когда я его драл. А в остальном все было просто охренительно!.. Работать у Катце мне не то, чтобы так уж нравилась, по крайней мере, не было скучно. И ребята на складе оказались неплохие – в основном, монгрелы, как и я. Мы быстро нашли общий язык. Естественно, они даже не догадывались о том, кто я, тем более, что у нас как-то не принято выспрашивать друг у друга, кто ты да откуда. Домой я приходил обычно первым: заказывал ужин, заваливался перед головизором с банкой холодного пива и ждал моего блонди. С наведением порядка я не заморачивался: я любил бардак в нашей спальне, где повсюду валялись его шмотки, где то там, то сям можно было обнаружить то бокал с недопитым вином, то пролитые духи, то мятные жвачки, то кусочки лайма. Эти чертовы лаймы он просто обожает, причем лопает их просто так, без сахара. Катце их специально для него партиями заказывает. Я как-то кусочек попробовал – меня так перекосило, что я минут пять потом, наверное, от крана отойти не мог, воду хлестал. А этот гад веселился, как ребенок. «Неужели стаут лучше, а, Рикки?» Он уже не раз пытался пичкать меня своим вином: полная, я вам скажу, лажа. Не вставляет совершенно. Только перевод денег – уж лучше воды напиться. Он приходил ближе к полуночи, чуточку уставший, чуточку чем-то озабоченный, но с этим своим неизменно ласково поблескивающим влажным взглядом, от которого у меня просто крыша улетала. И я бросался ему навстречу, и с этой самой минуты до самого утра мы почти не размыкали рук и губ с краткими перерывами на ванну, еду и сон. Однажды я все-таки решился спросить у него: - Ясон, а что будет потом?.. Через год, через два, через десять?.. Сапфиры в его глазах слегка дрогнули, отражая свет двух наших амойских лун. Я лежал на его груди, то и дело тыкаясь носом в теплую ямочку на его ключице. - Я не знаю, Рикки, - сказал он очень ласково, хоть и немного отстраненно. – Но, если я буду жив, ты будешь со мной. - Ну, а, когда я состарюсь?.. Когда мое тело настолько изменится, что перестанет тебя привлекать?.. Вы, блонди, ведь внешне не изменяетесь. Ты будешь все таким же ослепительным и желанным, а я… Его теплые руки скользнули мне на затылок, и он своими губами быстро закрыл мне рот. - Рикки, мы будем вместе до тех пор, пока один из нас не умрет. Или, пока не умрем оба. А что до твоих возрастных изменений… Я постараюсь что-нибудь придумать. Я обещаю. - Значит, ты меня и вправду…как это?.. любишь? – ресницы мои становятся влажными от слез, и в горле першит. - Ох, Рикки, - он переворачивается так, что я оказываюсь на спине, и чувствую, как тону и захлебываюсь в густой синеве его глаз. – Я не знаю, что это за чувство, то, что я испытываю к тебе. Мы, блонди, на редкость в этом невежественны. Но, если измерять любовь желанием или способностью отдать жизнь за того, кого любишь, то да, я тебя люблю. Я открываю было рот спросить, почему же он тогда не снимет с меня кольцо, но…почему-то не делаю этого. Я слишком хочу его сейчас. Ну, а потом…потом момент уже упущен. ГАЙ Адресок, который подсунул мне чертов Инквизитор, оказался в Апатии. Клеевое местечко. Элитное. Кроме адреса, господин Ам снабдил меня еще и пропуском, чтобы полицейские в Мидасе меня не трогали. Я все ночь ломал голову, пытаясь понять, какой во всем этом интерес Советнику Аму. Зачем ему нужно, чтобы я увез Рикки? Я напросился к Сиду на интернет за две бутылки стаута. Тот долго ворчал, но пустил. Я влез в сеть и уже через пару минут без труда отыскал ответ. Господин Советник Ам вот уже более 10-ти лет является личным другом Ясона Минка, а, точнее, его партнером. Единственным и бессменным, еще с Академии. Вот оно, значит, что! Я невольно расхохотался и со злостью лупанул по клавишам. Еще один брошенный любовник. Который, к тому же, привык, как и все блонди, загребать жар чужими руками. Все просто, как два и два: я увожу Рикки, а господину Аму достается его драгоценный Консул. А еще говорят, что блонди – бесчувственные ледышки!.. Да он такой же бесчувственный, как я каменный. Впрочем, мне плевать на блонди, я хочу вернуть