Один луч - семь цветов

      Чёткими и выверенными движениями Эшли начищала холодную сталь дробовика.       Монотонная работа никогда не входила в список любимых вещей сержанта Уильямс. Потому что в голову сразу лезла масса мыслей, и не все из них хорошие. Потому что рутина отравляет беспечностью. Потому что ничего другого ей не предлагали.       Однако Эшли всегда безукоризненно делала свою работу, что бы ей ни поручили. Она не прощала себе ошибок. Потому что ей никогда не прощали их.       Эш выжила на Иден Прайм, хотя честно признавалась себе, что в какой-то момент готова была полечь там вместе со своим подразделением, но… Но так некстати на краю сознания вспыл последний разговор с сёстрами, и сержант Уильямс вдруг нашла в себе силы сопротивляться. И она боролась за свою жизнь, огрызаясь автоматными очередями на гетов, пряталась за укрытиями, внимательно следила за состоянием своих щитов, покуда её не нашёл маленький отряд капитана Шепарда. “Случайности не случайны” — Эшли всегда в это верила, и посему посчитала это стечение обстоятельств божьим провидением.       Несмотря на это, Эш опасалась, что высшее командование из-за того факта, что единственная выжившая — Уильямс, могло неадекватно оценить положение вещей. Она уже готовилась к бесконечным однообразным рапортам, а то и к слушаниям о том, все ли её действия были правомерны. Каково же было удивление, когда вместо ожидаемых взысканий Уильямс утвердили по ходатайству капитана Андерсона в постоянном составе экипажа экспериментального фрегата “Нормандия”. После беспросветного прозябания на планетных гарнизонах перспектива службы на корабле опьянила её.       Эш даже была совсем не против скучной должности мастера-оружейника. Единственное, что омрачало ей настроение — это присутствие представителей других рас на борту “Нормандии”. Уильямс была ксенофобом, хоть и не считала себя таковой в полной мере — она не доверяла инопланетянам, неосознанно ждала каких-то неприятностей, но ненависти или боязни по отношению к ним не испытывала.       Эшли украдкой бросила взгляд к “Мако” — под боком БТР вокруг невысокого контейнера, сымпровизированного под игральный стол, расселись кто на чём Урднот, Вакариан, младшая Шепард и парнишка из инженерной палубы, и самозабвенно резались в покер. Они и Уильямс приглашали, но она с достоинством отказалась. Эш не посчитала нужным сообщать о том, что просто не умеет. А если и умела бы, то всё равно с инопланетянами и партии бы не сыграла.       Еле слышно прозвучал сигнал лифта, и из кабины шагнул Шепард. Наткнувшись взглядом на праздно рассевшихся игроков, капитан, отчеканив ботинками два шага, грозно обратился к ним, замершим изваяниями в застуканных позах:       — Что здесь происходит? — Шепард обжёг потемневшим взглядом каждого из подчинённых и остановился на побледневшем инженере: — Капрал Вудсон, потрудитесь объяснить.       Паренёк резво вскочил, вздёрнув руку к виску, и, запинаясь, на одной ноте выпалил:       — Сэр, моя вахта на инженерной палубе закончена, сэр! Разрешите идти, сэр?       Шепард, не отводя глаз от его лица, махнул головой и проводил пристальным взглядом резво ретировавшегося солдата. Вздохнув, он повернулся к сестре и устало вопросил:       — Сержант Шепард, какого чёрта?       Опомнившись, она точно так же, как Вудсон, подскочила с запасного колеса “Мако” и вытянулась перед начальством:       — Сэр, провожу досуг, сэр!       Шепард неожиданно прыснул, пряча улыбку в кулак и, склонив голову набок, внимательно осмотрел остальных.       — Вольно, Джейн, — наконец произнёс он и повернул голову к замершей у оружейной стойки Эшли. Мгновение помедлив, он заговорщицки прищурил глаза: — Сержант Уильямс, вы ничего не видели.       