«Счастливые часов не наблюдают. На моих без десяти».
Я отпила воды и откинулась на спинку стула, держа в руке телефон. — Крис, еще минута и меня вынесут отсюда ногами вперед. Я вытерла капли пота, сползающие по лбу. Он рассмеялся в трубку. — Вилу, успокойся, ты слишком очаровательна и талантлива, чтобы не взять тебя в эту постановку, — он явно улыбался, произнося это. -Ты будешь самой милой Микаэллой из всех. И когда Дон Хозе все же выберет Кармен, все закидают его помидорами и грязными носками. Я хихикнула и переложила телефон в другую руку. — Кажется, они вывесили список. Мое сердце забилось чаще, когда я увидела постепенно собирающуюся возле стены толпу. Из нее кое-как вылез низкого роста мужчина и выдохнул, поправляя очки. — Ну, — Крис был взволнован не меньше меня. -Тебя взяли? Я подошла к столпотворению и как можно аккуратней пробралась к самому списку. Около десяти рук туда-сюда водили по листочку, поэтому мне пришлось убирать их, чтобы хоть что-то разглядеть. Я сразу опустилась на третью строчку, где большими буквами было напечатано: Микаэлла. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы, когда напротив красовалось какое-то французское имя: Софи Фабье. Я сразу же постаралась развернуться и уйти, но сделать это было почти нереально. Слишком много девушек и парней прослушивались на «Кармен», слишком много разочарованных вздохов вокруг. — Кто такая эта Вайолет Марвуд? Какого черта? Я услышала свое имя и снова развернулась к списку. Мои глаза принялись просматривать его, только теперь с самого начала. Я медленно сглотнула, когда увидела то, во что трудно было поверить. Я читала это снова, и снова, и снова. Толпа стала менее агрессивной, возле меня стояло теперь человек десять. КАРМЕН — Вайолет Марвуд Погодите, что? КАРМЕН — Вайолет Марвуд КАРМЕН — Вайолет Марвуд Я не могла насытиться этим. — Алло! Алло! Ты что, в обмороке?! Вайолет! Несмотря на то, что телефон был в руке, я все равно слышала громкий голос Криса. — Как ты думаешь, мне пойдет красный? — я наконец-то отлипла от стены и подошла к стулу, на котором лежала моя сумка. — Что? Микаэлла не носила… — я дала ему время сообразить. -Погоди, что? — спросил он после недолгой паузы. — Тебя взяли на Кармен?! — Да, — я улыбнулась и толкнула рукой тяжелую деревянную дверь. -Да, черт возьми, да! — я засияла, как счастливый ребенок. -Крис, я Кармен! — О, Господи, Вилу, я знал, я знал, что ты самый талантливый человек на планете, я всегда знал! Мы должны отпраздновать это! Сегодня же! — он радовался не меньше меня, я уверена. -Я уже скоро буду в центре, жди меня в нашем кафе.***
Я перемешивала овощи в тарелке, глядя на Колфера, который трещал что-то о новом мюзикле. — Мама бы гордилась тобой, — он боялся моей реакции на эти слова. Его рука коснулась моей. Я не любила затрагивать эту тему. Каждый раз, когда кто-то начинал говорить о ней, меня всю трясло. Она с самого детства воспитывала во мне танцовщицу. С самого рождения она изо дня в день твердила: «Ты станешь великой балериной, звездочка». Она надевала на меня маленькую розовую пачку, натягивала крошечные розовые туфельки и учила танцевать. Когда мне исполнилось пять, она отвела меня в балетную школу. Я попала в класс к миссис Бердит — самой строгой и властной женщине во всем мире. Ее седые, туго стянутые в высокий пучок волосы, длинная, ниже колен юбка и деревянная трость с первого дня внушали мне ужас. Она постоянно лупила нас этой палкой по ногам и говорила в нос: «Бездарность. Какая бездарность». Мама плакала каждый раз, когда я выходила на сцену. Мне