Падающая звезда

Поднявшись по ступеням на энгава с Хисаной на руках, Бьякуя вошел в помещение и осмотрелся. Наспех и не до конца закрытые седзи; разбросанные подушки, сломанный веер, на который кто-то наступил… Беспорядок в парадной зале выдавал, что ее покидали в спешке и панике, но ни потеков крови, ни трупов, ни иных признаков того, что пустые поникли в дом, не было видно. Шинигами опустил Хисану на татами, снял с нее гэта и передал подоспевшему Ренджи. Тот при виде бывшей служанки Кучики вытаращил глаза, но в присутствии тайчо не посмел выразить свое удивление вслух. После выздоровления Абарая и сдержанного согласия Кучики на ухаживание за его сестрой между мужчинами установилось перемирие. В отличие от Рукии, Ренджи вполне понимал чувства тайчо, тем более что всегда готов был отвечать за свои поступки и поединок его никак не оскорблял. Бьякуя, со своей стороны, держал данное сестре слово и не позволял себе ни единого слова или жеста неудовольствия в адрес ее поклонника. Все это, как ни странно, укрепило взаимное уважение капитана и лейтенанта, хотя их отношения оставались подчеркнуто деловыми. Между тем Бьякуя, прислушавшись к царящей в поместье тишине, прошел вглубь дома, выбирая путь по какому-то одному ему понятному принципу. Вскоре он обнаружил оставшихся в живых обитательниц поместья в покоях Мидзухи. Служанки жались вокруг своей крошечной немощной госпожи, будто цыплята к наседке. Мидзуха при виде племянника расцвела улыбкой: - Бьякуя-сама! Если вы здесь, значит, опасность нам больше не угрожает! А мы так испугались, когда появился этот туман и стали раздаваться жуткие звуки! Больные ноги хозяйки поместья позволяли ей пренебречь церемониями, служанки же, поняв, кто их посетил, одна за другой склонились в земном поклоне и теперь украдкой поглядывали на легендарного двадцать восьмого главу клана, хотя обычай и не дозволял им открыто смотреть на знатного господина. Поистине, дом старой Мидзухи был царством женского лукавства. - Но скажите мне, мои служанки, которые находились в саду… Садико, Риса, Минаки и все другие – с ними все в порядке? - К сожалению, должен сообщить вам безрадостную весть. Все они погибли, кроме одной. - Какое горе! Бедные, бедные малютки! - Нападение пустых было молниеносным, они шли к соседней деревне, где их и поджидал мой отряд, но в последний момент по неизвестной причине изменили направление. К вам на помощь успели только я и мой лейтенант. Теперь вы можете выйти из комнаты. Но в сад выходить пока не стоит. Мой отряд прибудет и унесет тела. Вам лучше их не видеть, - заметил напоследок Бьякуя и поспешил покинуть комнату, дабы дать возможность женщинам прийти в себя. Вернувшись в парадную залу, где он оставил Хисану с Ренджи, Кучики коротко приказал Абараю осмотреть все вокруг внимательнейшим образом, не забыв присовокупить, что лейтенант лично отвечает за то, чтоб безопасности его тетки ничто не угрожало. Красоволосый ушел, и Бьякуя остался наедине с пределом своих многомесячных мечтаний. Девушка сидела на том же месте, куда он ее посадил. Кучики осторожно наблюдал за ней, вглядывался в тонкую фигурку, вспоминая и открывая для себя заново нежную прелесть прозрачного профиля, блестящих из-под опущенных век серых глаз… Наяву она показалась ему еще пленительнее, чем в его воспоминаниях. Желание обладать этой девушкой, все это время подспудно тлевшее в глубине души Бьякуи, разгоралось безудержным пламенем. Жадным взглядом он скользил по выпавшим из прически завиткам волос, по хрупким ключицам, открывшимся в пройме кимоно, светящейся коже, манившей провести по плечам, высвобождая хрупкое тело из душного плена одежд. Бьякуя прикрыл глаза, заставляя себя прервать поток смелых мечтаний. Радость повторного обретения Хисаны стерла для него горечь прежних противоречий, но кто знает, сделало ли то же самое с памятью девушки и время разлуки? Помнит ли она о том, что между ними было? Душная тишина в комнате невыносима, мучительна, и как