Дом Солнца

Свет становился все ярче и настойчивее. Он был теплым. Он звал. К свету неудержимо тянуло, как манит мотылька огонь, свет мягко обнимал Шена и поднимал куда-то вверх. Выше. Над этим миром. В Свете забывалось всё: физическая боль, душевная боль, вся безысходность и несправедливость этого мира и всё моральное уродство людей. Здесь было лучше. Свет обнимал Шена, убаюкивал. Покой и бархат. Внезапно теплый кокон, окутывающий Шена, исчез, оставив его одного. Парень почувствовал себя совсем беззащитным и поежился. Где это он? Он… дома? Туманное утро. Капли не успевшей растаять росы покачивались на высокой и сочной траве. Вокруг, покуда хватало глаз, вздымались крутые горы, поросшие густым хвойным лесом. А с ледников сбегали звенящие ручьи с такой студеной водой, что если опустить в нее руку, та онемеет в считанные мгновения. "За тем холмом должна быть моя деревня", — подумалось Шену. — "Быть может всё, что было, мне просто привиделось, быть может, я задремал и увидел этот кошмарный сон? И всё это оказалось неправдой и теперь вернется на круги своя?" Вне себя от надежды и тревоги, парень помчался в сторону деревни. Обогнув холм, он остановился перевести дыхание, любуясь своей деревней издалека. Но что-то было не так. Слишком тихо. Деревня выглядела в точности как в тот день, когда он уходил из нее в последний раз. Только не голосили петухи, не лаяли собаки, не пели песни женщины, развешивая белье, по улочкам не бегали шумные дети, а на лугу неподалёку не бродили коровы на свободном выпасе. С тяжелым сердцем Шен направился туда. Вступив в деревню, парень понял одну непреложную истину: деревня была пуста, она вымерла. Он шел вдоль деревянных домов, заглядывая в темные проемы распахнутых окон. Перевернутые столы, разбросанные вещи, покрытые пылью, углы, заросшие паутиной. Пусто, темно, тихо. Здесь жил только ветер, да летучие мыши гнездились под потолком. Куда же все подевались? Шена начало знобить. Он ускорил шаг, вышел к площади и замер, будто уткнулся в невидимую стену. Площадь была выжжена, и главное ее украшение — храм Богини — теперь уродливо торчал, обнажив обугленные несущие балки, как ребра. Он был похож на остов мертвого животного, а сама площадь выглядела так, будто здесь что-то взорвалось: большой, идеально ровный выгоревший круг, но в эпицентре его не воронка, как случилось бы от взрыва, а маленький участок не пострадавшей брусчатки, не больше двух шагов в ширину. Шен хмурился, внимательно его осматривая. — Где все? — выдохнул Шен, едва шевеля губами. — Внутри, — прошелестел около уха знакомый голос, и Шен нервно обернулся. Рядом не было никого. Во всей деревне не было ни одной живой души, кроме самого Шена. Нетвердыми шагами парень подошел к зловещему мертвому храму. Ворота, некогда красивые и резные, обуглились и рухнули с петель, наполовину перегородив вход в здание. Шен двигался медленно, как во сне. Перепачкавшись в саже, он все же перелез эту преграду. Сгоревшее дерево опасно затрещало под его весом, но Шен уже спрыгнул вниз. Пол храма полностью покрывали обгоревшие человеческие останки. Шену стало дурно, но он не мог двинуться с места и так и стоял, завороженно глядя на смерть. — Вернулся домой? — издевательски протянул голос в его голове. — Ты ведь так этого хотел. Наслаждайся! Вот он — твой дом. Шен прижался спиной к стене и закинул голову вверх, стараясь сдержать охватившее его отчаяние и тошноту. Крыши у храма не было, она обрушилась во время пожара. Сквозь обломки обуглившихся балок виднелось серое небо. На свету было видно, как кружится мелкий пепел, поднятый движением там, где никто не двигался уже давно. — Эй! — вдруг резко и отчаянно крикнул Шен в пустоту, смахивая злые слезы. — Я открыл портал, как ты и хотел. Зачем ты меня мучаешь? — Ты открыл собственные глаза, а не портал, — шелестящий голос возникал прямо из воздуха и отдавался в каждом уголке мертвого храма. — Ты хотел правды? Я показываю тебе правду. Кружившийся пепел стал превращаться в снег и медленно оседать на обугленных человеческих телах. — Ты открыл портал ради себя. Это было единственным способом не сойти с ума… ума… ума…ума,.. — повторяло эхо. Откуда здесь эхо? Снег усилился, и Шена начало знобить. Белые хлопья мягко укрывали