Fire and rain

— Инкарцеро! Длинная верёвка вырвалась из палочки и тут же исчезла в темноте. Послышался сдавленный рык и жёлтые глаза исчезли из поля видимости. Кто смог пробраться в комнату к Веронике? Что за идиотские шуточки? Здесь же совсем недавно до него была Грейнджер, так какого хрена она не смогла проследить за тайным проникновением… — Люмос максима! … зверя? Драко встряхнул головой, зажмурив глаза, проверяя, не галлюцинация ли это, мысленно проклиная Забини и его выпивку. Но стоило Малфою приоткрыть глаза и он увидел тоже самое. Да, это определённо тигр. Только не совсем обычный и величественный, каким его себе обычно все представляют, а угловатый, до невозможности тощий — тазобедренный сустав было слишком явственно видно. Животное лежало на боку, с связанными лапами и пастью. Веревка обвилась вокруг шеи, явно мешая дышать. И что же теперь делать? Конечно сразу убить. Не хватало Малфою ещё помереть от лапы неизвестно откуда появившегося огромного полосатого зверя… хотя вряд ли. Тигр выглядит настолько измождённым, что Драко начал сомневаться, что тот навряд ли вообще встанет. Да и никаких признаков сопротивления он не оказывал. Лишь покорно лежал учащённо и глубоко дыша, приподняв голову и прикипев взглядом к Малфою. Когда их взгляды встретились, вся напряжённость Драко — поистине волшебным способом — улетучилась. Жёлтые, нет, янтарные и такие ясные глаза излучали спокойствие, в них не было ни толики агрессии или ненависти — лишь усталость. И разум. Безграничное, поглощающее ощущение того, что это разумное существо, со своими мыслями и чувствами, сбивало и путало всю решительность слизеринца. А ещё вдруг появившийся огонёк. Мятежный огонёк в глазах, который, наверное, и придавал им этот блеск. Он сочетал в себе примесь уверенности, непоколебимости, щепотку гордости и — ещё одну — непокорности. Но увы, Малфой терпеть не может непокорность. — Вот и все. — Рука покрепче сжимает палочку, а мысли его рыщут в поисках выгодного и подходящего заклинания. И словно в ответ на его слова зверь глухо зарычал, но в рыке его не было угрозы, а скорее, в нем была досада. Осознание. Понимание, что тон Драко не оповещает ничего хорошего. Животное тяжело выдохнуло, словно в последний раз, а затем его тело вновь объяло синее сияние, которое так привлекло слизеринца. Буквально за считанные секунды от тигра не осталось и следа, но вместо него на полу лежала девушка, запутавшаяся в ослабших веревках. Мысленный шок Малфоя и все его напряжение, вызванное внезапной опасностью, относительно быстро сошли на нет, превращаясь в, нехилую такую, порцию удивления. Он, конечно, и не такое видел, однако такой поворот событий был более чем интересным. — Опять неудачные экперименты с оборотным зельем, Грейнджер? Но девушка его, кажется, даже не слышала. — Да ладно тебе, не прикидывайся глухой, я тебя мучить не собираюсь. Не знаю, какого хрена здесь происходит, но живо поднимайся и выметайся отсюда. Завтра со всем разберусь. Сейчас у меня голова болит. — Драко убрал палочку и свободной рукой зарылся в волосы, немного покачиваясь и массируя слегка ноющую голову. И хоть бы малая толика реакции. — Грейнджер? Драко приблизился к ней, приподнимая и крепко хватая за плечи: — Эй, очнись. Мне ещё полуобморочной не хватало… — Он тряс её, отчего голова девушки то и дело запрокидывалась, а длинные волосы колыхались, словно волны. — И почему я всегда оказываюсь в такой ситуации?! Голос Малфоя раздавался очень глухо и непонятно, будто сквозь толщу воды. Когда Грейнджер уже не надеялась на удачное перевоплощение, все