Опасная страсть

      Вернувшись домой, Александр первым делом заварил кофе. За весь день пациент лишь один раз пришёл в себя, и то ненадолго. Он всё так же был подключён к аппаратам жизнеобеспечения и мало что понимал из того, что с ним происходит.       Ваня уже должен был вернуться. Брагинский-старший решил разогреть ужин, всё ещё чувствуя себя виноватым после последнего разговора с сыном. Дела делами, работа работой, но сын-то у него один-единственный. И он не имел права просто бросать его на произвол судьбы лишь потому, что сам был в депрессии после смерти горячо любимой жены.       Совсем некстати вспомнилась Аня. Саша порой искренне верил в то, что она была провидцем и заранее знала, когда и как умрёт. А ещё она знала, что будет с семьёй поле того, как её не станет. Она несколько раз просила мужа стараться уделять больше внимания сыну, не пропадать подолгу на работе и следить за своим здоровьем. А однажды она и вовсе завела серьёзный разговор касаемо их семьи. Он и по сей день не выходил из головы Брагинского: Аня тогда сказала, что ничто не вечно в мире, и все люди рано или поздно умирают. Но несмотря на смерть кого-то близкого, остальные продолжают жить. Она говорила о том, что нельзя позволять призракам прошлого тянуть себя назад, в мир воспоминаний и сожалений. Надо жить, как бы порой тяжело это ни было.       Именно в тот день Аня, несмотря на удивление мужа, взяла с него обещание, что он будет жить и заботиться о сыне, если её вдруг не станет. Тогда Александр отнёсся к этому со скепсисом. Он не мог себе даже вообразить, что Ани может не стать. Он легко пообещал, что будет жить и радоваться жизни без неё, просто чтобы она прекратила уже эти странные разговоры.       Кто бы мог подумать, что уже три месяца спустя Аня внезапно умрёт…       Брагинский не смог сдержать данного жене обещания. Он словно и сам умер вместе с ней и перестал быть собой. Он ушёл в себя, стал избегать встреч с людьми, даже попросил перевести себя из отдела хирургии в морг, хотя и был прекрасным хирургом. А потом и вовсе в отдел психиатрии. Все коллеги тогда решили, что он просто сошёл с ума. Возможно, они были не так уж и далеки от истины.       Но самый главный грех Александра был связан с единственным сыном. Потеряв мать, Ваня тот час потерял ещё и отца. Он остался предоставленным самому себе, вынужден был сам решать свои проблемы и учиться жить. У бедного мальчика не было счастливого детства, не было родителей и наставника по жизни.       Александр так и не выполнил ни одного обещания. При этом он понимал, осознавал каким-то шестым чувством, что упустил нечто важное. Словно у сына есть какие-то тайны, есть что-то посерьёзнее его отсутствия в жизни единственного ребёнка. Нечто, чего Ваня никогда не простит и никогда не раскроет.       Это чувство стало мучить мужчину совсем недавно. Выйдя в отпуск, он всё же стал хоть иногда появляться дома и проводить время с сыном. И лишь сейчас он понял: что-то не так. Иван научился скрывать свои эмоции за ненавязчивой улыбкой и шутливым взглядом. Однако он был слишком похож на свою мать, а её Саша знал прекрасно. И именно поэтому он видел, что не всё с сыном хорошо.       Послышался звонок в дверь.       Брагинский нахмурился, не имея представления о том, кто бы мог прийти в столь поздний час. Ведь у Вани есть ключ, а гостей он не ждал. Разве что сын мог потерять ключ.       Александр открыл дверь. В ту же секунду его едва не свалил с ног Иван, у которого, как оказалось, были заняты руки.       — Папа! Быстрее, нужна твоя помощь!       Тот сперва ожидаемо опешил, увидев на руках сына девушку. Она была без сознания и выглядела неважно. Профессиональный взгляд тут же выделил повязку на плече, судя по всему, серьёзное ранение, и многочисленные гематомы на обнажённых руках.       — Что за…       Но Иван уже в спешке прошёл в гостиную. Всё так же пребывая в недоумении, Брагинский закрыл входную дверь и поспешил за сыном.       — Это откуда у тебя?       На Ване просто лица не было, до того перепуганным он выглядел.       — Ей нужна помощь, папа. У неё кровь.       Это Александр и сам понял. Решив отложить вопросы на потом, он строгим тоном сказал:       — Положи её на диван и принеси аптечку.       Тот быстро кивнул и исполнил, как было велено.       Александр действовал решительно и быстро. Сначала помыв руки, он взялся за обследование. Уже грязные и пропитанные кровью бинты пришлось немедленно снимать. Кровотечение было несильным. Его вызвали разошедшиеся швы. То, что ранение было огнестрельным, Брагинский понял сразу. Он, в принципе, много что понял в тот момент, но не стал пока озвучивать.       — Принеси тёплой воды, — велел он сыну. — И полотенец. Живее.       Иван так и суетился, стараясь в точности исполнять что, что говорит отец.       Девушка иногда двигалась и что-то бормотала, не приходя в сознания. Когда Александр промыл рану, обработал антисептиком и наложил новые швы, парень решился спросить.       — Что с ней?       — Её лихорадит, — отозвался Брагинский. — Ходить в такую погоду без верхней одежды и босиком не лучшая идея. Так что не странно, что поднялась температура.       Ваня кивнул.       — Она ведь не умрёт?       — Нет, я знаю, что делать.       Перевязав рану, Саша вытер руки и прикоснулся ладонью ко лбу девушки. Да, у неё в самом деле высокая температура, это даже так очевидно. Всё же хорошо, что у него в аптечке много самых необходимых лекарств.       Девушка очнулась в тот же момент. Её причудливого оттенка красноватые глаза посмотрели на врача с лёгким недоумением.       — Не бойся, — сказал тот. — Тебя ведь Юльхен зовут?       Девушка моргнула пару раз, словно проверяя, что это не галлюцинации, а после кивнула.       — Всё хорошо. Ты в безопасности.       — Вы… — Юльхен запнулась. — Вы не отдадите меня им?       Александр не мог знать наверняка, о ком идёт речь. Лишь его предположения, которые были недалеки от истины.       — Нет, не отдадим.       Он сказал это твёрдо и уверено, чтобы у девушки не было ни единого сомнения.       Должно быть, ей сложно было в это поверить. Но, в конце концов, она кивнула:       — Спасибо.       Брагинский отвёл взгляд.       — Спасибо надо говорить моему сыну, это он нашёл тебя. Но давай отложим это на потом? Сейчас тебе следует поспать и набраться сил.       Девушка была слишком слаба. Будучи опытным врачом, Александр сразу понял, что она истощена, не только физически, но и морально. А ещё было очевидно, что Юльхен в большой опасности.       Теперь он нисколько не сомневался в том, что это именно та самая девочка, о которой они давеча говорили с Артуром. Сестра Гилберта, его пациента, который твердил это имя с того момента, как впервые пришёл в себя.       — Спи.       Брагинский накрыл девушку пледом. Он выключил свет, но оставил гореть светильник, просто на всякий случай. Юльхен всё равно нельзя спать слишком долго, голод тоже никто не отменял. Александр вполне мог обеспечить её должным уходом, но было и ещё кое-что очень важное.       — Ваня, идём.       Мужчина направился на кухню, зная наверняка, что сын последует за ним. Он был всё так же бледен и обеспокоен, что не странно. Этим он тоже напоминал покойную Аню, у которой за всех сердце болело. Сострадание — их общая черта.       — Откуда ты знаешь, как её зовут? — спросил Ваня, едва они остались наедине.       Стало быть, заметил. Оно и к лучшему.       — Нужно немедленно звонить Артуру. Они эту девочку по всему штату ищут.       Иван нахмурился:       — Почему?       — Должно быть потому, что она попала в серьёзную передрягу, — предположил Саша. — Этого я не знаю. Единственное, что мне очевидно — то, что наша альбиноска перешла дорогу очень серьёзным людям.       Мужчина достал из кармана телефон. Он уже набирал номер Артура, когда сын спросил:       — Значит, всё серьёзно?       Брагинский понимал, что просто обязан всё объяснить сыну. Если его держать в неведении, он постарается выяснить всё сам, и неизвестно, к чему это приведёт.       — Помнишь, я говорил тебе про своего важного пациента? — дождавшись кивка, Александр продолжил. — Так вот, это его сестра. Она, возможно, знает что-то про маньяка. Полагаю, она вообще много чего знает, раз за ней охоту открыли.       Иван кивнул, но сохранил молчание. О чём он там думал про себя, его отец не знал, но был бы не против это выяснить.       В телефоне послышались гудки. Артур не сразу, но взял трубку.       — Алло.       — Артур, это Александр.       — Да, я понял. Что случилось?       Судя по тону, Керкленд спал. Но никаких угрызений совести Брагинский не испытывал, потому как его новость была важнее сна.       — Ты не поверишь, кого сегодня нашёл мой сын.       — И кого же? — без особого интереса поинтересовался офицер.       — Юльхен Байльшмидт.       Артур даже заткнулся на несколько мгновений.       — Что?! — воскликнул он. — Ты серьёзно?!       — Вполне. Она сейчас у нас, раненая и истощённая.       — Вот чёрт! Я уже еду! Будьте осторожны, я скоро буду!       Снова послышались гудки.       Александр заблокировал телефон и положил обратно в карман. Скоро всё более-менее прояснится.