Илиас

— Вот чек, шеф. Отвез до эконом-магазина на окраине. Мальчишка купил продукты, потом пошел пешком в лагерь. Вот чек. Две пачки крупы, пара банок консервированного мяса, судя по цене состоящего из дерьма чуть более чем полностью, несколько супов в пакетах, буханка хлеба, рулон туалетной бумаги, кусок самого дешевого мыла, два яблока и две конфеты. Интересный набор и совсем никаких наркотиков или алкоголя, даже банки пива нет. Мальчик, получив деньги, мог сразу рвануть к барыге за дозой, но вместо этого купил набор бакалеи и гигиенических средств. И судя по сумме в итоге чека жизненные обстоятельства Аристина таковы, что денег на излишества в виде наркоты у парня просто нет. Значит, Аристин не врал, и Эрлинг не ошибся. Аристин Илиас. Откопированные бумаги из куртки парня были прочитаны сразу же, как только машина с мальчишкой выехала за ворота. Аристин Илиас, семнадцати лет и восьми месяцев от роду, родился в Далене, мать Уна Марта Илиас в девичестве Асберг, отец Дитер Ингер Илиас. Два свидетельства на девочек — Марту Уну Илиас, двенадцати лет и Аннику Уну Илиас, десяти лет. Свидетельство беженца из Хокдалена проживающего в миграционном лагере Нувы, справка миграционного медконтроля с отметкой «Вторая группа. Недостаточное физическое развитие», с диагнозом не поспоришь — верно. На сестер такие же документы, кстати, в куртке были тоже копии, Марта Илиас здорова, а вот Анника Илиас имеет расплывчатую формулировку — «Неизвестное нервное заболевание. Рекомендуется наблюдение врачом». Еще интересный клочок бумаги с печатью и росписью патруля пятого полицейского отделения, своеобразный пропуск по городу, дающий владельцу некоторую неприкосновенность при проверках. Аристин Илиас. Красивое имя и знакомая фамилия. Даленскую Десятку вообще легко запомнить, каждый род имеет определенное семейное занятие, точнее имел, до той разрухи, что принесла гражданская война. Например, Бекан руководили налоговым блоком и они единственные, кого когда-то не сумел соблазнить взятками Эрлинг, Альмар ведали внутренними войсками, Финнгейр — армией, а Илиас — это те, о ком говорили либо в отвлеченной светской хронике или в важнейших государственных новостях. Илиас — это внутренняя и внешняя безопасность страны: шпионы, террористы, повстанцы, внутренние заговоры и аналитика — это их делянка. Компетентные органы, но все же не справились с волной грязи, нахлынувшей в крохотный Хокдален. Ненавидимые теми, кто пришел сейчас к власти. Благородство Десятки против крестьянских вил и напористости ворья. Если Эрлинг все правильно помнил, то Ингера Илиас, начальника госбезопасности расстреляли вместе с супругой и ближайшими подчиненными, а его сына — Дитера и его жену взорвали, бросив бомбу в машину. Аристин Илиас — сын Дитера Илиас, выживший каким-то чудом вместе с сестрами. Истощенный парень с вишневыми глазами и хорошими манерами, пришедший в парк Нувы продавать себя. Как же он с такой фамилией и Ожерельем живет в этом лагере? Как он вообще остался жив? — Вот что, отдай все это добро Марку, пусть копает, к вечеру информацию ко мне на стол — все об Илиас. Ты запомнил, где этот херов лагерь? — Да, господин Эрлинг. — Хорошо. Найдите одно рабочее место, с жильем и едой, именно рабочее и сделайте приглашение на имя Аристина Илиас. Варианты опять же, к вечеру. Свободен. От маркета до дома было уже недалеко. Пакет с покупками приятно оттягивал руку, но радости не было. Аристин плелся так, словно отработал ночь в порту, а не отоспался на мягкой постели. Сейчас он придет, и будет врать сестрам, едва ли не впервые в жизни, ведь его же спросят, на какие деньги он купил столько богатств, и ему даже хватило на два леденца. Еще и яблоки. Да и тетка Викки поинтересуется, с каких трудов Илиас будут есть кашу с консервами, а тетку не проведешь. И староста спросит, откуда нищие Илиас взяли так быстро деньги на взятку, да еще и одной купюрой. Того и гляди староста начнет доить их постоянно. Не дашь — вышвырнут