никогда не давали главных ролей из-за моей неуверенности в себе, но мама всегда верила в меня и перед выступлениями подходила ко мне, обнимала и закалывала в волосы одну маленькую фиалку. Я воспринимала все это как должное. Я старалась не подвести ее, старалась заставить гордиться мной, заставить улыбнуться. Я так любила ее улыбку. Я несильно сжала руку Криса. Он понял, что затронул больную тему, и сразу же заговорил о другом. — Когда первая репетиция? — Завтра в четыре. Я положила в рот последний кусочек морковки и запила соком. — Не понимаю, как можно быть вегетарианцем, — он смотрел на меня. — Не понимаю, как можно быть геем, — не без улыбки заметила я. — Задела все-таки за живое, — он усмехнулся. — Поехали домой, — я медленно встала из-за стола и накинула пальто, доставая из кармана кошелек. — О нет, малышка, сегодня плачу я, — Крис положил купюру в милую кожаную книжку для чеков и взял меня под руку, направляясь от выхода в сторону метро.***
Я стояла у окна, наблюдая за утренним городом. Дождь. Снова дождь. Ненавижу его. Пусть идут к черту те, кто говорят, что когда триста шестьдесят дней в году небо протекает, словно крыша в сарае, ты к этому привыкаешь. — Доброе утро. Крис появился на кухне с повязкой на голове. — Готов к пробежке? Он захныкал. — Ну уж нет, давай, Колфер, натягивай свои секси-лосины и пободрее, сегодня великий день, — я уже надела толстовку и теперь зашнуровывала кроссовки. — Марвуд, я ненавижу тебя, — он поплелся к шкафу. — Я уже на улице, — я пропела это и хлопнула дверью. Крис вышел вслед за мной. Дождь постепенно прекратился, и, когда мы вернулись домой, уже светило солнце. — Ты будешь тосты? Крис стоял у плиты. — Нет, опаздываю, — я уже надела купальник, сделала прическу и теперь направлялась к выходу. Академия — место, куда я поступила после школы — была больше похожа на белоснежный дворец. В этом и есть суть балета — красота, местами слишком вычурная, легкость и невинность, которая должна видеться в каждой девушке, на чьих маленьких ножках — пуанты. Занятия шли каждый день, не считая воскресенья, они довольно изматывали, но у меня была цель, отклониться от которой я никак не могла. У меня не было друзей, помимо Криса, поэтому я могла всецело отдаваться учебе, впитывая в себя каждое слово, сказанное преподавателями. А сразу после последнего занятия, которое обычно заканчивалось в половину третьего, я шла на работу в кафе, хозяйка которого любезно согласилась принять меня на полставки. В конечном итоге, моей зарплаты, стипендии и стипендии Криса хватало на аренду квартиры на окраине Лондона и скромную жизнь. Моя бабушка, которую я оставила в Шеффилде, своем родном городе, тоже раз в месяц присылала небольшую сумму, но часто я отсылала деньги обратно, потому что нам и так хватало, а за нее я переживала. С Крисом мы познакомились здесь, в городе. Он нашел меня, такую же одинокую и брошенную. Он был старше меня, совсем ненамного. Я приехала подавать документы в Академию, он уже жил в этой самой квартире, за которую тогда еще платили его родители. Я никогда не спрашивала, но, насколько я поняла, они узнали об его ориентации и не смогли принять. Меня всегда обижало это. Как можно отказаться от собственного ребенка, итак измученного вечными придирками в школе, такого ранимого и доброго? Но это было не мое дело. Я подошла к театру без двадцати четыре. Сегодня здесь намного меньше людей, чем вчера. Уже у входа я заметила красиво одетую светловолосую девушку, которая шла прямо передо мной и неуклюже поставила ногу, чуть не упав. Я ее придержала, поскольку