Опасная страсть

      Мужчина тайком прошёл через парадный вход и замер на месте, прислушиваясь. Было уже довольно позднее время, но рассчитывать на то, что хозяева дома уже спят, было бы просто глупо. Никогда не знаешь, чего ждать от Варгасов.       Было тихо. Тихонько сглотнув, мужчина сделал шаг вперёд. В тот же момент гостиную озарил неяркий свет торшера, что стоял как раз рядом с диваном. Что ж, он не ошибся.       — И где тебя носило? — вкрадчиво спросил Люциано.       Должно быть, он притаился в темноте для пущего эффекта.       Мужчина в ответ лишь усмехнулся. Вышло очень нервно и немного наигранно.       — Я просто искал эту девчонку.       — И как? Нашёл?       — Эм-м…       Пришлось потупить взгляд. Ведь и без того понятно, каким будет ответ. Поиски даже самых лучших ищеек так и не дали никаких результатов, и вряд ли это понравится Люциано. Он и без того в последнее время на пределе из-за раздоров с братом.       — Как интересно, — протянул Варгас угрожающим тоном. — Целая орава головорезов не может отыскать в этом гнилом городишке одну беловолосую девчонку. И за что я, спрашивается, плачу этим головорезам деньги? Какого чёрта, Бернхард?       Итальянец поднялся на ноги. Лишь в тот момент немец увидел в его руках хлыст. Что ж, этого тоже стоило ожидать. Обычно Люциано срывал злобу именно на нём. Это происходило очень часто, и Бернхарду, возможно, давно стоило привыкнуть к этому. Его тело носило на себе следы всех срывов или опасных игр очень буйного и подчас неуравновешенного Люциано, но, несмотря ни на что, он всегда боялся новых вспышек гнева. Любая такая вспышка могла стоить Мюллеру жизни.       — Да мы найдём её! — воскликнул он.       — Конечно, найдёте.       Варгас сделал шаг вперёд, и Бернхард тотчас осознал, что от расплаты ему не уйти. Хлыст опасно покачивался в руках непосредственного босса, и немец просто замер на месте. Он не мог позволить себе даже попробовать уйти от наказания. Он не сможет. Странно, но это выше него. Он просто не умеет хоть в чём-то отказывать этому человеку. И дело не в том, что Люциано главный.       Мюллер вполне мог позволить себе просто сорваться и уехать. Возможно, в соседний штат, в другую часть страны, или вовсе свалить с континента. Например, в родную Германию или Австрию. Вариантов полно. Но он не сможет уехать. Вернее, он не сможет быть там, где нет Люциано Варгаса. Это давно стало его болезнью.       В стороне послышался стук каблуков. Внимательно следивший за руками итальянца Мюллер не сразу смог оглянуться, чтобы посмотреть, кто пришёл. К его радости, это была не прислуга.       — Развлекаетесь, мальчики?       Белла Варгас пошло усмехнулась, сложив руки на груди. Должно быть, она тоже не спала.       — Иди нахрен, Белла, у нас тут свои дела, — грубо отозвался Люциано, не удостоив сестру даже мимолётным взглядом.       Та лишь ещё громче хихикнула.       — Я знаю. Хочу посмотреть.       — Достала.       Несмотря ни на что, Варгас словно тут же забыл о её существовании. Он смотрел только на Мюллера.       Немец уже понял, что сейчас произойдёт. Конечно, он не был в восторге от этого, но разве это имеет хоть какое-то значение? Нет, не имеет. Варгас волен творить всё, что вздумает. И присутствие сестры никогда прежде его не смущало, не смутит и сейчас.       — Э-э… — Бернхард перевёл скорый взгляд с брата на сестру. — Это так обязательно?       Белла замерла у лестницы. Это было весьма удобное место для того, чтобы наблюдать за играми Люциано. Уж она-то это хорошо знала, не в первый раз присутствовала при таком действе.       — Он соскучился по тебе, котик, — сказала девушка Мюллеру. — Так что не ломайся.       Немец кивнул. Что ж, он всегда рад угодить итальянцу, пусть даже в чём-то подобном. Главное, чтобы Варгас был доволен, а Бернхард в состоянии всё стерпеть.       Главное выжить. Этим он точно порадует итальянца, ведь тот вряд ли хочет потерять такую хорошую игрушку.       — Раздевайся.       Твёрдый приказ, произнесённый столь холодным тоном, заставляет трепетать и с радостью подчиниться. Да, Бернхард всегда с ужасом ожидал того, что захочет сотворить с ним Люциано, но зато потом он всегда был в полном восторге. Мазохист, который с удовольствием отдаётся на истерзание садисту.       Бернхард знал о том, что Варгас не любит ждать. Это всегда его злит, так что потом придётся харкать кровью за каждую секунду. Он тут же скидывает с плеч куртку и сразу расстегивает пуговицы рубашки. Хлыст в чужих руках угрожающе подрагивает, и Мюллер еле дышит от тяжелого напряжения. Холод помещения окутывает его кожу, заставляя нервничать и чувствовать себя незащищённым.       