Эшли непонимающе моргнула и уже хотела уточнить суть его фразы, но Шепард, сбросив с себя капитанскую маску, уже сел на место согнанного капрала, приговаривая про себя “Тварь я дрожащая иль право имею”, и с азартом подхватил брошенные Вудсоном карты. Сержант в глубоком недоумении уставилась на капитана.       Ей никогда не приходило в голову, что капитан может вести себя так с подчинёнными.       …Когда Эшли закончила с чисткой оружия, было уже далеко после отбоя и на грузовой палубе уже никого не было. Больше не раздавались неритмичные постукивания по корпусу “Мако” и тихие турианские ругательства. С левой от Эш стороны не доносились недовольные вздохи маящегося от безделья крогана. Не слышалось приглушенное шебуршение интенданта в своём углу. Уильямс с удовольствием потянулась, сладко зевнула и, воровато оглядываясь на лифт и тихо ступая по металлическому полу, приблизилась к “Мако”. Ещё раз обернувшись, она ухватилась за выступы на БТР, подтянулась и запрыгнула в открытый люк.       Эш иногда нарочно задерживалась на грузовой палубе после отбоя, чтобы залезть в тесную, душную, но уютную — для неё — кабину и без лишней суеты написать письмо кому-то из сестёр. В прошлый раз она проговорилась о том, что с ней служит довольно обаятельный и обходительный молодой лейтенант, и Сара потребовала подробностей. А ей Эшли не умела отказывать.       Слегка улыбнувшись, сержант активировала инструментрон и, на секунду задумавшись, занесла пальцы над голокнопками.       Это было так естественно — рассказывать обо всём, делиться впечатлениями, переживаниями, а в обмен получать понимание и поддержку, иногда — подколки, которые были удивительно к месту. Но жаловаться — никогда. Отец с самого рождения закладывал в дочерях фамильную гордость Уильямсов.       Увлёкшись письмом, Эшли не сразу услышала негромкие щёлкающие звуки, доносящиеся из противоположной стороны палубы. Привстав на кресле, она осторожно высунулась из люка и огляделась. За её рабочим столом стоял Шепард и разбирал свою винтовку. Вообще-то, уходом за арсеналом занималась Эш, но капитан тактично намекнул, что своё оружие не доверит никому.       Шепард резко обернулся, когда сержант с глухим стуком спрыгнула с “Мако”, и удивлённо спросил:       — Уильямс, почему вы ещё здесь?       — Я… — Эшли на мгновение запнулась, затем выпрямилась и продолжила, — писала письмо сестре. Сэр.       Коммандер наклонил голову, окидывая “Мако” заинтересованным взглядом, и с усмешкой спросил:       — Там для этого имеется особое место?       Уильямс чуть смущённо пожала плечами, подходя ближе:       — Похоже на то.       Капитан хмыкнул и вернулся к своей винтовке.       — Вы ведь раньше на кораблях не служили, Уильямс? Как вы, свыкаетесь?       — Да, сэр. Это большая честь для меня.       Шепард обернулся с каким-то оттенком досады на лице и пожевал губами:       — Так дело не пойдёт. Давай без официального тона. Итак, Уильямс, как тебе на “Нормандии”?       Эшли в удивлении вскинула брови и несколько мгновений всматривалась в глаза капитана, пытаясь понять, серьёзен ли он. Расслабившись, она привалилась спиной к стене и набралась смелости:       — Инопланетяне, шкипер. Вы уверены, что правильно допускать их к нашему оборудованию?       Сняв очередную деталь с оружия, Джон аккуратно положил её перед собой и внимательно посмотрел на сержанта:       — В своих действиях я уверен, — несколько секунд молча побуравив Эш взглядом, он вздохнул и облокотился на стол. — Если тебе здесь неуютно, я могу посодействовать, чтобы тебя перевели в другое место.       — Тем не менее мне здесь нравится, шкипер, — поспешила заверить Эш, выставив перед собой раскрытые ладони. — Я просто… никогда с ними не работала. Я привыкну. Да и вообще, я уже и не надеялась, что когда-нибудь меня переведут с гарнизонной службы.       Шепард разложил разобранную винтовку перед собой и, чуть нахмурившись, искоса глянул на Эш:       — Не понимаю. Если ты знала, что звание сержанта в гарнизоне — это максимум, которого ты можешь достигнуть, то почему оставалась там?       