шла прямо за ней. — Прости, — она хихикнула и выскочила из моих рук. — Ничего. Я попыталась продолжить движение, но блондинка меня догнала. — Ты идешь на репетицию? — она открыла нам гигантскую входную дверь. — Да. Теперь она шла впереди, я следовала за ней. — Софи, — она протянула мне руку. — Софи Фабье. Микаэлла. — Вайолет, — я решила ей подыграть, — Вайолет Марвуд. Кармен. — Ого, — она завернула в коридор. — Честно сказать, я представляла тебя немножечко по-другому. Я улыбнулась. — Буду считать это комплиментом. — А ты мне нравишься. Мы зашли в комнату, которая, по-видимому, была раздевалкой. Почему эта Софи ориентируется в здании лучше меня?***
— Дамы и господа, мы рады приветствовать вас на первой репетиции. Перед нами на сцене стояли двое мужчин. Софи потянула меня вглубь, туда, где сидели парни и девушки, уставившиеся на них. — Меня зовут Колин О’Донохью, для вас просто Колин, — он развел руками и поклонился, заставляя всех захихикать. — Я хореограф, как вы, разумеется, знаете. Мистер Джонс — мой помощник, — я узнала в толстячке того мужчину, который вывесил список. — Сразу хочу сказать, работа предстоит нелегкая, но… Я не могла оторвать от него глаз. Темные волосы, голубые глаза, легкая щетина. Он сразу мне понравился. По-профессиональному, разумеется. — Вайолет, — Софи толкнула меня в бок. — Ну же. Колин стоял напротив меня и протягивал руку. Я приняла ее, и он поднял меня с пола. — Великолепная Кармен не может сидеть на полу, — он улыбнулся. -Итак, как вы уже знаете, через неделю у нас пресс-конференция, а пока за работу, — он хлопнул в ладоши и все, кто сидел на полу, в один момент поднялись и отправились за кулисы разминаться. Я отбилась от основной массы, засмотревшись на коридоры театра, и когда мне, наконец, удалось отыскать репетиционный зал, работа уже шла полным ходом. Комната была переполнена, танцоры стояли у станков так близко друг к другу, что, порой, делая анлер или батманы, задевали друг друга ногами. Те, кто уже закончили основную разминку у станка, выделывали сессоны и антрашекатры в середине зала, повторяли свои партии или тянулись, рассевшись на ковриках по углам. Мне определенно не было здесь места. Ну что ж, сама виновата, нечего было шататься так долго. Пока я отчаянно пыталась найти себе местечко у станка и попутно увернуться от пролетающих мимо рук и ног, пытаясь не выглядеть полной идиоткой, меня провожали злобные завистливые взгляды. Все они считали меня недостойной этой роли, а девушки метили на мое место. Все же закулисный мир балета невероятно жесток. Здесь ходят по головам. — Вайолет, — я услышала звонкий голос Софи. — Я тебя потеряла, — она встала рядом со мной. Кто-то пихнул меня в бок ногой. Я бы сослала это на тесноту, но почти сразу почувствовала еще один более сильный пинок. Я развернулась и посмотрела на свою обидчицу со свойственным мне отвращением. Я понимала: эта дурочка, как и все, завидует мне. Ее надменный взгляд и то, как она раздраженно цокнула, совсем не пытаясь сказать какое-то долбанное «Прости», вывел меня из себя. — Еще хоть раз коснешься меня, я вырву твои наращенные волосы и затолкаю их в твой огромный рот. Уверена, для тебя привычно, когда что-то запихивают глубоко в рот, иначе как бы ты здесь оказалась, я права? — я сказала это достаточно тихо, почти сквозь зубы. Моя фраза явно произвела на нее впечатление. Она немного отступилась. — Конечно, права, — ответила я сама себе и развернулась. Девочка выбежала из зала. Так просто? Мне даже стало немного обидно. А где отпор? Где оскорбления? Я перешагнула порог дома в десять ноль одну. В десять ноль две я уже лежала в кровати и видела сны.***
