Один луч - семь цветов

      Джокер терпеть не мог людского обычая проявлять жалость и сочувствие ко всем, кого считают обездоленными. Он готов был мириться с игнором, ненавистью и злобой, но вот жалость вызывала у него зубную боль. Как же он устал всем доказывать, что хрупкая физическая оболочка вовсе не значит, что он неполноценный человек! Разве слава лучшего пилота Альянса об этом ничего не говорит?!       “У тебя слабые кости? Бедный…”       “Тебе приходится всю жизнь употреблять медпрепараты? Это, наверное, тяжело…”       “Тебе трудно идти? Давай помогу!”       “Ты ведь своими глазами видел, как умер Шепард? Как ты после этого?”       Жалкие лицемеры. Конечно, с высоты своей “нормальности” так просто протягивать руку тем, кто не такой, как все. Так просто такими вот бесполезными вещами набивать собственную самооценку. А набрался бы кто смелости взглянуть Джокеру в глаза как равному себе?       Джефф застыл перед дверьми зала, в которой проходила поминальная служба по Джону Шепарду. Хотел бы он войти туда на своих двух, а не въезжать на инвалидной коляске и ловить на себе десятки взглядов — жалостливых, любопытных или пренебрежительных. От тех, кто считает неравноценным обмен жизни великого Джона Шепарда на жизнь жалкого калеки.       Джокер хотел бы развернуться и укатить прочь отсюда — подальше от всех этих людей, но… он не мог этого сделать. Он должен там быть, должен войти в зал, хотя бы ради Джейн. Ради Джона Шепарда.       Моро нравилось служить под началом капитана Андерсона. Закалённый во множестве боёв и умудрённый опытом, Андерсон относился ко всем одинаково хорошо, справедливо оценивая заслуги каждого солдата. Таким же был и Шепард — честным, непредвзятым. Понимающим.       Тогда — над Алкерой — Джокер уже готовился умереть. Не потому, что он из-за болезни не смог бы или не успел бы добраться до спаскапсулы, нет. Он готов был погибнуть вместе с “Нормандией”, ибо “Нормандия” — это самое лучшее, что случалось в его жизни.       И Шепард знал это. Поэтому он пробирался через горящий и разваливающийся корабль и поэтому он вытащил Джокера из пилотского кресла.       Предполагал ли Шепард, что успеет эвакуировать Джокера и выбраться сам? Допускал ли, что в случае неудачи погибнет вместе с Моро?       Джокер не сомневался в одном — Шепард в любом случае отправился бы за ним. Даже если бы знал, что не выкарабкается сам.       Однако немногие знали капитана Шепарда так хорошо. Джокер, набрав в слабые лёгкие побольше воздуха, распахнул широкие двери и вкатился в зал. Игнорируя многочисленные взгляды обернувшихся на шум людей, он поднял голову и целенаправленно последовал к сгорбившейся Джейн — единственному человеку, который не будет досаждать неудобными вопросами и лезть душу. Потому что, как отметил про себя Джефф, впервые в жизни кто-то нуждается в его поддержке и сочувствии. Как и он нуждается в её.

