Два процента свободы

КАТЦЕ Я едва не поседел, дожидаясь его в автомобиле. Не знаю, что бы я сделал, если бы он не появился. Наверное, взорвал бы к чертовой матери башню этой электронной суки!.. Но он появился. Я вижу, как расступаются андроиды, пропуская его. Получилось!.. Господи, которого нет, спасибо тебе за то, что у него получилось! Он садится в машину. На лице – обычная ледяная маска. Но в глазах отчетливо пляшут синие черти. - Ясон? – я робко смотрю на него. Его чернющие ресницы едва заметно вздрагивают. - Она не стала рисковать, Катце. Честно говоря, я не был до конца уверен в ее решении. А оказалось, что я и вправду слишком ценная игрушка в ее коллекции. Любимый сын, Совершенство, идеал!.. С его губ срывается горький смешок. Я достаточно хорошо его знаю, и я вижу, какой шквал эмоций скрывается под его ледяной маской. Сейчас он выглядит более человеком, чем когда-либо. Одиноким человеком. Страдающим человеком. - Я могу задать тебе один вопрос, Ясон? - Валяй. Он устало прикрывает рукой глаза; на белой перчатке – след оружейной смазки. Он ведь новичок, он никогда не держал в руках оружия. Да и зачем блонди какое-то оружие?.. - Если бы…ну, если бы у тебя сегодня не было другого выхода…Если бы все пошло не так. Ты бы…ты бы и вправду смог выстрелить? Небольшая пауза – как антракт между двумя ударами сердца. - Да, Лис. Я сделал бы это. Я не хочу забывать Рикки. Все, что угодно, только не это. - Юпитер Всемогущая! – я отказываюсь верит своим ушам, я отказываюсь верить своим глазам. – Неужели ты…любишь его настолько сильно? Мне в ответ – его грустный взгляд, так похожий на расколотое в зеркале синее небо. Взгляд, от которого мое сердце тоже готово расколоться. - Поехали домой, Катце, - говорит он, снова откидываясь на спинку сиденья. – И спасибо тебе за помощь. Не возражаешь, если пистолет останется пока у меня?.. РАУЛЬ Я стою между голубыми металлическими колоннами в форме переплетенных змей и вижу, как он уходит. Уходит?! Андроиды его пропускают. Проклятие!.. Она ведь обещала мне: я все приготовил для коррекции. Я не собирался глубоко вторгаться в твое сознание, Ясон, я только бы слегка подчистил твою память. У тебя просто бы осталось ощущение от этой процедуры, как будто бы ты проснулся с похмелья и практически не помнишь того, что натворил вчера, будучи навеселе. И в эту минуту я был бы рядом, окружив тебя любовью и заботой. И ты видел бы только мою любовь, и ты помнил бы только мою любовь. Дьявол!.. Почему же Юпитер изменила свои планы?.. Я врываюсь в голубой зал, как ураган. Голограмма на экране бесстрастно кивает мне. Впопыхах я даже забываю закрепить на своих запястьях провода. Как эмпат, я могу входить с ней в прямой контакт, не пользуясь дополнительными средствами. Конечно, это гигантская нагрузка на мозг, но мне сейчас наплевать. Выдержу. А не выдержу, тем лучше. - Зачем, почему ты его отпустила? Ледяной взгляд синих глаз на экране бьет меня наотмашь, как пощечина. Мне всегда было странно видеть лицо Ясона в женском варианте. Странно и завораживающе. - Ты считаешь, что я обязана отчитываться перед тобой, Советник? Удар сильный, но это не то, что может меня сейчас остановить. Я слишком возбужден. Я слишком взволнован и растерян. - Ты…ведь ты сама говорила о щадящей коррекции. Ведь это, прежде всего, в интересах Ясона. - И в твоих интересах, Советник Ам? – журчит в моих висках ее холодный, ироничный голос. На скулах моих выступает яркий, словно бы чахоточный румянец. - Я не отделяю своих интересов от интересов Консула, - упрямо говорю я. На совершенном лице голограммы мелькает невольная улыбка. - Ты хорошо усвоил политес, мой Рауль. Я прощаю тебе твою дерзость. Лучше подумай, каким образом Ясону удалось пронести сюда пистолет? - Пистолет? – у меня в