назло, Бьякуе не приходит в голову, чем ее нарушить. Его учили вести вежливые безразличные диалоги с другими аристократами, но сейчас старые уроки не годятся. К тому же, с удивлением понимает Бьякуя, он не помнит ничего из наставлений учителей. - Ты давно здесь служишь? – нарушил молчание аристократ, поразившись неожиданной хриплости своего голоса - С того дня как покинула поместье Кучики, господин, - помолчав, ответила девушка, не поднимая глаз на шинигами. У Бьякуи сжалось сердце. Все эти месяцы она была так близко! Если бы ее чувство к нему было бы хоть наполовину таким же сильным, как его, она бы не смогла выдержать и не искать встречи. Впрочем, бессмысленно ее упрекать. Их последний разговор прошел таким образом, что любой разумный человек попытался бы поскорее забыть о безнадежной и бессмысленной запретной любви, и если ее усилия оказались плодотворнее, чем его, то он может лишь сожалеть об этом, но не вправе ее винить. Неужели она теперь полностью равнодушна к нему? Нет, он не отступит. Если в ее сердце была хоть искра былого чувства к нему, он сделает все, чтоб вновь раздуть из нее огонь. - Расскажи, как все произошло. - Очень быстро, господин. Я сама ничего не поняла. В один миг все закрыл туман. Я наклонилась в тот момент за ножом, наверно, своей неловкости я обязана своей удачей, это чудовище меня не заметило и напало на Рису, - в этом месте дыхание у Хисаны перехватило, ее забила мелкая дрожь. «Нет, - подумал Бьякуя, - это моя любовь сберегла тебя. Небо услышало мои молитвы и послало тебе эту роковую случайность, уберегшую тебя от смерти». Его размышления были прерваны появлением хозяйки. Мидзуха вошла, поддерживаемая под руки четырьмя девушками, остальные мгновенно рассыпались по комнате, приводя ее в порядок. Хисана попыталась было встать навстречу своей госпоже, но новый приступ слабости заставил ее покачнуться. Мидзуха многословно выразила радость по поводу спасения Хисаны и приказала двум служанкам увести девушку и оказать ей помощь, после чего повторно обрушила на Бьякую поток своей благодарности. Вернувшийся Абарай подоспел к концу этого монолога, как раз к фразе: - Бьякуя-сама, мы бесконечно благодарны вам за спасение. Мне бы хотелось просить вас задержаться у меня в гостях хоть на несколько дней. Ренджи был уверен, что этим предложением, которое тайчо, конечно же, отклонит, их визит завершится. Каково же было его изумление, когда в ответ Бьякуя склонил голову и заявил, что с благодарностью принимает приглашение. На следующее утро Ренджи проснулся с первыми лучами солнца. В доме царила особая тишина, наводившая на мысль, что день в поместье еще не начался, а все его обитатели спят крепким сном. Да уж, резиденция старой аристократки – это не шестой отряд Готэй. Ренджи быстро оделся и задумался, чем себя занять. Лейтенант даже затосковал по столько раз проклинаемым ранним построениям и тренировкам, по показавшимся родными отчетам. Он не очень понимал, для чего Кучики оставил его при себе и подозревал, что единственной причиной было нежелание выпускать его из поля зрения, чтоб не столкнуться по возвращении с последствиями очередной выходки его очень бойкой сестры. Делать Абараю было решительно нечего. Интересно, а капитан-то чем планирует заниматься? Ренджи перебрал воспоминания, сведения, почерпнутые из разговоров с Рукией, и понял, что Бьякуя, по всей видимости, никогда толком не отдыхает. Иногда гуляет по саду – это Абараю было известно доподлинно (паре приходилось считаться с этой привычкой, выбирая для свиданий самые отдаленные уголки, чтоб не попасться на глаза предающемуся лирическому созерцанию тайчо. Любит читать, хотя времени на это увлечение катастрофически не хватает. Решил наверстать упущенное? Неужели для прогулок и чтения Бьякуе не хватило собственного поместья? Абарай помнил любопытные и лукавые взгляды, которыми местные девушки одаривали их во время вчерашнего ужина, показавшегося ему чересчур затянутым. А капитан будто и не замечал