Вопреки

Он швыряет ее на футон, с секунду смотрит сверху вниз, припечатывая тяжелым взглядом и будто заставляя забыть, как нужно дышать, а затем отвлекается, чтобы выставить из комнаты взвившегося Акамару. Удобный момент, которым стоит воспользоваться, но Хьюга понимает, что не может пошевелиться. Ее держат, даже не касаясь. Боль, смешанная со страхом, как оказалось, держит лучше всяких цепей. Хината не знает, что лишает ее сил: усталость последних дней или же эта встреча, ставшая своеобразной темной воронкой, которая с каждой минутой все больше затягивает в водоворот темной безысходности и слабости. Или просто она не верит в происходящее. Впрочем, Киба сам помогает ей стереть грань между реальностью и вымыслом. Медленно, словно зная, что никуда она от него не денется, будто смакуя этот пропитанный безумием момент, Киба возвращается к ней и опускается рядом. Ждет чего-то, глядя на нее, гипнотизируя взглядом. Кажется, время замедляет ход, безжалостно вытягивает секунды. Хината снова видит перед собой шумного мальчишку, наглого, подчас грубого, но очень доброго… Но наваждение разлетается на осколки, ранящие не тело, но душу, когда Киба наваливается на нее всем телом, заламывает ей руки над головой и целует. Жадно, без намека на ту пресловутую, такую тоскливую нежность, которая сжимала сердце несколько лет назад. Слабые попытки Хинаты вырваться не дают результата, только сильнее заводят, заставляя желать ее еще больше, окончательно стирая всякие сомнения. Что? Отвратительно? Неправильно? Нет таких слов. Не здесь и не сейчас. - Киба-кун… - лишь шепчет Хьюга, замирая. – Отпусти… Я должна идти… Должна сказать Наруто. Она слышит оглушающий стук собственного сердца. И рваное, неровное дыхание Инузуки, что вызывает дрожь во всем теле. Он медлит пару секунд, замирая, словно решая что-то для себя, словно зная, что в очередной раз у него больше не будет дороги назад. Вместо ответа Киба касается губами ее шеи, затем прикусывает нежную кожу, заставляя Хинату невольно содрогнуться, зализывает место укуса. Хьюга дергается, но ее лишь сильнее сжимают в объятьях. Ей хочется кричать, но горло будто сдавливает чьей-то невидимой ладонью, перекрывая доступ кислорода. В голове она слышит собственный крик, но с губ срывается только его имя. - Киба-кун… - умоляюще, с надрывом. Она ведь прекрасно знает, к чему все идет, а он знает, что уже не отпустит. Инузука усмехается. Получив, наконец, столь желанное тело, чувствуя его тепло и биение пульса под пальцами, разве можно остановиться? Старые преграды рухнули, обратившись в пепел. Нет больше страхов, что тесным ошейником и коротким поводком держали на привязи. Киба научился брать то, что хотел, а не смотреть с бессильной досадой вслед. И он получит все сполна. Когда-то боялся, что одним неловким словом может в раз разрушить все то, что было между ними, настолько боялся потерять ее расположение, ее ласковую улыбку и ласковый, полный благодарности взгляд. А вот теперь не боится. Все и так было разрушено. Иногда стоит многое потерять, чтобы избавиться от ненужных, но довольно крепких оков, до крови разодравших запястья. То трепетное чувство внутри давно уже обернулось проклятьем, сжигающим до основания, до пепла. Он расстегивает куртку девушки, распахивает ее, чтобы затем просто разорвать сетчатую ткань топа, заставляя Хинату сдавленно вскрикнуть. Время подростковых нежностей и прелюдий для обоих давно прошло. Пару лет назад все могло бы быть иначе. Тогда, но определенно не сейчас. Инузука смотрит на полуобнаженную девушку, пытающуюся стыдливо прикрыться руками, сжаться в комок, но Киба крепко сжимает ее запястья и разводит руки в сторону, подавляя сопротивление. Хината всегда играла на контрастах, пусть даже сама того не понимала: черные волосы и белоснежная кожа, невинное лицо и такое порочное тело. Неужели она не замечала тех взглядов, которые на нее бросали и за которые Киба был готов кидаться на любого, кто посмел посмотреть на Хинату так, с темным голодным вожделением. Наверное, нет, не замечала, ведь все ее мысли безраздельно занимал Наруто. - Киба-кун... Его именем после она окрестит безысходность, но Инузуке уже плевать. Кто устоит перед подобным соблазном? Яркий румянец на щеках, полуприкрытые пухлые губы, обнаженная пышная грудь с аккуратными темными окружностями сосков. Шикарный, будоражащий вид, приправленный слабым, будто наигранным сопротивлением. Действительно, странное сочетание невинности и порочности, которое опьяняет, лишает разума, сводит с ума и заставляет желать только одного: обладать. Успела ли Хината узнать, какой властью обладает над мужчинами? Киба склоняется к девушке, касается губами кожи на ключицах, вдыхает ее запах. Такой сладкий, кружащий голову, жаром заползающий под кожу, отзывающийся тяжелой волной возбуждения. - Замолчи… - коротко рычит он, даже не надеясь, что она его послушает. Впрочем, Хината может кричать и даже звать на помощь. Ее никто не услышит: не в традициях этого места вмешиваться в чужие дела. В его – так тем более. Хината только сдавленно выдыхает, а Киба и не думает останавливаться. Разве это вообще возможно? Правда, заминку ему сделать приходится, чтобы связать какой-то тряпкой запястья девушки. Одной рукой удерживает их над ее головой, другой касается нежной кожи. Пальцем проводит от яремной впадины вниз. Надрывно, издевательски медленно. Дышит тяжело, чувствуя, как голову забивает туманом. Ощущает ее манящее тепло, в котором он безнадежно нуждается. Чувствует, как ее тело вздрагивает от его смазанного прикосновения. Пальцами сжимает, мнет ее мягкую грудь, заставляя Хинату всхлипнуть и закусить губу, чтобы снова не назвать его по имени. Языком касается затвердевшего соска, слегка сжимает зубы, чтобы снова сорвать ее приглушенный то ли стон, то всхлип. Впрочем, ее реакция распаляет только сильнее. Жадными поцелуями-укусами спускается ниже, к животу, оставляя свои метки. Всего этого уже не хватает, отчаянно хочется большего. Полученная свобода, безусловно, кружит голову, заставляет не оглядываться назад и не искать компромиссов.