в три счета из лагеря, и тогда еще не раз и не два Аристину придется пойти в парк и навряд ли еще раз ему попадется такой клиент как Эрлинг Эвер. А Эрлинг лениво перелистывал крохотную карманную книжечку, что обронил мальчишка внизу, когда одевал куртку. Странная для беженца книжечка — «Пособие по биологии для поступающих в университет», зачитанное и затрепанное, но сшитое нитками, для крепости. Мелкий аккуратный почерк на полях страниц, заметки на хокдаленском, а книга издана в Нуве десяток лет назад. Интересный ты парень, Аристин, наследный принц Илиас, очень интересный. — Что-то ты быстро, парень. Откуда денежки-то взял, если не секрет? — староста смотрел купюру на свет. — Где взял, там больше нет, — хмуро ответил Аристин, — и не будет. — А ты, случаем, не подрезал ли кого ночью, а? И что теперь, с полицией разбираться? Я тебя отмазывать не буду, дерьмо благородное. — Вы за речью последите, — Аристин сжал кулаки. — И что ты мне сделаешь, щенок? Спасибо скажи, что живешь тут. — Придет время, я за все спасибо скажу. От всей Десятки, — Аристину хотелось плюнуть в рожу старосте, да и двинуть бы по сытой морде не помешало бы — с размаху, кулаком, в нос, так чтобы брызнула кровь. Бессильная злость хуже всего. Нет, он и так уже сделал только хуже себе и девочкам, начав пререкаться, да и дальше станет не лучше, стоит ведь этому уроду шепнуть и Аристина вечерком тихо пристукнут недалеко от лагеря, например, а сестренкам тогда повезет, если они попадут в детдом. — Ты чего несчастный такой? — Марта отрезала половину от своего яблока, протянула ему. — На. — Не надо, это я вам принес, — удивительная вещь, никогда еще Марта не делилась с ним ничем из тех редких сладостей, что перепадали им. Ее подменили?! — Ну, тогда держи четвертинку, — Марта разрезала яблоко еще напополам, — а то совсем дохлый. Тетка Викки говорит, что ты похож на чахоточного. Ах, тетка Викки, так вот откуда ветер дует, теперь все ясно — одна ночь у соседки и Марту не узнать. — И что она еще говорит? Яблоко было необыкновенно вкусным, Аристин даже не сразу съел, наслаждаясь запахом, помешал суп в кастрюле. Пакет супа и полбанки мяса, экономно и довольно сытно, а если еще и чудом останется на вечер, тогда вообще прекрасно. Деньги у него пока были, но режима экономии никто не отменял. — А, разное. Что ты ночью ходил не тем делом заниматься, и что ей не нравится это. А куда ты ходил? Так, нужно вдохнуть и выдохнуть, еще раз, глубже. Вдохнуть, выдохнуть. — Очень хорошо. Может она тогда расскажет, каким надо заниматься, да еще и отведет? Мне, можно подумать, все это нравится! Прыгаю от восторга! Какое ее вообще дело?! — Ты чего, Ари?! — испугалась Марта, Анника замерла с недоеденным яблоком. — Что с тобой?! — Все! Ничего! Я не желаю больше обсуждать эту тему! Сколько можно! — Ну, ты же ходил куда-то, а потом столько всего принес… А вдруг? — Что вдруг? Я кого-то ограбил и убил? Пока нет, но надо будет — сделаю. Все, заткнулись, а? Даже Марта теперь сочла за лучшее промолчать, Ари не просто ворчит, как обычно — он злой, серьезно злой, дерганый. А дома он был другой. Марта никогда не ревновала его к папе. Для нее очевидно Ари — мальчик, папа ему ближе, а у них с Анникой ближе мама. Но теперь Ари не похож на папу, папа бы никогда не говорил так грубо. Или это только так думается? Потому что если бы мама с папой не умерли, то ничего бы не случилось, и Ари был бы обычным, любимым старшим братом, которым можно хвастаться и грозиться приставучим мальчишкам. — Ух, ты! Еще и хлеб!!! — Марта попросила отрезать для нее кусок с корочки. Это Аристин любил и сам, но так уж и быть, все равно наорал, нужно извиняться. К тому же девчонки ведь. — Что у нас на стирку есть? Суп был хорош, черт с ним с вечером, решил тут же Аристин, лучше они поедят сейчас, чем будут потом вздыхать до ужина. Такого вкусного обеда, да еще и с хлебом они давно не ели. А мясо и горошек в доме Эрлинга Эвера казались ему уже сном, чем-то нереальным. — Я