буквальном смысле слова падает челюсть. Ну, рыжий хакер, я тебя не просто убью – это для тебя слишком малое наказание. Я тебя так откорректирую, что ты превратишься в растение, в коврик для ног. Или еще лучше: скрещу тебя в лаборатории со своими мутантами. И даже Ясон тебе не поможет. - Минк угрожал, что в случае принудительной коррекции, он убьет себя, а, точнее, полностью уничтожит свой мозг и свое лицо, - все так же невозмутимо глядя на меня, продолжает голограмма. Я невольно вздрагиваю. Но не сдаюсь. - И ты ему поверила?.. Он блефовал! - Нет. Рауль. Он и вправду бы сделал это. Мой сын оказался достойным противником, - теперь в ее голосе звучит что-то, похожее на гордость. – Смог бы ты потом восстановить его на все сто процентов?.. Так, чтобы он остался совершенством? Я не выдерживаю ее испытывающего взгляда. Я опускаю глаза. - Я…не знаю. Наверное. Я бы очень постарался. - Наверное? – усмехается она. – Такой ответ меня не устраивает. Потому я предпочла не рисковать. Наступает пауза. Мое сердце стучит у меня во рту, где-то под языком. Я делаю вдох, и еще вдох, пытаясь добиться проклятых 12-ти вдохов в минуту. - И что теперь делать, Юпитер? Он не откажется от монгрела. - Странно. Этот…Рикки, он настолько красив? Я горько усмехаюсь. - Нет. Можно даже сказать, совсем нет. Он – типичный монгрел. Но не в этом дело. Ясону наплевать на красоту. Ему нужно другое. - Другое? – живо подхватывает она; в ее журчащем голосе недоумение сменяется искренним интересом. – Что другое? - Если б я знал! – горько усмехаюсь я. – Если бы я это знал, я бы не стоял сейчас перед тобой, как дурак, отвергнутый, не нужный ему. Она не отвечает. Она раздумывает. Я чувствую, как щелкает в моей голове программа за программой ее мыслительного процессора. Наконец, экран вспыхивает ярким голубым светом. - Кажется, у меня появился интересный вариант решения данной задачи. Ты говорил, что у монгрела есть трущобный любовник?.. Сделай ставку на него. Эти монгрелы неистовы в своей ревности, словно дикари. Только действуй предельно осторожно: с головы моего сына не должен упасть ни один волос. РИККИ Я сижу на подоконнике, скрестив ноги. Я жду, когда он вернется. Теперь мой день делится не на день и ночь, а на то, когда он рядом, и когда его рядом нет. Когда он со мной – светит солнце. Когда он уходит - опускается тьма. Без него я словно бы выпадаю из жизни. Если бы не Дэрил, я бы, наверное, даже поесть забывал. Я смотрю в окно и вижу, как к подъезду подруливает его шикарный лимузин. Не дожидаясь, когда откроется дверца, и он соизволит выйти, я бегу, несусь через весь дом, сбивая с ног фурнитуров, выбивая из рук Дэрила поднос с фруктами… Я встречаю его у лифта и, едва стеклянные двери разъезжаются в стороны, бросаюсь ему на шею. - Ясон!.. Он крепко прижимает меня к себе. Очень крепко и очень нежно. Я всегда удивляюсь тому, как только он ухитряется рассчитывать свою силу. Я ведь не блонди: от его объятий и загнуться могу. Но он осторожен. Теперь он всегда очень осторожен. - Соскучился?.. В его ледяных глазах танцует и плавает теплая живая искра. Это все для меня, я знаю. Для меня, единственного. - Очень, - я трусь щекой о металлические украшения его сьюта. - Ты, конечно, еще не ужинал? – он запускает руку мне в волосы, ласково вздергивая мое лицо вверх. Я, смеясь, тянусь навстречу его мягким розовым губам. - Мой ужин только что соизволил явится, господин Консул. И, если он не поторопится, я наброшусь на него прямо возле лифта. Он хмыкает и с непередаваемым выражением лица кивает неловко переминающемуся с ноги на ногу Дэрилу: - Накрой в моей спальне. ЯСОН Мы сидим в моей голубой спальне. Мы ужинаем прямо на кровати, по-турецки поджав ноги. Рикки как-то показал, и мне понравилось. Это так здорово – сидеть