произошло само собой. Её как будто вывернули наизнанку, сломали, а потом слепили заново — настолько странные были ощущения. Сердце колотилось как бешеное, дыхание частым и сбивчивым — Гермиона никак не могла привыкнуть к новой ипостаси. А ещё у неё разрывалась и кружилась голова от невообразимого количества запахов, нервных импульсов от вибрисс, звуков и параллельно с этим кучей команд, которые не лучшим образом контролировали мышцы. Всего было слишком много. Вдруг по ушам жутко неприятно ударил хлопок двери о стену, так, что пришлось зажмуриться, а когда она вновь открыла глаза, то все её новое тело связало веревками. От неожиданного падения она сильно ударилась тазовыми косточками — вскоре точно будут синяки. Интересно, а тело животного и её собственное как-то связаны последствиями? Они же одно существо, так что скорее всего должны… «Да, Гермиона, самое время подумать об этом! Тебя кто-то повязал, а ты…» И этот «кто-то» точно был слишком близко. В метрах трёх от неё. Она чувствовала. И слышала тяжёлое дыхание, негодующее, испуганное. И чуяла запах алкоголя вперемешку с тонким (уже почти незаметным) шлейфом дорогого знакомого парфюма. Это был гадёныш Малфой. Ослепительный свет неприятно бил по глазам, но даже это не помешало ей разглядеть светлые волосы, широкий разворот плеч, и лицо, полное… «Что же ты сделаешь? Убьёшь на месте, не дав даже времени на обратное перевоплощение? Ха, если бы он знал, что это она.» Но он стоял. Их взгляды пересеклись. Сейчас это был не тот высокомерный слизеринец, а простой юноша, любопытный и изучающий. Глаза приобрели чуть голубоватый оттенок — видимо, тому виной свет люмоса — и казались такими кристально чистыми. Честными. Без слоя ненависти, презрения, отвращения. «А у него, оказывается, красивые глаза». Чёрт, нельзя отвлекаться на мелочи. Надо скорее прийти в свое обычное состояние, иначе все может плохо закончиться. Ей нельзя погибать здесь! Нельзя! Не таким образом! — Ну вот и все. «Нет!!! Нет-нет-нет, нет! » — хотела закричать девушка, но из её горла вырвался лишь приглушённый рык. Надо перевоплотиться, даже если это будет стоить последних крох сил. И у неё получается. Даже быстрее, чем ожидалось. Но только она вернулась в человеческое тело, как сердце чуть ли не замерло, дыхание замедлилось, а сознание помутилось. Наверное, именно это называют забвением. Веки словно налились свинцом, а мозг стал функционировать на очень низкой скорости. Даже Крэбб и Гойл быстрее соображают. Мышцы немного атрофировались, да и двигаться особо не хотелось — она слишком устала. Надо лишь открыть глаза и понять, что она ещё жива, а Малфой не вытворит чего лишнего. И вдруг её тут же начинает неумолимо трясти, словно она кукла тряпичная. Голова запрокидывается назад, иногда наклоняясь то вправо, то влево, а плечи начинают чувствовать цепкие сильные пальцы рук. Его рук. — И почему ты всегда такая слабая, а, Грейнджер? Ну где твои хвалёные мозги? — Малфой отчаянно опустил голову, уставившись в пол, и прокричал: — Почему ты все время попадаешь в такие передряги?! Нахрена я все время пытаюсь вытащить тебя из них? Блять, что бы ты делала, не будь меня под боком, как бы ты защищала своих ублюдков, не подставь я сам себя и не придя к тебе на помощь, а, идиотка? Ты такая дура, Грейнджер! Такая глупая… — А ты старый дед-ворчун, Малфой. Драко резко поднял голову, так, что длинная чёлка взметнулась вверх и плавно опустилась вниз, небрежно ложась прямо на переносицу. А его цепкий взгляд тут же нашёл её. Грейнджер слегка оперлась спиной о стену, все ещё поддерживаемая