за водой с Самиром пойду потом, наверное, флягу возьмем, чтобы побольше. — У нас там ерунда, я все еще вчера собрала. Немного нужно, давай помоемся лучше. Марта разлила оставшийся суп, правильно поняв взгляд брата, каждому досталось по нескольку ложек. — Ари, а давай потом макароны буковками купим, в пакеты же все равно такие кладут. А в пачке их больше, и кубики. Можно будет мяса поменьше, кубик и макарон, дешевле выйдет. Ты посмотри потом, сколько пачка стоит. В навар высыпем и все, на дольше хватит. — Ого! — восхитился Аристин. — Ты научилась считать деньги? Тетка Викки молодец! И правда, почему он сам не подумал об этом. В супе «буковок» немного, пакет стоит как треть пачки макарон. Можно будет и сыпать побольше. — Нет. Просто жрать хочется. Дома Марта никогда бы не сказала «жрать». Как быстро они потеряли свои манеры, забыли уроки данные родителями. И Аристин никогда дома не сквернословил. Просто потому, что этого никогда не делал отец. Ни разу, за все еще тогда шестнадцать лет Аристин не слышал дурного слова от отца. Дед мог выразиться иногда, но ведь это сам Ингер Илиас, легенда, символ госбезопасности и силы, его поступки не обсуждались даже государем. И только Ингер Илиас мог прилюдно язвить первым лицам страны, и те терпели, потому что знали, что именно от Илиас зачастую зависит их жизнь и честь. После такого сказочного обеда просто грехом было бы не завалиться на лежанку с книжкой. Любимый справочник по биологии, с нужными пометками и замечаниями на спорных местах. Почему-то после особняка Эвера собственное жилище стало еще более неприглядно-убогим. Вот там недавно покосилась полочка, грязная банка с мусором на столе, кривой пол с разноцветными кусками линолеума, найденного на помойке, мешки с крошеным пенопластом, что Аристин начал заготавливать к зиме. Это вагон никогда не станет лучше, просто потому, что это не их дом. Где книга?! Аристин перерыл все карманы в куртке, штанах, проверил подкладку, поискал на полу. Неужели потерял? Когда, где?! И как ему теперь быть без книжки? Она была крохотным, почти призрачным лучом надежды на поступление, на продолжение учебы, а теперь померк и этот свет. Может быть, он обронил ее где-то на дороге? Или в магазине? Нужно сходить и поискать. А если она пропала в машине или особняке? Аристин вернулся через два часа, опросив кассиров в магазине, просмотрев под ногами всю дорогу. Безрезультатно. Справочник он потерял. И это уже казалось знаком свыше. Теперь он просто шлюха, судьба сама указала ему место, лишив даже последнего символа той жизни, где подростки учатся, гуляют с девушками, живут с родителями в своем доме и совсем не думают о том, сколько брать за ночь в чужой постели. Два дня блаженного безделья. Аристин не ходил в город, спал, чинил мелкие поломки в доме, таскал воду. Комиссия, на взятку которой он отдал двести, так даже и не дошла до семейства Илиас, и он задумался, а была ли она вообще? Наверняка просто прислали извещение о проверке, а староста содрал с них деньги, часть украл, а часть отвез как взятку, если конечно отвез. Интересно, других он так же бессовестно обирает? Раньше Аристин не замечал за собой таких мыслей, покорно отдавал требуемые деньги, на различные взносы, взятки, за вагончик, а теперь задумался. С какой собственно стати? Он не нелегал, у него хоть и нет рабочей регистрации, зато есть удостоверение беженца, с государственной печатью, есть свидетельства родства его и сестер, есть честная медсправка и он еще платит, чтобы его уберегли от полицейских проверок внутри лагеря? С другой стороны, не заплатишь — получишь от старосты все неприятности, которые можно получить. Интересно, как этот прощелыга стал старостой? И кем он был в Хокдалене? Наверняка каким-нибудь лавочником, а теперь ловил рыбку в мутной водице. Подумать только — он, Аристин Илиас и его семья зависят от какого-то провинциального пройдохи! Знали бы отец с дедом… — Ари! — Самир не стучался, зная, что к соседям можно и