моего Рикки, и если это гребанный Инквизитор мне в этом поможет, что ж, я не буду трепыхаться. Чтобы не привлекать лишнего внимания своей монргельской рожей, я взял такси и без проблем добрался на место. Было почти девять часов вечера. Я поднялся на 27-ой этаж и позвонил в дверь – пальцы мои были мокрыми от волнения. И вот… Я отчетливо слышу легкие пружинистые шаги по ту сторону двери. Мгновение, еще мгновение – щелкает замок, и мы сталкиваемся лицом к лицу. - Здравствуй, Рикки. Он слегка отшатывается. Сказать, что он удивлен, значит, ничего не сказать. И, пожалуй, он совершенно не рад меня видеть. - Гай?.. Зачем ты здесь? Черные глаза выжидательно и осторожно прощупывают мое лицо. И я, я тоже смотрю на него. Он изменился. Сильно изменился. За этот месяц он словно бы стал на несколько лет старше. Исчезла юношеская худоба, мускулы стали гладкими, рельефными, как у молодого холеного кота. И вообще он сам весь из себя такой…ухоженный. Даже как-то и на монгрела уже не похож, скорее, на оникса. Да, парень, видно, как сыр в масле катается. В глубине души у меня поднимается мрачное черное негодование. Ты скурвился, Рикки: променял меня, друзей, свободу на сытую жизнь, на шикарную квартиру и дорогие шмотки, на этого элитного ублюдка. - Не бойся, Рикки, я не буду тебя бить, - улыбаюсь я; улыбка выходит кривой и словно приклеенной. – Я пришел просто поговорить. Войти можно? Однако он и не думает меня впускать, напротив, плечом придерживает и прикрывает дверь. - Ты не должен был приходить сюда, Гай. Если тебя здесь увидят, будут неприятности, большие неприятности. - У тебя? – гадко усмехаюсь я. - В первую очередь, у тебя, - спокойно отрезает он. – Уходи, Гай, мне нечего тебе сказать. Обида захлестывает меня – резко, с головой, как девятый вал. - Вот уж никогда не думал, что Рикки Дарк уйдет из банды для того, чтобы стать подстилкой для блонди. Я вижу, как его губы сжимаются в тонкую линию. «Сейчас он меня ударит», - думаю я, и я готов ударить его в ответ. Но тут возле лифта раздаются шаги – легкий, чеканный звук, словно капли по стеклу. Рикки моментально напрягается, в его глазах мелькает что-то, похожее на отчаяние. - О, да у нас гости. Представь меня, пожалуйста, своему другу, Рикки. Ну, ни фига себе голос!.. Таким голосом в службе «Секс по телефону» бешенные бабки заколачивать можно. Я чувствую, как по моему позвоночнику вниз побежала горячая волна и с раздражением оборачиваюсь. Рагон тебе в ухо!.. Он, конечно, сделал все возможное, чтобы хоть как-то сохранить инкогнито, да разве блонди так просто замаскируешь, а тем более, первого красавца в этой долбанной Танагуре!.. Сейчас на нем синий парик чуть ниже плеч, почти пол лица закрывают дымчатые очки. Одежда простая, гражданская – так в Мидасе одеваются адвокаты с хорошим достатком, дельцы и букмекеры. Но как одеждой можно скрыть такой рост и такую фигуру!.. Не смотря на дурацкий парик, в нем за версту виден блонди, и не простой блонди, а Высший из Высших. Тот, кто имеет власть. Я теряюсь, я замираю, я врастаю в пол. Это не страх, нет, просто такое чувство, как будто из-под моих ног вдруг выдернули землю. - Что же ты не заходишь в дом?.. А ты, Рикки?.. Не стыдно держать дорогого гостя на пороге?.. ЯСОН Я не знаю, как назвать это чувство. Ревность? Нет. Холодная, почти не контролируемая ярость. Что же ты делаешь, Рикки? Я дал тебе все, что может дать блонди обычному человеку. Нет, я дал тебе в тысячу раз больше. Свое внимание, свою привязанность, свою заботу и нежность. Наконец, я дал тебе свое тело. А, кроме всего этого, я дал тебе то, чего не может дать ни один блонди. Никому. Потому что считается, что этого у него нет в принципе. Свою душу. И взамен, взамен я всего лишь навсего просил тебя соблюдать элементарные правила осторожности: не выходить без надобности из дома и порвать со всем тем, что связывает тебя с Цересом, в частности, с твоими дружками из банды. Ты согласился. Ты с удовольствием принял мой дар: ты взял мою душу и мое тело. Ты с наслаждением пользовался и тем, и другим. Однако это не помешало