Пять в одном

Гарри сидел в своём чулане и тихо всхлипывал, закрывая рот ладошкой. Щека горела от затрещины дяди Вернона – тот влепил её племяннику, который ночью пробрался на кухню за едой. Гарри не был тем непослушным мальчиком, каким его считали все окружающие, он искренне старался поступать правильно и не нарушать запретов Дурслей. Но за случайно разбитую вазу – которую тетя Петуния, Гарри готов был поклясться, даже не любила! – его на целый день оставили без еды, а кушать хотелось нестерпимо. Звуки с кухни стихли. – Сиди тихо и только попробуй вылезти еще раз, мелкий поганый воришка! – прошипел дядя Вернон, проходя мимо чулана. Гарри проглотил очередной всхлип и потёр щёку. Было больно, но сильнее, чем боль, он чувствовал жгучую обиду, от которой хотелось разразиться слезами и завыть. Даже тот факт, что завтра наступит его десятый день рождения, не поднимал настроение, напротив, от этого чувство одиночества и тоски становилось острее. Гарри Поттер жил в доме номер четыре на Тисовой улице столько, сколько себя помнил. И столько, сколько он себя помнил, он хотел выбраться отсюда. Порой, лежа вечерами в тёмном чулане под лестницей, он мечтал о дальних родственниках или – на худой конец – о друзьях семьи, которые придут на Тисовую улицу и заберут его подальше от Дурслей. Они будут любить его, заботиться о нём и никогда не дадут в обиду. Однако с каждым годом Гарри всё ярче понимал тщетность таких надежд. Тетя Петуния и дядя Вернон были единственными его родственниками, и чем быстрее он смирится с этим, тем будет лучше. «Нет уж! – мысленно возмутился Гарри. – Не нужны мне даром такие родственники! Вот бы... вот бы был хоть кто-нибудь, кто мог бы стать мне настоящей семьей. Кто-нибудь сильный, умный, кому я небезразличен. Пусть они придут ко мне...» С такими мыслями засыпал Гарри, не слыша, как кухонные часы бьют двенадцать. Тридцать первое июля наступило. Его день рождения. Сам того не ведая, юный волшебник выбрал идеальное время для того, чтобы загадать желание. За окнами спала Тисовая улица, в спальнях наверху спали Дурсли. Наконец, в пыльном, крошечном чулане спал сам Гарри. Никто не слышал возбуждённых шепотков, казалось бы, целой толпы – на самом деле их было четверо. Они были удивлены, немного напуганы, некоторые – возмущены и злы. И все они пытались разобраться, что происходит, и делали они это шумно. Но, как уже было сказано, никто не заметил их прихода в дом Дурслей, никто их не слышал. Хотя бы потому, что спорили и разговаривали неизвестные исключительно в голове Гарри Поттера. – Тише! Вы разбудите его! – произнес самый старый из четырёх голосов. – Альбус, вы понимаете, что происходит? – тихо спросил обладатель густого баритона. – Ещё как, Северус! – радостно воскликнул волшебник. – Так объясни же нам! – зло выплюнул третий голос – ледяной, шипящий, будто бы змеиный. На несколько мгновений воцарилась тишина. Затем Альбус Дамблдор – а это, несомненно, был он – заговорил: – Юный Гарри, который сегодня чувствовал себя как никогда одиноким, загадал желание: чтобы у него появились те, кому он небезразличен. Кто-то сильный и умный. Как видите, все, находящиеся сейчас здесь, отвечают этим требованиям. Мы будем жить в его голове! – Моя мечта сбылась, – выплюнул Снейп. – Какое счастье! – Да, мой мальчик, именно! – певуче произнёс Дамблдор, старательно игнорируя сарказм. Остальные три голоса взорвались вопросами и возмущениями. И среди них громче всех прозвучал один – шокированный и звонкий: – Но, профессор Дамблдор, я ничего такого не помню! Как такое возможно? Вы все мертвы, но я еще жив, меня дома ждет Джинни, и дети, и... – Тише, тише, успокойтесь. Вы все. И ты, Гарри. Время можно переписывать – очень редко. Это сложно и опасно, но вероятно. Очевидно, это и происходит сейчас. Известного нам будущего уже нет. Боюсь, мы ничего не можем сделать, – раздался звук шуршащих этикеток: Дамблдор разворачивал лимонные дольки. – Но посмотрите с другой стороны: юному Гарри потребовалась семья, ему нужны защитники и мудрые наставники. Это будет чудесно! Мы станем его друзьями, его семьей! – И я? – сардонически произнесли сразу двое: бархатный голос и змеиный. – Как бы странно это ни было, – ответил Дамблдор, – но да. Вы оба, Северус, Том, питали к Гарри далеко не дружелюбные чувства, но их никак нельзя назвать безразличием. К тому же вы отличаетесь могуществом и умом. А именно таких людей пожелал мальчик. Северус возразил и завязал спор с сиявшим от счастья Дамблдором, сразу за ним – Волдеморт, который бросался ядовитыми репликами, угрозами и оскорблениями. Он был глубоко шокирован тем, что оказался лишён магии, да ещё и взаперти со своими врагами, и не просто взаперти, а в голове – подумать только! – Гарри Поттера. Что же касается Гарри – взрослого Гарри, – то он находился в полном замешательстве и лишь изредка вставлял в спор реплики. Мальчик со шрамом на лбу, спасший мир, пережил много вещей, трудностей, опасностей и смертей. Но он подумать не мог за свою тридцатидвухлетнюю жизнь, что когда-нибудь окажется в голове себя десятилетнего вместе с Волдемортом, Альбусом Дамблдором и Северусом Снейпом. Под утро волшебники договорились. За мучительно долгую ночь, полную сложностей и необъяснимых вещей, они обсудили свои дальнейшие действия. – Нельзя называться своими настоящими именами, это запутает мальчика, которому ещё предстоит встретить нас, – заявил довольный Дамблдор. – Разумеется, когда-нибудь он всё поймет, но не сейчас, не сразу. Мы придумаем себе прозвища и представимся юному Гарри. Мы будем помогать ему в той мере, в какой сможем. – Ага, обязательно, – пробурчал Снейп. Волдеморт ничего не ответил, но было и так очевидно, что он обо всём этом думает. – Не сомневаюсь, Том, что тебе эта идея не нравится, – улыбнулся Дамблдор. – Но мы в одной упряжке. Ты не сможешь повлиять на будущее. А повлиять на Гарри мы тебе не позволим. Поэтому нам придётся действовать дружно. Итак, Северус, как насчет имени «Сев»?..