их, прикрыв веки, слушал речи своей тетушки, иногда вставляя приличествующие случаю реплики. И вот теперь они застряли в этом женском царстве на неопределенный срок… Прикинув, что Кучики тоже ранняя пташка, Абарай тихонько вышел в парадную комнату, где их принимали вчера, и, положив катану перед собой, уселся на татами в ожидании тайчо. Наивный, не искушенный в этикете Ренджи не подумал, как высоко в дворянском сословии ставится долг гостеприимства, а значит, гость не может просто так прохлаждаться, сидеть и внимать утренней тишине. Его надо занять. Полноценным и интеллектуально содержательным отдыхом. Поэтому вскоре за фусума послышался неясный шорох, на который, однако, отважный шинигами счел за лучшее не отреагировать, здраво рассудив, что в чужой аристократический дом со своим отрядным уставом не ходят. А еще через несколько минут в комнату вошли цепочкой вчерашние прислужницы хозяйки поместья. Они замысловатым маневром обошли Абарая, поочередно склоняясь в поклоне (от их разноцветных нарядов у парня зарябило в глазах), после чего и расселись по комнате, выжидательно глядя на гостя. Ренджи слегка забеспокоился. Одна из служанок, беловолосая красавица в нежно-зеленом кимоно, взявшая на себя роль старшей, вышла вперед, поклонилась и церемонно начала. - Господин лейтенант - отважный воин, он проснулся на рассвете, с первыми лучами солнца. В нашем тихом поместье совсем царит совсем другой уклад. Нам не знакомы тяготы военной жизни, мы шлифуем не боевые навыки, а утонченные таланты, умение слышать и видеть в окружающем мире прекрасное… Высокочтимая госпожа Мидзуха еще почивает, и мы выражаем надежду, что господин лейтенант, памятуя о ее преклонных годах, проявит несомненно присущее ему великодушие и не поставит ей в вину ее отсутствие. Мы же со своей стороны сделаем все, чтоб убедить вас в преимуществах нашей скромной и непритязательной жизни, ведь подлинная цель каждого воина – обрести несокрушимую силу, а возможно ли это без создания внутренней гармонии и единения с космосом? «Вот что она сейчас сказала? - озадачился Абарай. – Ей что-то ответить надо или необязательно? Кучики-тайчо нашел бы – что. Кажется, я начинаю догадываться, откуда в нем эта нездоровая тяга к безупречности… » Видимо, ответа не требовалось, потому что блондинка продолжила: - И, быть может, время, проведенное в нашей смиренной обители, обогатит вас духовно, и, вернувшись, вы найдете особенное удовольствие в том, чтоб скоротать минуты между жестокими сражениями за чашкой чая или свитком хокку, или напевая старинную песнь о подвигах древних мужей… Абарай представил себе выражение лица Иккаку, если он после схватки с пустым начнет декламировать поэтический эпос. Они издеваются, да? Ренджи не мог себе представить, чтоб даже тайчо, при всем его рафинированном аристократизме, вдруг начал бы петь о древних мужах, сидя в засаде. Даже если бы сидеть пришлось очень долго. Он по очереди обвел взглядом лица прислужниц. Все они смотрели на него чистыми, бесхитростными глазами, отвергающими всякую надежду на то, что все вышесказанное – жестокая шутка. «Какое у них идеалистическое представление о самураях… Хорошо, что они не знакомы с ребятами из одиннадцатого». - Итак, мы постараемся скрасить ваш досуг. Чем господину угодно занять свое внимание? Складывание оригами? Икебана? Музыка? Сидзука прекрасно играет на сямисене, может быть, приказать ей? Стихи какого века вы предпочитаете в это время суток? О нет, не отвечайте, дайте мне угадать! Я уверена, что прочту в ваших доблестных очах одобрение, когда зазвучат эти великие строки! «Покормили бы» - с тоской подумал Ренджи и кисло улыбнулся. Меж тем одна из девушек, по кивку старшей, извлекла из стоявшего неподалеку сундука свиток, развернула его и стала с выражением читать. Другая создавала музыкальный фон, достала сямисен и заиграла на нем, что-то заунывное, созвучное урчанию в лейтенантском животе… За приоткрытыми седзи очень-очень медленно поднималось в небо солнце…