голым в непристойной позе с тарелкой фруктового салата между ног! Если бы меня сейчас увидел лектор, читавший в Академии правила этикета, его бы точно хватил удар. Перед нами на низком столике, придвинутом вплотную к кровати – морепродукты, запеченные мясные шарики, мороженное, вино и фрукты. Рикки, дурачась, то и дело выхватывает прямо пальцами кусочки из моей тарелки. Я шлепаю его по рукам. Мы смеемся. И он, и я абсолютно нагие, как в раю. Его дерзкие черные глаза то и дело обжигают мое тело, задерживаясь в области паха. Он как будто бы хочет попросить о чем-то, но не решается. В очередной раз наклонившись к моей тарелке, он вдруг резко подается вперед, и его горячие, подрагивающие от нетерпения губы жарко смыкаются на моем соске. Я вздрагиваю от удовольствия, но все же нахожу в себе силы его оттолкнуть. - Рикки, сначала ужин. - Хм, - он нагло облизывается, - а, если я хочу сразу начать с десерта? - Перебьешься, - я показываю ему кончик языка. Моя практически невинная шалость внезапно сдергивает его с катушек. Он роняет свою тарелку на пол вместе с бокалом и, порывисто обхватив мою талию руками, втискивается лицом в мои бедра. - Ясон, Ясон, - заплетающимся языком, как пьяный, шепчет он; от его горячего дыхания моя собственная кожа пылает. – Ясон, можно мне…? Я глажу его жесткие черные волосы, блестящие, как вороново крыло. Я знаю, о чем он просит. Он хочет меня взять, овладеть мною, как любовник. Год назад я бы убил его за подобную просьбу. Монгрел сверху?.. Уму не постижимо! Ни один блонди не допустит для себя подобного унижения. Но сейчас он для меня больше не монгрел. Он – мой Рикки. Мой любимый, мой возлюбленный. И, если я тысячу раз делал это с Раулем, то почему я не могу сделать этого с Рикки?.. Я приподнимаю за подбородок его лицо. Его губы дрожат от напряжения, в глазах – неистовая и горячая мольба. - Если хочешь, можешь потом меня убить, - шепчет он, гладя всей ладонью мои бедра. Ладони у него широкие, грубоватые, и движения такие же. Но мне нравится. Я уже понял, что секс с монргелом полон приятных неожиданностей. Я беру его руку и направляю туда, куда он так хочет. - Это значит? – его глаза вспыхивают, взрываются черным фонтаном. - Это значит «Да», Рикки. РИККИ Я все еще не верю в то, что это не сон. Не мои эротические фантазии, и что я не перебрал стаута. Я – на широченной консульской кровати, и подо мной распростерто самое прекрасное тело на Амои. Никогда не думал, что он согласится. Хотя надежда была, каюсь. Мой блонди. Я жарко целую его шею, спускаясь ниже. У него очень отзывчивые соски, офигительно чувствительные: стоит мне задеть их кончиком языка, как мой блонди громко стонет и прижимается ко мне все телом. - А ты горячая штучка, Консул, - шепчу я, помогая себе рукой. Белая шелковая кожа пахнет лаймом. Твердые жемчужины сосков, такие же розовые, как и его губы, кажутся раскаленными… Я спускаюсь ниже, еще ниже… Меня всегда поражало полное отсутствие волос на его теле, только мягкий и словно бы серебристый пушок в паху. И тело от этого кажется еще более обнаженным. Продирает до печенок!.. Мои губы, как кисть, рисуют на белой коже замысловатые узоры, невидимые, горячие. Ему нравится: я чувствую, как вибрирует в ответ каждый его мускул. Я еще ни разу в жизни не делал ни с кем ничего подобного. У нас, в Цересе принят незамысловатый, быстрый секс – сошлись, трахнулись, получили разрядку (или не получили, бывает и такое), и разбежались кто куда. А здесь…меня словно прорвало. Шепчу что-то глупое и ласковое, вжимая, вдавливая себя в его тело, и чувствую – все, улетаю!.. Я хочу растянуть это удовольствие как можно дольше, хотя один только Рагон знает, каких усилий мне стоит сдерживать себя. Но нет, он – слишком редкое лакомство для того, чтобы вот так