черные кости. Белое на черном — эффектный контраст. Наверное, это было красиво, но Шен не был способен воспринимать происходящее с эстетической точки зрения. Он беззвучно всхлипнул и сполз по стене вниз, касаясь ее щекой. Щеку что-то ободрало, и Шен поднял глаза. Длинные неровные полосы на внутренней стене храма привлекли его внимание. Это сделало не животное. Такие неглубокие следы могли оставить только… ногти? Люди, горевшие здесь заживо, царапали стены, пытаясь выбраться. Сколько их здесь погибло? В деревне жило около трехсот человек. Часть из них — самые сильные мужчины и женщины — похватали топоры и косы и ушли в Народное ополчение, как и сам Шен, надеясь остановить врага на подступе к деревне. И погибли на том поле туманным утром. Остальные — старики, беременные женщины, ремесленники и дети — остались здесь. Они надеялись, что Ополчение не позволит врагу добраться сюда. Но северяне добрались. — Я даже не знаю, кто из них моя мать… здесь ли обе мои сестры… Кто из этих людей сын мельника — мой друг, с которым мы вместе росли? Снег падал все сильнее, покрывая черное чистым белым саваном. — Зачем тебе это знать, человек? Все скелеты одинаковы, не находишь? Смотри, вот они лежат. Черные. Равные. Ты видишь хоть какое-нибудь отличие? А ведь пока они были живы, каждый самоутверждался, как мог, искренне веря в свою уникальность, считая собственную жизнь ценнее и важнее прочих. Шен молчал. — Знаешь, чем они жалки? — продолжал демон. — Тем, что считали себя лучше других. Прямо как "хозяева" в Доме, верно? — Как это случилось? — выдавил из себя Шен. — О, это очень любопытная история. Я тебе даже ее покажу, — промурлыкал демон. Стены вокруг Шена заходили ходуном, мир закружился и… Раннее утро. Уже светло, но солнце пока не встало. В деревню врываются солдаты северян. Они прочесывают и грабят дома, убивая тех, кто сопротивляется. Жители бегут к храму Богини, уповая на ее покровительство. Площадь перед храмом заполнена людьми. Кто-то плачет, кто-то молится, кто-то решительно сжимает то нехитрое оружие, что успел схватить во время бегства: косы, серпы, кочерги. У некоторых в руках видны даже грабли, веники и простые палки. Солдаты северян приближаются за своей добычей. Вот на площадь ворвался передовой отряд — наемники. Шен непроизвольно попятился, узнав среди них наемника Фласа, а затем и блондина со шрамом на щеке, что насиловал его в шатре, и пожилого бородатого воина, который за Шена тогда заступался... — Стоять всем! Мирное население не трогать! Таков приказ,— звонко крикнул юноша с гордой осанкой, вылетев на площадь на вороном коне. На вид ему не больше шестнадцати лет, а бархатный черный камзол выглядит совсем новым. Что-то в юноше показалось Шену смутно знакомым. — Вы не должны препятствовать армии забирать продовольствие и то, что может нам пригодиться, — продолжал он, обращаясь к мирному населению, которое выглядело не очень-то мирным. — А что нам делать зимой? Вы заберете всё продовольствие, а нам потом умирать от голода? Чем мне кормить детей, ироды?— крикнула из второго ряда женщина, придерживая округлый живот. К ее ногам жались два мальчика-близнеца. — За неподчинение приказу наказание — смерть, — бесцветный голос Фласа так часто приходил Шену в кошмарах, что узнать его сейчас не представляло труда. Метательный нож, выпущенный его рукой, вонзился женщине в грудь. Она всхлипнула, качнулась и начала оседать. Негодование всколыхнуло толпу как камень, выпущенный из пращи. — Да как вы смеете! — задохнулся старик в первом ряду, из последних сил поднимая кузнецкий молот сына, ушедшего в Ополчение. — Вы виновны пред законом божественным и законом людским… — Они пришли, чтобы убивать. Они перебили наших детей и внуков, а теперь пришли за нами и хотят заморить нас голодом! Не сдаваться без боя! — истошно завопила какая-то старуха слева, воинственно поднимая серп — свое единственное оружие. Юноша на лошади заметно нервничал от того, что ситуация выходит из-под контроля. — Тихо! Никто никого не будет убивать! — в отчаянии он выбросил вперед руку и разнес пульсаром крышу ближайшего здания, чтобы усмирить людей. На минуту на площади воцарилась тишина. Толпа всегда пугается, когда сталкивается с магией. Но лишь на минуту. — Тебя