так, без спроса. — Тебя там к старосте зовут, говорят срочное дело. Только вспомнишь про дерьмо… — Да неужто! Опять комиссия, по выискиванию вшей у мигрантов? Интересно, сколько на этот раз? Не сказали еще? У меня ж тут самые длинные волосы, а это недешево, — едко спросил Аристин у соседа. — Да нет, — Самиру самому до смерти надоели всякие проверки, комиссии и прочие взяточники и бездельники, — там бумага на тебя какая-то пришла. Аристин мгновенно похолодел. Бумага могла быть только одна. Требование о выдаче Аристина Илиас новому правительству Хокдалена. Он даже представил себе этот заголовок: «За совершенные преступления на территории страны и противодействие государственному порядку». Именно с такой формулировкой казнили его деда, его родичей, Юльву Гринер и ее семью и многих других, кого он знал с раннего детства. Иногда тех, кто успел пересечь границу, возвращали обратно, как товар, в целях налаживания международных отношений. Надо предупредить девочек. — Щас, иду! — он метнулся в дом. — Марта, меня вызывают к старосте, какое-то письмо пришло. Если это то, о чем я думаю, то имей в виду — если не вернусь, то берешь копии документов, Аннику и линяешь отсюда, лучше всего в детский дом. Документы уничтожишь, даже фотографии, скажешь любую фамилию, а про документы соврешь, что потеряла. Ясно? — Ясно, — Марта даже не стала переспрашивать, если у Ари такое лицо, то лучше делать, как он говорит. Обняла за шею. — Возвращайся. — Садись, — староста даже указал ему на стул около стола. С чего бы такая честь, мог бы и постоять. — Ты, я смотрю, ловкий парень. Небось, объявления поразвешал и чтобы работа сама тебя искала? Тебе пришло. Руки по-настоящему дрожали, когда Аристин взял в руки конверт, уже вскрытый. Адресат: Миграционный лагерь «Восточный». Канцелярия. Для Аристина Илиас. Отправитель: Кафе быстрой кухни «Горячие булки». Что это за «Горячие булки»? Аристину Илиас. Добрый день. Мои менеджеры ознакомились с вашим резюме, размещенным в газете «Из рук в руки», и наша компания приглашает Вас на собеседование. У нас открыты вакансии уборщика и помощника по кухне с заработной платой от четырехсот и возможностью оформления регистрации. Ждем вас в рабочие дни с восьми утра до двадцати двух вечера. Наш адрес: Четвертая Квартальная улица Седьмого района, дом тридцать. При визите сообщите охране ваше имя и фамилию, а так же то, что вы приглашены на собеседование. С уважением, старший менеджер Бриан Евходи. Да, когда-то Аристин размещал объявление, в бесплатной газете, около полугода назад, но ведь никто так и не отозвался. А газета выходит раз в два дня. Или кто-то в этом кафе нашел старый номер и решил написать? Зарплата от четырехсот. Больше чем на стройке, но меньше чем за ночь, если сниматься в парке. И все же очень странно. — Ты заснул что ли? — недовольно тронул его староста. — Мужик какой-то письмо привез, сказал тебе отдать. Сегодня будний день, еще нет полудня. Часа через четыре он будет в городе. Если поедет на собеседование сегодня. — Спасибо, — поблагодарил Аристин совершенно искренне. — Я заберу? — Да на хер оно мне нужно тут, вместе с тобой! И все же странно, размышлял Аристин, нет ли в этом какой ловушки? Больно вовремя это письмо, даже еще с доставкой курьером? Кому же он понадобился, драгоценность такая? Ну конечно, кроме нового правительства Хокдалена, которое примет его в любом виде, без резюме. — Ну? — Марта, почему-то уже с заплаканными глазами, кинулась к нему. — Что? Что прислали? — Приглашение на работу, — Аристин сам до конца не верил еще. — Ух, ты! А кто? Куда? Настоящее? — Настоящее, — улыбнулся Аристин. — Разогрей мне остатки, я поеду на собеседование. И имей все же в виду, лучше идите к тетке и Самиру. Вдруг что не так… Староста козел. — Ты только узнал об этом? — фыркнула сестра. — Ладно, сейчас разогрею. Неужто ему повезет и у него будет настоящая работа? Пусть уборщиком или помощником по кухне, но зато не таскание ящиков, не проституция. Он