***

      Несмотря на болезнь, Моро получал от Альянса назначения на место старшего пилота на различные корабли флота Альянса, но, поразмыслив, отказывался — участие Джеффа в той самой операции по уничтожению Властелина позволяло ему это. Он не хотел бездумно управлять патрульным кораблём, больше не хотел прозябать на зависших над станцией “Арктур” боевых кораблях. После гонки за Сареном — после того, что он, управляя “Нормандией”, вытворял на Теруме, Феросе, Илосе, после операции уничтожения Властелина — все эти назначения, чёрт возьми, казались принижением его способностей! А Джефф хотел активных действий. Хотел оправдать жизнь, дарованную ему ценою жизни Джона Шепарда.       Но Альянс не мог предложить Моро того, чего он хотел. Даже новоиспечённый советник Андерсон мог порекомендовать его лишь на место пилота одного из крейсеров Альянса, вошедших в регулярный состав оборонительных воздушных сил Цитадели.       Джокера это не устраивало. Он вкусил слишком много приключений для того, чтобы теперь просто спокойно устроить свою филейную часть в комфортном кресле. Он слишком пристрастился к тому наркотику, зовущимся адреналином, чтобы теперь не ощущать лёгкую вибрацию, проходящую по кораблю от залпа главного орудия. Он упивался тем восхищением, которое вызывал у экипажа своими невероятными виражами и умопомрачительными фигурами пилотажа. Джокер даже жаждал сбивающих дыхание перегрузок и вдалбливающего в кресло давления, когда тот переходил на сверхскорость.       “Никаких полумер. Либо всё, либо ничего”, — так рассуждал Джефф, отказываясь от очередного назначения, которое не предвещало ничего, кроме следования рутинным патрульным маршрутам.       Андерсон это понимал. И ему было нечего сказать Джокеру, когда узнал, что лучший пилот Альянса подал в отставку.       Джокер слышал, что многие солдаты, уволенные с войск Альянса, переходили в организацию “Цербер”. Но об этой организации сам мало что знал. Не считая того, что она считается террористической и ответственна за смерть адмирала Кахоку.       И Джокер был очень удивлён, когда с ним связалась миловидная рыжая девушка, представилась сотрудником "Цербера" и предложила работу. Кто знает, может, раньше Джефф и отказался бы без раздумий. Но теперь он считает, что должен сделать много громких вещей, чтобы после смерти вздёрнуть нос перед Шепардом и с ехидцей заявить: “Смотри, Шепард, сколько всяких героизмов я сделал, пока ты здесь прохлаждался”. Пусть Джефф и не верил в загробную жизнь.       Именно по этим причинам, когда мисс Чамберс сказала, что готовится очень важная и ответственная миссия, и что без мистера Моро она обречена на провал, он скоропалительно дал своё согласие. Даже если это террористическая организация — наплевать! Даже если капитан корабля будет ненавидящим всех ублюдком — наплевать! Даже если вся Галактика будет против — наплевать! Джокер. Будет. Летать.

***

      Джефф был счастлив. Ему говорили, что фрегат, на котором он будет летать, по характеристикам схож с “Нормандией”, но, чёрт подери его кривые пятки, это была “Нормандия”! Ему сколько угодно могли заливать, что сей фрегат отличается размерами, мощностью, планировкой палуб от взятых за основу чертежей “Нормандии SR1”, но Джокер хоть в аду узнает эти плавные, изящные линии, неудержимо устремлённый вперёд нос и ту потаённую мощь, засевшую в скалящихся дюзах двигателя.       Да чёрт с ним, с Шепардом, они “Нормандию” вернули к жизни!       Джокер припал к бронированному стеклу, жадным и ревнивым взглядом впитывая в себя манящие формы его фрегата.       Опомнившись, пилот отклеился от стекла и, то и дело оборачиваясь на свою птичку, поковылял к соседнему помещению связи.       Призрак уверял, что возродит Шепарда. Того Шепарда, который собственными руками одержал победу над “Властелином”. Но Джефф сомневался, что это возможно. Сомневался, увидев привычную спину капитана, как тот обернулся и окатил Джокера привычным взглядом, и привычно приподнял уголки губ:       — Джокер.       — Я слышал, вы снова собираетесь прыгнуть в чёртово пекло? — пилот потянулся к козырьку своей кепки, сдвигая ту с глаз. — В таком случае вам не обойтись без лучшего в Галактике пилота.       — В Галактике? Растёшь, Джокер, — присвистнул Шепард, поднимаясь по ступенькам к пилоту.       — Вам нужно кое-что увидеть, коммандер.       Моро всё ещё сомневался. Скопировать жесты Шепарда, мимику, голос — при уровне нынешних технологий не составляло труда. Но увидев, как при виде фрегата у капитана загорелись глаза, полыхнув тем самым пламенем, которое Джокер видел не раз, он успокоился. Это был тот самый Шепард. Этим азартным огоньком — заразительным, зовущим за собой, вдохновляющим — владел только капитан Джон Шепард.       Джокер словно вместе с Шепардом обрёл вторую жизнь.       — Мне кажется, ему следовало бы дать имя. Как считаешь? — задиристо подмигнул капитан, широко улыбаясь.       Джокер был счастлив.       Добро пожаловать домой, Джефф.