вот запросто наброситься на него и сожрать. Моя щека с нежностью трется о его пушок. Лунная поляна. Серебристая сказка. Он захлебывается стоном. Крепко сжимая коленями мою голову. - Рикки, не мучай меня. Я хочу тебя. Возьми меня. Этот его голос, вибрирующий хриплый стон окончательно срывает мне крышу. На мгновение я отстраняюсь и смотрю на него. Полностью раскрытый, зовущий, он ошеломительно прекрасен. В глазах плещется влажная синева. Чуть подрагивающие ресницы слиплись от слез. Он тяжело дышит, то и дело слизывая выступившие над верхней губой капельки пота. И тогда я делаю то, о чем мечтал уже давно, каждую минуту во сне и наяву: я забрасываю себе на плечи его ноги, и через мгновение он становится моим. Должно быть, наш крик – губы в губы, сердце в сердце, оглуши-тельный, в унисон – был слышен по всей Танагуре… ГАЙ Вот уже две недели, как он исчез. Вернулся к своему блонди. Чертов сукин сын. И кто бы мог подумать – Консул Амои!.. Где только Рикки ухитрился его закадрить? Сейчас о них шепчется вся Танагура. И Мидас. Церес вообще на ушах стоит. Рикки здесь теперь герой, наша национальная гордость. Еще бы! Первый в истории Амои монгрел, который трахается с блонди. Да не просто с блонди, а с Высшим из Высших. Охуеть!.. И куда только смотрит сука Юпитер? Ясон Минк. Вот как зовут человека, который отнял у меня Рикки. Первый красавец Танагуры. Я видел его не аукционе. Понятно дело, что рядом с ним у меня нет ни малейшего шанса. И все же обидно до слез! Я ведь привык считать Рикки своим. «Забудь его, - сказал мне Люк, глядя по головизору вечерние новости: на экране этот чертов Консул во всем своем неотразимом великолепии встречал в космопорту каких-то инопланетных чинуш. – Козе понятно, что Рикки уже не вернется. Ты бы вот ушел от такого?» Да, ушел бы. Ради Рикки – да. И вообще, он ведь не человек, нелюдь, голем, чужой. Такого нельзя любить. Неужели здесь все дело в сексе? Я слышал, что блонди – совершенные сексдроиды. Да, наверное, от этого можно потерять голову, если тебе еще раньше ее не оторвет Юпитер, Рикки, за совращение своего ненаглядного сынка. Неужели ты настолько ослеплен страстью, что не понимаешь, чем ты рискуешь, парень?.. РИККИ Он не убил меня после того, что я с ним сделал. И даже позволил мне сделать это с ним еще раз. И еще. - Тебе понравилось? – трогая губами его теплую розовую мочку, с надеждой спрашиваю я. Он лениво раскидывается на бледно-золотом ковре своих волос и чуть заметно кивает. - Да. Очень. И, знаешь, что самое интересное?.. Меня совершенно не мучает совесть. Я со смехом тыкаюсь ему в шею. - А у блондей она вообще имеется? - Спорный вопрос. Теперь мы смеемся оба. Его смех, низкий, завораживающий, с грудными жемчужными переливами сводит меня с ума. - Твой Рауль просто взбесится, когда узнает. Он пожимает плечами. - Рауль и так все о нас знает. Он эмпат, он чувствует меня на рас-стоянии. Я боюсь другого. - Юпитер? – моментально став серьезным, я поднимаю голову и с тревогой вглядываюсь в его все еще затуманенные синие глаза. Он тихонечко вздыхает и гладит меня по щеке – нежно так гладит, будто трогая пальцами снежинки. - Что бы ты сказал, Рикки, если бы я предложил тебе бежать отсюда?.. От неожиданности я подпрыгиваю, как бильярдный шарик. - Бежать?.. Но куда?.. - На другую планету. Куда-нибудь на самые задворки Федерации. - Ты это серьезно? – я не верю своим ушам. Пауза. Его взгляд, еще минуту назад такой бархатный и теплый, становится непроницаемым. - Не знаю, Рикки. Пока что это только один из вариантов. Вариантов того, что нам делать, чтобы быть вместе. - А есть и другие варианты? – робко спрашиваю я. - Есть. Но они неприемлемы. Впрочем, вариант с бегством не менее неприемлем. Если не более. - Но почему? В его лице мелькает что-то