Вся неделя была сумасшедшей. Академия — театр — дом — академия — театр. Мне даже пришлось уволиться с работы. Крис уже начинал волноваться, не слишком ли у меня тяжелый график, но я вечно твердила, что меня все устраивает. Сегодня у нас запланирована пресс-конференция, поэтому Колин дал нам выходной и обещал, что вызовет к моему дому машину. Я пила чай на кухне и наслаждалась компанией Криса. Кто-то постучал в дверь, и он вызвался открывать. — Вилу, это тебя, — он крикнул. Я подошла к двери и увидела парня, держащего в руках чехол для одежды. — Распишитесь, — он протянул планшет с прикрепленным к нему листком. Курьер вручил мне чехол, и я закрыла за ним дверь. — От кого это? Крис направился в свою комнату. — От Колина, кажется. Он написал, что хочет, чтобы я надела это. Я подошла к дивану, положила чехол и аккуратно расстегнула молнию, обнажая красивое красное короткое платье без бретелек. — Интересно, теперь я всегда должна ходить в красном? Крис появился в гостиной. — Какое милое, Вилу, ты только посмотри! — Он приложил его к моему телу, не скрывая восторга. — По-моему, его купили в магазине от шести до десяти. Я обнаружила, что платье слишком короткое, чтобы называться платьем. — Не будь занудой, Вилу, — он поцеловал меня в щеку и направился к двери. — Мне пора, буду дома к восьми. Не забудь быть красоткой сегодня, — он накинул куртку и вышел из квартиры. — Сделаю запись в ежедневнике на всякий случай, — улыбнулась я. Мистер Джонс позвонил еще два раза и предупредил, что скоро ко мне приедут туфли с сумочкой. Я несколько раз поблагодарила его за заботу, но он ответил, что это лишь выгодная инвестиция в спектакль. Точнее, в успех спектакля. Когда в дверь снова постучали, я уже приняла душ, оделась, сделала прическу и макияж. Мистер Джонс угадал с размером обуви, чему я на секунду удивилась, но сразу же вспомнила, что заполняла о себе кое-какие данные в анкете. Мне жутко нравилось, как я выгляжу, но меня по-прежнему смущала длина платья. Подъехала машина, я накинула пальто и вышла из квартиры. POV *Louis* — Элеонор, я не понимаю. Мы были вместе так долго, ты не можешь уйти теперь, когда было прожито столько дерьма. Мы справлялись раньше, справимся и теперь. Я сидел на кровати, сцепив руки в замок. Она описывала круги по комнате, ее голос дрожал. — Я устала. Я устала, Луи. Твои фанатки, они… — Я могу бросить группу ради тебя, — я перебил ее. Она лишь остановилась, посмотрела мне в глаза и улыбнулась. — Мы оба прекрасно знаем, что ты этого не сделаешь, — она покачала головой. — Я и не хочу этого. Но я правда больше не могу. Мне всегда казалось, что им нужно время, чтобы принять меня, но прошло уже… Несколько лет. А они ненавидят меня до сих пор. — Да какая к черту разница, Эль? Пусть ненавидят. Знаешь сколько людей ненавидят меня? И ничего, живу же как-то. — Всему есть предел, Луи. Обсуждать меня в твитере — это одно. А поджигать мои волосы — это совсем другое, преследовать меня — совсем другое, понимаешь? Кто знает, что будет завтра? Вдруг они нападут на меня? Она сначала, металась по комнате, не зная куда себя деть, но потом подошла к тонированному окну и прислонилась к нему кончиками пальцев, отвернувшись от меня. В прямом и переносном смысле. — Я защищу тебя. Я не дам тебя в обиду, — я встал с кровати и подошел к ней. Голос срывался. — Мы справимся, Элеонор, все наладится, — я прижал ее к себе, пытаясь успокоить. -Ты веришь мне? Ее тело слегка дернулось, это значило, что она