Эшли прислонилась затылком к стене и вздохнула:       — Мой отец часто повторял одну фразу: “Уильямсы не сдаются”.       — Не хочу показаться бестактным, но…       — Вы про моего деда? — перебила Эш, просунув ладони между поясницей и стеной. — Это военное командование посчитало, что генерал Уильямс сдался. А знаете, сколько на Шаньси тогда было людей? Около четырёх тысяч выживших солдат и пятнадцать тысяч мирного населения. Как думаете, шкипер, считали ли они, что генерал трусливо сдался? Много ли из них смогли бы продержаться под огнём турианцев до подхода Второго флота?       Шепард взял чистую ветошь и принялся полировать детали винтовки. Чуть помолчав, спросил:       — Ну, а ты, Уильямс? Кому или чему не сдаёшься ты?       Эшли слегка улыбнулась и наклонила голову:       — Неверно поставлен вопрос. Не “кому или чему”, а “ради кого”. Ради семьи, шкипер.       Ради семьи. Каждый раз, когда Эшли ощущала, что выжата до дна, когда считала, что проще сдаться и бросить это неблагодарное дело, она вспоминала отцовскую фразу. Она вспоминала, с каким упорством он нёс службу и стойко терпел пренебрежительное отношение начальства. Эшли хотела во что бы то ни стало продолжить семейное дело, чтобы все те силы, которые отец отдал военному делу, не пропали зря.       Уильямс поймала одобрительный взгляд капитана и, ободрённая, продолжила:       — Когда мне было лет десять, отец вернулся с очередной длительной командировки и с очередным отказом в повышении. Он был очень расстроен. Я тогда заглядывала ему в глаза и обещала, что когда вырасту, пойду в армию и покажу им, — Эшли засмеялась, погрузившись в давние детские воспоминания. Тогда всё казалось таким простым, и… отец был жив. — Все свои достижения я хочу посвятить своей семье. Особенно отцу. К тому же, как старшей сестре, мне всегда хотелось быть примером для младших.       — Младших? — уточнил капитан, отвлёкшись от полировки и слегка повернув голову к Эшли.       — Да. У меня три младших сестры.       — Три?! — округлил глаза капитан и присвистнул. — Уважаю, Уильямс. И с одной не всегда просто справиться, а тут целых три…       — Я хорошая старшая сестра, — улыбнулась Эшли, невольно вспоминая, сколько нервов скушали младшенькие, когда мать оставляла её за старшую. — Ну, кроме того момента, когда Линн разбила себе бровь, упав с дерева. И того, когда Сара потащила в рот котёнка. И когда она сверзилась с качели. И когда… Господь всевышний, я ужасная сестра!       Шепард рассмеялся, наблюдая, как Эшли схватилась за голову, вспоминая все свои недосмотры и промашки.       Она была рада тому, что в этот раз задержалась после отбоя. Она давно так ни с кем не общалась.

***

      Едва сойдя с “Нормандии”, Уильямс втянула в лёгкие невероятно свежий и приятный воздух Вермайра. Дневной зной уже спал, и склоняющееся к закату солнце лишь мягко обнимало тёплыми лучами. Лёгкий бриз волновал прибрежные воды и веером пенистых брызг окроплял и без того влажный песок берега. Так красиво было далеко не на каждом курорте Земли. Определённо, она когда-нибудь привезёт сюда сестёр.       Эшли оглянулась. Вся команда высыпала на берег, чтобы побаловать организм глотком бодрящего воздуха. Лиара, сбросив обувь и закатав брюки до колен, зашла в воду, с восторгом рассматривая прозрачную воду. Тали с завистью сверкала глазками в её сторону из ближайшей палатки саларианцев. Джейн что-то объясняла майору Киррахе и энергично махала руками, явно передразнивая его быструю манеру говорить. Поймав на себе взгляд Кайдена, Эшли улыбнулась ему.       Несмотря на предстоящую миссию, Эш было радостно. Она была уверена, что теперь ей станет силы осуществить то, чего ей хотелось. Словно она наконец обрела полную гармонию с собой. Может, это здешняя атмосфера так на неё влияет?       