неуловимое. Такое выражение я видел всего лишь раз в своей жизни на лице у лидера соседней банды, когда свои же ребята на стрелке всадили ему нож в спину. - Я – Консул Амои, Рикки. И я никогда не перестану им быть. Даже за тысячи световых лет от этой планеты. Да и потом… Бегство – это слабость. Это трусость. Это, в конце концов, предательство. Блонди не может пойти на это. А я – блонди. - Вот еще придумал! – фыркнув, я усаживаюсь верхом ему на грудь (охренеть!.. кожа гладкая, как шелк, и горячая, как раскаленный на солнце песок!). – Давай-ка назовем все это по-другому. Не слабость, а осторожность. Не трусость, в благоразумие. Не предательство, а…как там ты это говорил?.. Свобода выбора. Морщинки на его лбу разглаживаются. Он тихонько смеется, прижимая меня к себе. - Да ты стал настоящим дипломатом, Рикки! - С кем поведешься, господин Консул! – в тон ему смеюсь я. ЯСОН Катце прав: будет лучше спрятать Рикки подальше от Эос. На следующий день я снял пятикомнатную квартиру в Мидасе, в хорошем доме неподалеку от центра, и перевез моего звереныша туда. Рикки не возражал – он вообще последнее время ведет себя исключительно покладисто. Правда за эту покладистость он требует от меня еженочную плату натурой. Просек, маленький мерзавец, что мне понравилось, и теперь только и поджидает момента, чтобы на меня залезть. - Ну, что мы, дети маленькие, чтобы держаться за свои роли? - выдвигает он неоспоримый аргумент. - Согласен, - улыбаюсь я и сладеньким голосом предлагаю: - Разыграем в шахматы роль актива? Он с возмущением рубит руками воздух: - Не держи меня за лоха, блонди. Ты же у нас первый гроссмейстер в Танагуре. Уж лучше – в карты. - Ага, держи карман шире, - в тон ему отвечаю я. – А кто у нас первый шулер в Цересе?.. В конце концов нам все-таки удалось полюбовно договориться об очередности наших взаимных поползновений. К полному взаимному удовлетворению. Если об этом кто-нибудь узнает – позор на мою белокурую голову!.. А, впрочем, мне уже давно все равно. Мы договорились, что я буду приходить на квартиру каждый вечер после работы. А на выходные – забирать Рикки к себе в Эос. Звереныш поначалу надулся. - И что я целый день здесь буду делать один? В потолок плевать? Или дрочить на твою голограмму?.. Так вообще-то и свихнуться недолго. - Ну, найди себе занятие, - пожимаю плечами я и киваю на компьютер. – В конце концов, в интернете полно порносайтов. - Иди ты! – ухмыльнувшись, он вскидывает на меня нахальные глаза. – У меня свой личный порносайт, самый шикарный на Амои. Лучше, знаешь что?.. Давай днем я буду Катце помогать. - Катце? – я не нахожу нужным скрыть удивление. - А что? – кивает он. – С ним интересно. У него многому можно научиться. А не только тому, каким ножом есть рыбу, или какое вино подают к мясу. В другое время я бы оторвался на него за подобные шуточки, а здесь… А ведь он, черт возьми, тысячу раз прав. Когда он был в душе, я набрал номер Катце. КАТЦЕ Кажется, общаясь с Ясоном, я уже должен был привыкнуть ничему не удивляться. Этот человек в любое время суток может послать или за синей птицей, или на три буквы. Причем, второе вероятнее. Но сегодня я в очередной раз удивился. - Лис, я хочу, чтобы ты нашел для Рикки работу на Черном Рынке. Что-нибудь, не требующее особого ума, но так, чтобы он чувствовал себя нужным и занятым. Я кусаю кончик сигареты, стараясь переварить очередную причуду моей прекрасной Звезды. - Это можно устроить, Ясон. Только ведь…ты сам знаешь: шила в мешке не утаишь. Пойдут новые слухи. Тебе это надо?.. Рикки ведь и так стал твоей ахиллесовой пятой. - Ты, как обычно, прав, Рэд, - тонкие черные ресницы, чуть вздрогнув, опускаются. О, мама Юпа, что за взгляд у него сейчас!.. Грустный, ласкающий, обреченный. Это взгляд человека, причем