согласен делать что угодно, лишь бы легально и честно. И лучше наверно четыреста в месяц, чем в ночь. Во всех кафе быстрого питания, которые он помнил по Хокдалену, было довольно много персонала — носилась молодежь, стучали кассы, было много посетителей, а «Горячие булки» были тихим местом, как и улица, на которой они располагались — рабочий район, рядом автосервисы, мастерские, небольшие офисы. Кафе — в отдельно стоящем двухэтажном с мансардой небольшом домике. Вполне прилично, но на стеклянной двери нет объявления о вакансии. Может не заходить? — Вы к кому, молодой человек? — охранник сразу распознал в нем не простого посетителя, желавшего перекусить в свой законный полдник. — Я на собеседование к господину Бриану Евходи, меня зовут Аристин Илиас. Я письмо получил, — он вспомнил инструкции в письме. — Ну, раз письмо, тогда идем. Офис менеджера располагался на втором этаже, за железной дверью с надписью извещающего каждого о том, что это кабинет господина Бриана Евходи. — Господин Бриан, к вам тут некий Аристин Илиас, говорит, на собеседование, — охранник сунулся за дверь раньше Аристина. — Пропустить? — Иди, — дверь распахнулась перед юношей. Брианом Евходи оказался довольно тучный человек лет сорока, с волосами забранными в хвост и круглым добродушным лицом. — Здравствуйте, — только и нашелся Аристин. — Здрасте-здрасте. Ты значит, у нас и есть Аристин Илиас? — оглядел его толстяк. — Вон стул, присаживайся. Работу ищешь? — Ищу, давно. А вы объявление прочитали, да? — Объявление, объявление, — толстяку это было явно неважно. — Почему так и не нашел? Работать не хочешь или еще что? — Хочу, — обиделся сразу Аристин. — Меня не берут, мне до восемнадцати еще четыре месяца и регистрации нет. А так я ходил и по больницам, хосписам, школам. Я в Хокдалене работал в больнице и на ферме. — Мне на тебе не жениться, раз нет восемнадцати. Ты мыть, чистить умеешь? Ручки-то смотрю, тощенькие. Что на ферме-то делал? — Таскал, чистил. Что говорили, то и делал, выбирать не приходилось, — Аристин был честен. — Ну, это хорошо, белоручки нам не нужны. Помощником на кухню не возьму, посмотрю пока, а уборщиком хоть завтра выходи. Туалеты, полы и раковины, метла и тряпки — все твое. Про зарплату знаешь? — Нет, — четыреста, обещанные в письме и вправду были расплывчаты. — Четыреста пятьдесят, плюс стол — пожрать у нас всегда своим есть. Только не разжирей, а то на меня будешь похож. Где живешь, в лагере этом? Родичи? Регистрацией займусь. — Две сестры, школьницы. В лагере, — подтвердил Аристин. — Хм… И сколько ты сюда добирался, Аристин? — поинтересовался Бриан. Солгать или не солгать? Работодатели не любят, когда сотрудникам долго ехать, вдруг опаздывать будут? И проверить могут. — Сегодня три часа, если пешком, на электричке меньше. Я не буду опаздывать, обещаю. Кстати, со скольки до скольки? — Три часа пешком… — задумался толстяк. — А работать тебе с восьми до восьми, ну будешь смотреть где, что попачкали и обгадили. Выходной — второй будний день. В выходные самый ад, учти. Смотри, какой расклад: у меня есть комната в мансарде, не отель, прямо скажем, но тебе хватит. Ну и душ в кафе есть, в технической. Не возьму ничего, но зато ты и пахать будешь добросовестно, идет? Так, медсправка, я смотрю, есть, но медосмотр все равно пройдешь. — Я бы и так пахал, — опустил глаза Аристин. — Спасибо. А я могу сестер забрать? Они там не смогут без меня! Они не будут мешать, честно! — А ты их собирался оставить? — уточнил Бриан. — Забирай, но чтобы и вправду тихо — мне тут детсад не нужен! Значит завтра, к восьми со всем дерьмом дуешь сюда. Понял? Документы не забудь! — Спасибо! — Аристин встал, по хокдаленскому обычаю наклонил голову. — Не забуду. Он вышел на улицу, еще не веря своему счастью. Может это подвох? Бесплатное жилье, зарплата, еда. Но если это правда, то он будет самым усердным работником в этом городе. — Дэннис? — Бриан набрал телефонный номер. — Он был у меня. Да, я взял. Да