В слаженный шум прибоя, поскрипывания песка под подошвами и негромкого говора в лагере ворвался знакомый гул двигателя “Мако”. С мелодичным шелестом рассекаемой воды БТР затормозил за три метра до берега, и из люка выбрался Шепард. Оглядев раскинувшуюся перед ним картину, он спрыгнул вниз, забрызгавшись по пояс и побрёл к берегу. Плюхнувшийся следом по колено в воду Гаррус недовольно проворчал:       — Шепард, а ближе подъехать тебе религия не позволяет?       — Боишься утонуть, турианец? — грудно пророкотал вылезший последним Рекс.       — Избитая шутка, — огрызнулся Вакариан, перебирая ногами.       …— Коммандер, прошу вас разрешить отправиться мне, — перебила Кайдена Эшли и уверенно вытянулась перед Шепардом.       — Уильямс, вы уверены?       — Так точно, шкипер! — бодро ответила она и понизила голос до шёпота: — Мне хотелось бы поработать с инопланетянами. Это необходимый для меня опыт.       Шепард одобрительно кивнул и повернулся к Киррахе:       — С вами пойдёт сержант Уильямс.       Эшли бросила взгляд на встревоженного Кайдена и украдкой сжала его пальцы, одними губами прошептав “Всё будет хорошо”.       Быстрое знакомство с оперативниками ГОР, краткий тактический инструктаж, ознакомление с топографией местности, на которой будет проводится операция — и Эшли уже в составе одной из саларианских групп выдвигается по направлению вражеской базы.       Быстро обернувшись, Эшли окинула взглядом берег, запоминая его. Солнце уже почти склонилось к горизонту, и на неспешно темнеющем небе ярче проявились две луны. Улыбнувшись, она повернулась и двинулась вслед за своими напарниками, едва слышно бормоча себе под нос:       "Смелей! - воскликнул он. - Вон там, в туманной дали,       Причалим мы к земле". Чуть пенилась вода.       И в сумерки они к чужой стране пристали,       Где сумеречный час как будто был всегда.       В тревожно-чутких снах дышала гладь морская,       Вздымался круг луны над сумраком долин.”*       Горячка боя, перекаты, стремительно нагревающаяся винтовка в руках, среди грохота разрывающихся снарядов слышатся отрывистые и запыхавшиеся переговоры в наушнике — всё смазалось в голове у Эшли в один пёстрый колючий комок.       ...Она слышала всё, что происходит в отряде Шепарда. Оглянувшись на остатки саларианского отряда и оценив количество прижимающих их гетов, Эшли медленно поднесла руку к коммуникатору:       — Шепард, бомба важнее. Она должна поднять эту чёртову базу в воздух.       — Уильямс, к тебе на подмогу идёт Джейн. Продержись.       — Не надо, Шепард! Гетов тут слишком много. С ними не справиться. Убедись, что бомба рванёт!       — Уильямс, чёрт возьми, не упрямься! — взревел Шепард.       — Шкипер. Я знаю, о чём прошу.       На той стороне эфира повисла напряжённая тишина.       — Прости, Эшли.       — Задай им, Шепард. И помни — я ни о чём не жалею. Конец связи.       Эшли выключила коммуникатор. Зажмурив на несколько секунд глаза, она прижала пальцами запястье на левой руке — там, где под браслетом инструментрона, под бронёй было набито небольшое тату. Эш однажды проспорила Эбби желание, и та загадала, чтобы старшая набила на руке те качества, которые считает в себе самыми сильными. “Честь и гордость”.       Вытерев сбежавшую по щеке слезу, Эшли тихонько, срывающимся голосом прошептала:       “И каждый, хоть не спал, но был в дремоте странной,       Меж солнцем и луной, на взморьи, у зыбей,       И каждый видел сон о родине туманной,       О детях, о жене, любви, - но всё скучней       Казался вид весла, всё больше тьмой объята       Казалась пена волн, впивающая свет,       И вот один сказал: "Нам больше нет возврата!"       И вдруг запели все: "Скитались мы когда-то.       Наш край родной далек! Для нас возврата нет!".*       Покрепче сжав винтовку, Эш поднялась на ноги.       — Простите, девочки.