влюбленного человека. Он никак не может принадлежать Ледяному Совершенству. - Ты прав, Рэд. Но пусть лучше будет так, чем позволить Рикки задохнуться в четырех стенах. - Ты настолько его любишь? – снова повторяю я свой бессмысленный, не требующий ответа вопрос. Синий взгляд ускользает куда-то мимо меня, в недоступные мне звездные дали. - Я надеюсь на тебя, Лис. ГАЙ Чьи-то жесткие бесстрастные руки грубо вторгаются в мой сон. - Встать! Меня выдергивают из-под одеяла и бесцеремонно бросают на пол. Спросонья я ничего не могу понять, только лупаю глазами. Трое незнакомцев в моей халупе. Каменные лица, пустые глаза, железные руки. Еханный бабай! Да ведь это же боевые андроиды! Какого лешего им от меня нужно? Похмелье мое проходит само собой, и зубы начинают выбивать дробь от страха. - Я…это…в чем дело? – заикаясь, спрашиваю я. Судорожно пытаюсь вспомнить, что было вчера. Вроде не бузил. Морду никому не бил. Ничего ни у кого не угонял. Ну, трахнул парня по пьяни, так ведь тот был не против. - Одевайся. Поедешь с нами, - сухим четким голосом говорит один из андроидов. Спорить с ним бесполезно: машина, она и есть машина. Дрожащими руками я натягиваю джинсы, майку, куртку и, плеснув в лицо холодной воды, выхожу следом за ними. У дома – черный автомобиль без номеров. Так, совсем плохо. Рагон мне на голову, куда же ты вляпался, друг Гай?.. Однако тормозить мне не дают: толчок между лопаток, и я уже в салоне авто, сижу, зажатый между двумя дюжими молодцами. В руках у одного из них мелькает черная повязка. - Что за хрень? – робко вякаю я. - Нужно завязать тебе глаза. Таково распоряжение. Сопротивляться себе дороже. И я подчиняюсь. Мы едем довольно долго. Направление определить не получается. А, может быть, они хотят вывезти меня за пустоши и там втихую грохнуть? Наконец, авто останавливается. Меня подхватывают под руки и куда-то волокут. Тонкий писк автоматических замков, разъезжающиеся двери. Ступеньки, еще ступеньки, поворот. Меня куда-то вталкивают. Черт! Свет. Даже сквозь повязку я чувствую яркие лампы. Где я?.. робко переминаюсь с ноги на ногу, прислушиваясь и принюхиваясь. Странные запахи – химикаты какие-то, что ли?.. - Можешь снять повязку. Голос очень приятный. Может быть, немного резкий, с четкой, правильной модуляцией. Так не разговаривают у нас в Цересе. И даже в Мидасе. Ох, Рагон бородатый, неужели?.. Медленно снимаю повязку и тут же буквально слепну. Да, это же какая-то, блин, лаборатория. Ослепительные лампы, белые стены, белый потолок. Пол сверкает, как стекло. Из мебели всего-то навсего одно кресло, тоже белое. И в кресле этом восседает… Смерть моя, жизнь моя!.. Так и есть – блонди. В жизни своей еще ни разу не видел блонди настолько близко. Наплевав на дикий страх, с жадностью его разглядываю. Да, он того стоит. Не смотря на эту свою фирменную блондячью заледенелость, он ослепительно красив. Золотые локоны какого-то теплого медового оттенка наполовину занавешивают лицо – так, что виден один только глаз. Зеленющий, с алой капелькой на дне зрачка – будто кровавый отблеск на драгоценном камне. Пухлые чувственные губы презрительно сжаты. Поверх сиреневого сьюта накинуто что-то вроде медицинского халата. Поза расслабленная и небрежная, но вместе с тем в этой позе чувствуется угроза хищника, сильного и опасного зверя. А ведь на первый взгляд – куколка куколкой!.. Впрочем, их, блондей, не разберешь. Хамелеоны чертовы. Я не решаюсь его ни о чем спрашивать. Он тоже молчит, разглядывая меня. Лицо бесстрастное, как маска, но во взгляде – нескрываемое презрение и гадливость. Так смотрят на клопа. Или на таракана. Это не удивительно: ведь мы, монгрелы, для них тараканы и есть. Ладно, не буду ни о чем спрашивать, подожду, пока ты сам со мной заговоришь, красавчик хренов.