тебе таскать сюда своих любовников. Интересно, сколько их уже здесь побывало, или еще было бы, если бы я так не вовремя не вернулся. - Что же ты держишь гостя на пороге, Рикки? Не стыдно? – самым сладким голосом говорю я, неторопливо приближаясь к застывшей у дверей парочке. Ты отчаянно бледнеешь, Рикки: ты ведь знаешь, очень хорошо знаешь, что означают эти мои мурлыкающие низкие переливы – они означают ярость. То состояние, в котором я способен разорвать, сломать, убить. Любого. Не говоря уже о твоем ненаглядном Гае. - Он…он на минутку зашел, сейчас уйдет, - беспомощно лепечешь ты. Ага, как же, на минутку! Так просто я его и отпустил. Я резко толкаю дверь. Рикки, отлетев в сторону, едва не падает. Гай хватает его за локоть, поддерживая. Благодетель выискался!.. - Заходите в квартиру. Оба. Нечего глаза мозолить консьержам. РИККИ Блин!.. Он в ярости. Давно не видел его таким. И надо же было припереться сюда этому идиоту. Я даже не знаю, что он теперь с ним сделает. Хуже всего, что Ясону теперь уже ничегошеньки не докажешь, он завелся с пол оборота. Эх, был бы здесь сейчас Катце, он бы что-нибудь придумал. Но Катце нет. Есть только он – величественный, разъяренный, прекрасный. И есть Гай, обескураженный, растерянный, но не растерявший своего мрачного упорства – то, что я называю долбоебизмом. И еще, конечно, есть я. Но я здесь сейчас ничего не решаю. И ничего не могу. Или все-таки что-то могу?.. ГАЙ Рикки, кажется, всерьез испуган. Почему? Что этот ублюдок может сделать? Убить меня, убить его?.. Обоих сразу? Обломится. А он тем временем стряхивает с головы голубой парик – легко так, как змея сбрасывает кожу. Мгновение – и белое золото его волос ослепительным потоком струится по плечам вниз, до талии и ниже, заливая бедра. Невольно открываю рот: зрелище охренительное, глаз не оторвать. Он снимает очки. Что б мне сдохнуть! Да, теперь я его узнал. Тот самый блонди, чья красота на аукционе моментально превратила наших ребят в похотливых самцов. Синий взгляд удивительных, вытянутых к вискам глаз, так похожих на кошачьи, небрежно скользит по мне. Скользит надменно, с обжигающим холодом, как на посторонний, нет, на мешающий ему предмет, который бы он желал немедленно вышвырнуть прочь. Я невольно делаю шаг назад. Что-то в этих красивых глазах говорит мне о том, что их обладатель может сломать меня легко, как спичку. И даже еще легче. О нечеловеческой силе блонди наслышаны все. Но я его не боюсь. Хотя…черт! Лучше было бы, если бы я его боялся. А вместо этого…вот блядство! Я чувствую, как к паху моему приливает жар, и джинсы становятся мне невероятно тесными. На губах блонди появляется ироничная улыбка – без сомнения, он все понимает, тут уже даже слепой заметит. Я готов сквозь землю провалиться от стыда, однако, взяв себя в руки, тут же бросаю на него нахальный и вызывающий взгляд. Пусть не думает, что своей дьявольской красотой он способен заставить всех перед ним на брюхе ползать. - Итак, Гай…Ведь ты же Гай, правда? – изящно сложив на груди руки, он снова издевательски ухмыляется мне. – Чем я обязан твоему визиту? Насколько мне известно, монгрелы в Мидасе не частые гости. - Блонди – тоже, - стиснув зубы, говорю я; мой голос звучит хрипло, через силу, и слова из горла лезут с трудом, но я изо всех сил стараюсь не упасть в грязь лицом. – Боги типа вас водятся только в Танагуре. Не боишься нарваться здесь на приключения, а, блонди? Я думаю, что желающих поиметь такого красавчика здесь найдется немало. - Гай! – Рикки пинает ногой мою ногу; его лицо кажется совсем потерянным и таким бледным, что аж страшно. Однако блонди остается невозмутим: с его совершенных губ не сходит эта выматывающая душу пренебрежительная, жесткая, но, Рагон меня забодай, такая влекущая улыбка. - Здесь вопросы задаю я, господин монгрел. Я спросил, изволь отвечать. Что? Тебе? Здесь? Надо? Каждое слово, как удар молотка – он вколачивает меня в пол своим голосом. Не выйдет, блонди – не на того ты напал. Я с надеждой оглядываюсь на Рикки. Слово за ним. Ему решать. - Я пришел за Рикки.