* * *

Гарри проснулся, когда не было ещё и шести. Он нащупал очки, надел их на переносицу, зевнул, потянулся. Ему снился очень странный сон. Ему вообще часто снились странные сны, но сегодняшний был, пожалуй, самым необычным: он охотился за голосами. Тряхнув головой и отбрасывая воспоминания о сне, Гарри поднялся и открыл дверь чулана, собираясь выйти. – Доброе утро, мой мальчик! – раздался из ниоткуда радостный старческий голос. Гарри вскрикнул, ударился о косяк, отскочил и плюхнулся на кровать. Он завертел головой, пытаясь понять, откуда раздался голос. Но чулан был маленький, в нём едва хватало места для самого Гарри, никакой старик тут не поместится. – Не пугайся, – мягко произнёс всё тот же голос. Гарри выглянул из чулана, полагая, что, должно быть, голос раздаётся оттуда. Может, дядя Вернон не выключил телевизор? – Нет-нет, я говорю с тобой, мой мальчик, – продолжил неизвестный. – К-кто вы? – заикнувшись от удивления, спросил Гарри. – Откуда вы говорите? – Видишь ли, – ещё более радостно произнёс голос, – я нахожусь в твоей голове! Мы все тут находимся, и... – В-все? – прошептал Гарри, позабыв, что взрослых перебивать нельзя. – Да, все, – внезапно раздался еще один голос – бархатный, но при этом жесткий. Говорил он с неприязнью. – И, поверь, Поттер, мне это не доставляет совершенно никакого удовольствия! Твоя голова всегда казалась мне отвратительным местом! – Сев!.. – шикнул на него старый голос. – Ты пугаешь его! Гарри действительно был напуган. Он забрался на кровать с ногами и зажал голову в ладонях. Наверное, Дурсли были правы, называя его ненормальным! Он сошёл с ума... – Ты не сошёл с ума, Гарри, – произнёс улыбающийся голос старика. – Вчера вечером ты захотел, чтобы у тебя появилась семья. Кто-то, кому ты небезразличен. И мы появились. Потому что ты особенный, Гарри. Ты не такой, как все, и мы готовы тебе это доказать. Мы станем твоими друзьями! – Горим желанием, – язвительно вставил обладатель бархатистого голоса. – То есть… вы все в моей голове? Значит, мне всё это мерещится? – осторожно спросил Гарри. – Мы действительно в твоей голове. Но это не значит, что мы ненастоящие. – Сколько там вас? Вы долго там пробудете? – Четверо, – ответил старик. – И, боюсь, мы пробудем с тобой долго, Гарри. Но не пугайся, мой мальчик. Ты привыкнешь. – Или сойдёшь с ума, – злорадно произнёс новый голос, принадлежавший, казалось, змее, которая научилась говорить. – Не сойдёт, даже не надейся! – упрямо воскликнул голос, показавшийся Гарри смутно знакомым. – Можешь звать меня Альб, – наконец произнёс старик. – Ри, – представился тот самый, уже знакомый голос. Наступило молчание. – Ваша очередь, – вкрадчиво произнёс старик Альб со скрытым злорадством. Бархатный голос прокашлялся и, будто жуя самый кислый в мире лимон, выдавил: – Сев. Четвертый голос представился так же «радостно»: – Том. – О-очень приятно, – пробормотал Гарри. Альб хрипло рассмеялся и счастливо воскликнул: – И мне, мой мальчик! Теперь мы будем жить все вместе! – Пойду пускать фейерверки, – прошипел Том. – А можно мне просто удавиться? – вздохнул Сев. – Да бросьте, – хмыкнул Ри. – Это будет интересно.