Варгасы, что брат, что сестра, буквально пожирают его взглядом. Он всегда нравился им обоим: Люциано в принципе не посмотрел бы на что-то, что не было исключительным в его понимании, а Белла только и могла, что любоваться.       Да, Люциано любил свою сестру, но посмей она хоть прикоснуться к его собственности, он бы не стал её жалеть. Хотя смотреть он разрешал всегда, и восторг в глазах Беллы говорил о том, что он сделал прекрасный выбор. Далеко не каждый мужчина мог понравиться ей. Она была совсем не такой, как их младшая сестричка Аличе, которую они спровадили в школу-интернат от греха подальше. Она была самой настоящей блудницей, искусной и ненасытной.       — На колени.       Ещё сильнее, чем регулярно трахать Бернхарда, Люциано нравилось только одно — чувствовать свою власть над ним. Порой это возбуждало даже сильнее, чем обнажённое, щедро покрытое шрамами и рубцами, тело.       Мюллер тут же подчиняется. Он знает, как нравится итальянцу, а потому просто падает на колени и наклоняет голову, не сгибая при этом спину.       Варгас медленно подходит и становится как раз за его спиной. Он хозяин положения, как и всегда, и ему это очень нравится.       Первый удар оказался внезапным, так что Бернхард не успел никак подготовится, а потому вскрикнул. Второй удар, третий. Люциано бьёт то сильно, со всего размаха, а то лишь слегка, словно насмехаясь.       — Завтра вы должны отыскать эту девицу, — сказал он, прислушиваясь к тихим стонам. — Я намерен содрать с неё её белую кожу и намотать ей на шею её же кишки.       Следующий удар пришёлся в плечо. Бернхард едва не вскочил с места, но быстро взял себя в руки. Нельзя злить Варгаса.       — Ты меня понял? Отвечай.       Ещё один удар.       Бернхард громко выдохнул.       — Да…       — Громче.       — Да, я понял!       Левая рука итальянца вцепилась в светлые волосы и потянула на себя. Потянула резко и со всей силы, так, что Мюллер снова воскликнул.       — Постарайся меня больше не злить.       У немца едва глаза не заполнились слезами. Этот приказ был одним из самых сложных для него, и ведь не признаешься в этом, даже самому любимому человеку на свете. Особенно ему. Он так разозлится, что сдерёт кожу с него самого.       — Не буду… больше…       Терпеть боль было всё сложнее и сложнее. Впрочем, Люциано и самого надолго не хватит.       Белла буквально облизывалась, смотря на экзекуцию. В моменты наказания Мюллер становился удивительно трогательным и даже беззащитным. Ей всегда нравилось смотреть на то, как брат ломает сильных и волевых людей, буквально втаптывая их в грязь. И не важно, о ком речь: будь то хоть Бернхард или любой другой человек. Люциано часто так делал. И дело даже не в насилии, дело в том, что за счёт подчинения итальянец повышал собственную самооценку.       А Белле просто нравилось на это смотреть.       Варгас резко дёрнул ещё раз, на сей раз заставив Бернхарда повернуться к нему лицом. Подниматься на ноги он так же не разрешал, так что немцу пришлось повернуться и задрать голову. Люциано расстегнул брюки. Пожалуй, именно такие моменты Мюллер любил больше всего на свете. То же унижение, но заметно приятнее всего остального.       — Соси.       Двигать руками Бернхард не посмел, потому как разрешения не было. Едва лишь итальянец стянул вниз штаны, Мюллер высунул язык, пытаясь поймать еле заметную капельку смазки на головке члена.       Люциано всё так же держал его за волосы. Впрочем, тот и сам не посмел бы сдвинуться с места. Ему буквально свело челюсть от желания, и даже жуткая боль в спине стала казаться приятной, как бы дико это не звучало. Он сразу взял в рот практически на всю длину, словно оголодавший.       Бернхард знал, просто чувствовал, что Белла смотрит на него. Как, впрочем, и Люциано. Ведь он всегда нравился им двоим. Им нравилось его унижать, нравилось видеть, что он просто в восторге от такого отношения к себе.       Всем приятно делить своё безумие с кем-то другим. Тогда и безумие это обретает совершенно иную, более радикальную форму.       Итальянец толкнулся вперёд, едва ли не заставив любовника хрипеть. Теперь он сам довольно грубо трахал его в рот, слушая хриплые стоны и наслаждаясь этим.       Толкнувшись прямо в глотку, он со стоном кончил, чувствуя, как немец еле держится, стараясь не вырываться. И это несмотря на то, что он уже почти задыхался. Удовлетворившись, Варгас отпустил его. Он был доволен.       — Если дорожишь своей шкурой, — проговорил он, — найди эту девицу завтра. И только попробуй снова облажаться.