Малфоем, и смотрела на него из приоткрытых щелочек-глаз. — Ну и какого хрена я только что видел? — Не совсем удачный эксперимент — прохрипела Грейнджер, автоматически сглатывая, пытаясь смочить слюной внезапно пересохшее горло. Этот жест не остался незамеченным Малфоем. Его взгляд перешёл от шеи на тот-самый-гордый подбородок, а от него к бледным губам, которые на мгновение приоткрылись, и юркий язычок тут же скользнул по ним. Сердце на миг споткнулось, но продолжило работу. Все в порядке, это просто нервное. С этой девчонкой, кажись, по-другому, никак. — Малфой. — Чего тебе? — Я хочу есть. Вот так вот. По детски просто. Я-хочу-есть. Она есть хочет. Ему то, собственно, какое дело. Он уже попросту устал от неё. Послать её на-все-четыре, чтобы сама разбирала свое дерьмо, он ей не официант и не слуга. Он ей, к слову, вообще никто. И это хорошо. Правильно. — Зорки… — негромкий хлопок разносится по комнате, и эльф сгибается в поклоне. — Принеси мне что-нибудь съестного с кухни. Грейнджер смотрит на него своими огромными от удивления глазами, торчащими на её лице, словно блюдца. Вот-вот выкатятся. Впервые, наверное, он заметил, как впали её щеки, какие тени залегли у неё под глазами. — Я не думала, что ты… — Мне позвать его обратно? — НЕТ! — вдруг выкрикнула Грейнджер, и, сама испугавшись своего порыва, потупила взгляд, смутясь. — Я просто не ожидала этого. — Должна будешь. — Можешь не переживать, в долгу не останусь. И он, кажется, улыбается. Скорее даже ухмыляется. Приподнимает левый уголок губ вверх на миллиметров 5, не больше. А Грейнджер только диву даётся, подозревая, что ей все кажется. Но его лицо слишком близко, чтобы даже в темноте уловить это еле заметное движение. — Я в душ, а ты жуй давай, пока есть возможность. День подарков* ещё не близок. — Он встал и, как обычно не дожидаясь её ответа, вышел за дверь. Гермиона отчётливо слышала как хлопнула дверь ванной комнаты и через короткий промежуток времени полилась вода. Примерно тогда же эльф принес ей немного запеченного картофеля с ломтиком пряной баранины и воздушную сдобу, ещё тёплую, ароматную, с тонкой хрустящей румяной корочкой. Она смотрела на все это и не верила, что смогла произнесла все эти слова перед Малфоем. И он принес ей поесть. Могучий Годрик, что за день такой сегодня… Рука Гермионы двинулась в сторону блюдца и взяла ближайшую к ней еду. Мягко сдавила сдобу пальцами, наблюдая как корочка покрывается мелкими трещинками. Когда гриффиндорка оторвала кусочек, из самой середины аромат ванили и свежего теста заманчиво защекотал нос. Грейнджер, приблизив сдобу к лицу, вздохнула поглубже, наполняя лёгкие таким желанным, таким вкусным запахом свежего хлеба. Она сглотнула молниеносно скопившийся ком слюны. Кусок плавно скользнул по горлу, мягко надавливая на его стенки. От этого тело пробило легкой судорогой удовольствия. Как же часто она видела это во снах, как давно она ощущала подобное… Съев чуть меньше половины, чтобы не перегружать голодавший долгое время желудок, девушка позаботилась об остатках пищи, и, решив, что идти сейчас к себе не самый мудрый и безопасный выбор, осталась в комнате, превратив свою кофту в больших размеров плед. Спать на полу было не так неудобно, как она думала, но уснула Грейнджер довольно быстро, и, что самое главное, спокойно. День её был очень трудным, а вечер насыщенным на события. Но все обошлось, и Гермиона даже не подозревала, что самые насыщенные дни будут ещё впереди. * — День подарков — его отмечают в некоторых странах 26 декабря, считая его «вторым днём Рождества».