заплакала. Господи, как можно обидеть ее — такую хрупкую и ранимую? — Луи, нет, — она оттолкнула меня от себя. — Нет, я уже все решила, — слезы скатывались по ее румяным щекам, оставляя черные дорожки — следы от потекшего макияжа. — Если нам суждено быть вместе — мы будем. Но не сейчас. — Ты не можешь сделать этого! Ты не можешь решать за нас двоих! В конце концов, Эль, что происходит? Что происходит с тобой, черт возьми? — я схватил ее за плечи, она лишь громче разрыдалась. — Я больше не люблю тебя, Луи. Эти слова заставили меня ослабить хватку. Кажется, на какое-то мгновение я перестал чувствовать опору под ногами. я, кажется, перестал дышать. Мои глаза смотрели на нее или сквозь нее, а она отвела взгляд и заплакала с новой силой. — Мне очень тяжело, Луи… — Заткнись, — я покачал головой, не отводя от нее взгляда. — Что? — она наконец-то перестала всхлипывать. — Заткнись, — повторил я более агрессивно. — Ты никогда не задумывалась обо мне. «Мне тяжело, мне больно, я не хочу». — я передразнивал ее. — Ты только и делаешь, что болтаешь о себе. Ни разу. Ни разу за эти долбанные два года ты не спросила: «Луи, как ты себя чувствуешь? Луи, чего хочешь ты?» А теперь, милая, хочешь знать: каково это — когда все вокруг, включая твоих близких друзей, ненавидят твою девушку? Как думаешь, каково это, любимая, работать без выходных, спать по три часа в день и в это же время видеть фотографии, на которых ты в очередной раз бухая в клубе записываешь номер на салфетке какому-то смазливому идиоту?» Я видел ее шоковую реакцию на мою пламенную речь, но я давно перестал себя контролировать. — Чего тебе нужно? Сумки, платья, пляжи, машины — что еще? Чего тебе не хватает, Элеонор? Я, как придурок, бегаю за тобой, пытаюсь угодить, но тебе все мало. Всегда мало! Чего ты хочешь? Чего ты хочешь от меня? Я преградил ей дорогу, когда она попыталась вырваться. Я ударил кулаком по стене — прямо над ее плечом. — Дай мне уйти, Луи. Я разрывался на куски, пытаясь поверить, что она шутит, а она лишь отвела взгляд и уперлась руками мне в грудь, не позволяя подойти ближе. — Пожалуйста, дай мне уйти. Она толкнула меня, я не был в состоянии пошевелиться. По темному паркету люкс-номера отеля Рэдиссон быстро застучали каблуки. Я не успел опомниться, как дверь громко хлопнула, и я остался один, окруженный роскошью, которая всегда немного меня пугала, но зато так нравилась Элеонор. Я подошел к кровати и рухнул на нее, закрывая лицо руками. Еще вчера я думал, что она никогда на осмелится бросить меня. Ведь в моих руках целый мир. Я обеспечивал ее всем, что она только пожелает. Что она возомнила о себе, кто она такая без меня? В кармане завибрировал мобильный. — Да, Хазза, — мой голос звучал немного грустно и раздраженно, но я честно пытался это исправить. — Хэй, ты не мог бы вернуть мою счастливую бабочку, у меня сегодня вечеринка, я собираюсь выглядеть солидно. — Вау, с каких пор ты надеваешь бабочку в клуб? — О, Томлинсон, я умоляю, какие клубы. Мне уже не шестнадцать. Сегодня богемная вечеринка у театра, ну знаешь, Ковент-Гардена. Ты представляешь, сколько там будет худеньких балерин? — Ты никогда не изменишься, — я рассмеялся. — Возьмешь меня с собой? — я встал с кровати и подошел к окну, дотрагиваясь до следов от пальцев Эль. — Я думал, к тебе Элеонор приехала, — сказал он, еще больше снизив тембр голоса. — Эм, — мне было тяжело говорить это, ведь произнести вслух «меня бросила девушка», все равно что признать, что ты неудачник. — Мы расстались. Только что. На линии повисло молчание. — Как ты? — Нормально.