неужто? Сам Эвер? Что ж получше не нашли места-то? Ладно, будет честно. Да, завтра. На связи. Домой Аристин не шел — летел! Сказочное везение. И ведь он по сути ничего не теряет. За вагончик заплачено, ключи он отдаст Самиру, а не старосте, а если старый козел будет возникать, то пусть возвратит деньги. И если что-то не срастется, он сможет вернуться. Он, правда, даже не поинтересовался тем, что из себя вообще представляет их новое жилье. Да какая, впрочем, разница — они разместятся в любой норе. Четыреста пятьдесят в месяц, а если они смогут сэкономить на еде, например, если Аристин будет есть поменьше и оставлять сестрам из выделяемой ему кормежки, сократив тем самым покупку продуктов, то они смогут и одежду купить и, наверное, что-то отложить. Не нужно будет платить за полицию, а если дела пойдут хорошо, то осенью он устроит Марту в школу и попробует лечить Аннику. Нужно будет вести ее к какому-то детскому врачу. А еще, если он попробует хоть чуть-чуть сэкономить еще, то купит себе хорошие книги по химии и биологии. Вот только как накопить на курсы? Восемь тысяч, нереальная сумма для нынешнего состояния Илиас. В хоспис или больницу устроиться при графике в двенадцать часов маловероятно, даже на ночную смену, тогда он совсем не будет спать, и видеть сестер. Впрочем, думает он не о том, деля шкуру не убитого медведя. Нужно сначала поработать, до лета, а там думать. Понятно, что в это лето он не поступит — только в следующее, если случится чудо, когда ему будет почти девятнадцать и он будет на два года старше своих сокурсников. Но это неважно, пусть хоть двадцать пять — все равно он будет врачом. — Неужели? Не врешь! — Марта висела у него на шее, целуя брата куда придется, Аристин вяло отбивался. А Анника смотрела на них, и в ее карих глазах было что-то непонятное, чего никак не мог разгадать Аристин, и что появилось совсем недавно. — Вру. Конечно, полдня не было, и вот пришел, соврал. Собирай добро, я к соседям схожу. — Вот так вот все и вышло. Откуда они только газету взяли? — Аристин рассказывал об удаче соседям, и тетка Викки слушала его очень внимательно. — А точно не мошенники, ты уверен? — Уверен, кафе настоящее, название забавное, правда — «Горячие булки». Можно рискнуть. Вы посмотрите за домом, я оставлю ключи Самиру? — Да оставляй, конечно, и все же, на взятку ты быстро собрал, работу вот предложили, да еще прямо под тебя. Что-то тут странно, не думаешь? Темнишь ты что-то, ой темнишь. — Я честно заработал, этого достаточно? — начал раздражаться Аристин. — И не виноват, что мне работу дали. — Ну и что ты фыркаешь сразу?! Никто тебя не винит. А вот из беды выручать бы не пришлось. — Не придется. Мы завтра с утра с самого уезжаем, я бы и часть вещей оставил. Надо же, за полгода барахлом обросли! — Да какое у вас там барахло-то… Так, барахлишко. Ты старосте-то скажешь? — Извещу. Я имею право отсутствовать двадцать восемь дней и не быть выписанным из лагеря. Вот с завтра пусть и считает! Потом, если будет надо, продлю. Мне регистрацию обещали! — Ну, дай-то. Хоть из дерьма выберешься, да сестер в люди выведешь… Разговор с теткой Викки оставил тягостное ощущение: подозрение — чем это он быстро заработал деньги и откуда доброжелатели с работой; расставание — он уже привык к соседям; страх перед неизвестностью. — Ари! Кастрюлю брать? — Марта сновала по вагончику, складывая в пластиковые пакеты все, что попадалось ей под руку. — Бери только то, что надо! Одежду, документы, Анникино все. Что ты дрянь всякую тащишь! — Аристин с ужасом смотрел на растущее количество пакетов и свертков. Откуда у них столько всего? Какие-то тряпки… — Если надо будет, заедем и заберем. Еще неизвестно, что там за комната. — Ари, а ты пока работать будешь, мы, что делать станем? — этого вопроса Аристин ждал, но ответ пока придумать не успел, пришлось на ходу что-то сочинять. — Получу регистрацию, запишу вас в библиотеку — вы слишком много пропустили. Осенью — в школу! Никаких «не хочу!».