забыли спросить, сопляк, — вполголоса проговорил Рябой в рядах наемников. В наступившей тишине его слова были слышны каждому человеку на площади. У кого-то из местных был с собой лук. Просвистевшая стрела угодила в ногу ближайшему к Рябому наемнику, и тот заревел от боли, падая в грязь. Оскорбленные воины взревели и бросилась в атаку на ощетинившуюся косами и вилами толпу. — Нет! Нет! — но юношу-чародея никто уже не слышал. Его кобыла, испугавшись людского бунта, встала на дыбы, и тот не мог успокоить ее и остановить разъяренную толпу одновременно. А дальше началась резня. Вот восьмилетняя девочка, глядя, как убивают ее мать, подкралась к наемнику и кухонным ножом перерезала ему сухожилия на ногах. Старик рядом добил воина молотом, и через секунду в лицо ему врезался чей-то меч. Вот из толпы выскочил мальчик, один из близнецов убитой первой женщины, в руках его легкий лук. Он тщетно пытается его натянуть — и не может. Не мудрено, мальчику от силы лет шесть. Он все еще жив, на него пока не обращают внимания. Да и зачем убивать ребенка, если можно сделать из него раба? К мальчику подбежала девушка лет шестнадцати, с двумя черными косами на плечах и выхватила у него оружие, оттолкнув его за свою спину. "Рея", — задохнулся Шен, узнав ту, что прочили ему в жены. Он знал ее другой: улыбчивой, бойкой, задорной. А еще он знал, что на стрельбище ей не было равных. Привычным отточенным движением Рея натянула лук и замерла, выискивая цель. Юноша, наконец, справился со своей лошадью и врезался в толпу, одной рукой плетя заклинание. "Надо набросить "сеть", надо остановить их всех, надо…" Не успевает. Рея выбрала цель — самого опасного противника на площади — и стрела вонзилась чародею в сердце. "Нельзя позволить магу закончить заклинание, кто знает, что он сможет наворотить. Всем известно, на что способны эти маги." В следующее мгновение жаркий песчаный вихрь сбил с ног ее и всех, кто оказался поблизости, и над умирающим юным магом склонился Кастор. Шена пронзила страшная догадка — он понял, на кого похож этот юноша. Вокруг магов образовалась пустота, и прозрачный силовой щит отделил их от всех остальных. Где-то там, за границей купола, продолжают сражаться, кричать от боли и умирать люди. Здесь, внутри, очень тихо. Здесь время остановилось. Кастор крепко прижал к себе ученика, заглядывая ему в глаза, пытаясь поделиться Силой, отдать свою. Но — бесполезно. Такую рану невозможно исцелить, да и боевой маг — не целитель, он не сможет спасти от неизбежного. Шен видит, как ходят ходуном руки и трясутся плечи боевого чародея от осознания, что он ничего не может сделать. От бессилия спасти... — Прости,.. я не выполнил задание, отец, — юноша хрипло дышал, выталкивая слова вперемешку с кровью. — Не смог остановить их. Хотел… чтобы ты… гордился мн… Кастор что-то тихо прошепчет ему на незнакомом языке, но что именно, Шен не понимает. Затем провел юноше ладонью по лицу, тот дернулся и затих. Несколько долгих минут Кастор продолжил сидеть над телом сына, чуть раскачиваясь, затем медленно выпрямился. Его лицо напоминало маску, а глаза - два глубоких колодца ледяной ярости. Такого лица Шен не видел никогда и ни у кого. Даже у Фласа лицо казалось более человечным. Внезапно Шен понял, что случится дальше, и закусил до боли пальцы, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Ведь это прошлое, которое уже не изменить, и кричать тут бесполезно, тебя никто не услышит. Но… Найдя в себе силы подняться, маг раскинул руки и начал собирать Силу, закручивая ее в водоворот вокруг себя. Теперь он уже никуда не торопился. Наемники и солдаты, напротив, спешили убраться подальше и бежали, теряя оружие и наворованное добро. Потерявшая сознание Рея пришла в себя. По вискам ее струилась кровь — падая, она прокатилась по камням. Девушка оглянулась вокруг. Мальчик, которого она защищала, лежал у тела мертвой матери с проломленной головой. Похоже, он все же полез в бой, и кто-то просто махнул рукой не глядя, но этого оказалось достаточно. Второго мальчика подхватила на руки старуха, потерявшая свой серп, и заспешила с ним в храм под защиту Богини. Вслед за ней туда уже бежали те, кто не мог больше сражаться. Это очень напоминало западню. Рее туда не хотелось. Она пошарила вокруг себя, но не нашла ни лука, ни стрел. Девушка с трудом встала на ноги, выпрямилась, превозмогая тупую пульсирующую боль в висках, и прямо взглянула на чародея. Тем самым честным и отчаяным взглядом, который был свойственен самому Шену. "Эти люди пришли на нашу землю, чтобы убивать. Эти люди разоряют мирных жителей, вырезают, насилуют, забирают в рабство и подавляют любое сопротивление. Они перебили Ополчение. ВСЁ Ополчение,.. и моего жениха... а ведь там было несколько тысяч людей, последнее сопротивление, которое мы еще могли выставить, и последняя наша надежда. Теперь ее не осталось. Говорят, в той последней битве не было ни единого выжившего. Ни одного человека. Шен тоже был в их числе... Они убили всех. Они лишили меня земли, дома, семьи, будущего. Они лишили меня мужа. А сейчас этот маг закончит плести заклинание и отнимет последнее, что у меня осталось — жизнь". Рея впервые так остро чувствовала свое бессилие. Она стояла перед боевым магом и с яростью смотрела ему в глаза, не в силах ничего сделать. Совершенно беззащитная, совсем без оружия. Сейчас бы лук да хоть одну стрелу… Быть может, если повезет и Богиня улыбнется ей, она смогла бы устранить еще одного чародея в последние минуты своей жизни. Но лука в ее руках не было. Было только осознание, что последние секунды жизни, отмеренные ей, утекают сквозь пальцы. Сейчас… Сейчас Рея встретится с Богиней и та вознаградит ее за стойкость. За мужество. За то, что не побежала. За то, что пыталась хоть что-нибудь сделать. Сейчас… Очень хотелось заплакать. Но Рея не из тех, кто плачет. Вместо этого она изо всех сил сжала кулаки и оскалилась. "Кажется, я тоже убила того, кто тебе дорог. Как тебе теперь, чародей?" — Кастор! Стой! Нет!— голос Таис долетел как сквозь туман. Шен повернул голову. Таис мчалась по площади, она бежала к Кастору, простирала вперед руки, но — не успевала. Фатально не успевала. В следующую секунду маг закончил плести заклинание, медленно свел ладони, на мгновение замер и схлопнул их, запуская цепную реакцию. И мир превратился в огненный ад. Кастор находился в эпицентре, сосредоточенно склонившись над сжатыми ладонями, порционно высвобождая Силу, а вокруг него расходились волны магического огня. Рея этого уже не видела. Ее смела первая волна, сжигая тело за считанные секунды, вторая докатилась до храма, и тот вспыхнул, словно спичка, остальные смертоносным ревущим валом прокатились по площади, уничтожая всё: не успевших убежать жителей деревни, замешкавшихся наемников собственной армии, брошенное оружие, старую телегу, забившегося под нее перепуганного кота… Первая, вторая,.. пятая,.. восьмая и — девятая, самая сильна волна. Девятый вал. Он окутал храм бушующим огнем, обугливая стены, проломил крышу, та обрушилась, и магический огонь ворвался внутрь. Вопли сотен людей огласили окрестность. Шен, ослепший, оглохший, сходящий с ума от боли, кричал в ревущем водовороте пламени, но в следующее мгновение всё прекратилось. Он пришел в себя на земле в том самом храме, мокрый от пота, дрожащий после пережитого ужаса, среди припорошенных снегом обгорелых трупов. — Все южане такие отчаянные? — задумчиво прошелестел демон, материализуясь и прищуривая узкие зеленые глаза. — Это достойно уважения. Жаль, что вас осталось немного. Шен тяжело дышал, лежа на спине. На лицо, на побледневшие губы, медленно кружась, опускались хлопья снега, таяли и скатывались холодными каплями. — На осколках рухнувшего мира, — бесстрастно прокомментировал душевное состояние парня демон, взвиваясь черным дымом под потолок. — Вот как всё было… Я не знал, что у Кастора был сын, — прошептал Шен сам себе. — Был, — согласился демон, зависнув под рухнувшей крышей и складывая пальцы домиком. — Война у всех отнимает самое дорогое. Я показал тебе прошлое. Это подсказка. Выясни, зачем ты здесь. Почему с тобой произошло то, что произошло. Ты должен понять первопричину этого. Самостоятельно. И в тот момент, когда найдешь ответ — всё кончится. — Первопричину… Но, — Шен вздрогнул и протянул руку к демону, — нет, стой! Не уходи! Ты мне не всё сказал. Не бросай меня здесь! Вернись! Но последние струйки черного дыма уже исчезли за обломками обугленных стен храма. Шен остался один.