***
Артур и Франциск быстро добрались до больницы. Они хорошо помнили, где нужная палата. Кивнув дежурному полицейскому, Керкленд молниеносно приблизился к доктору Брагинскому, который разговаривал с пожилой санитаркой. — Александр. Мужчина обернулся. — А вы быстро, — заметил он. — За мной. Было видно, что он и сам не желает терять времени. Кто-то из работников медперсонала дал офицерам халаты. Спустя буквально минуту они уже были в реанимационном отделе. — Он приходил в себя ещё ночью и бредил. Санитарка слышала, как он говорил, что надо найти Мюллера, — сообщил Брагинский. — А потом он вдруг начал клясть на чем свет стоит какого-то бейсболиста. Франциск удивился: — Бейсболиста? Доктор хмыкнул: — Ничего определённого. Он больше говорил по-немецки, лишь изредка переходя на английский, так что мало кто что-то понял. Признаю, я и сам плох в этом языке. — Сейчас он в сознании? — спросил Артур. — Он может говорить? Александр кивнул. — Говорить может, но любое волнение может быть слишком опасным. Имейте это в виду. — Понятно. Наконец, они оказались в нужном помещении. Гилберт всё так же выглядел крайне неважно, но глаза его были открыты и взгляд был более чем осмысленным. Только сейчас Артур обратил внимание на то, что они с Юльхен очень похожи. — Гилберт, ты понимаешь меня? Тот нахмурился и попытался шевельнуться, но попытка не увенчалась успехом. Александр тут же приблизился к нему. — Гилберт, я же говорил, что тебе нельзя двигаться. На лице искалеченного больного вполне отчётливо можно было увидеть… недовольство. Не боль, а именно недовольство. Казалось, его раздражает то, что приходится вот так лежать и страдать. — Мне… надоело… — выдохнул он. Голос звучал слабо, но даже несмотря на это, в тоне его можно было уловить нотки высокомерия. Очевидно, Александр уже понял, что у пациента, несмотря на столь множественные раны, крайне непростой характер, а потому решил быстрее закончить процедуру столь странного допроса. — Гилберт, сейчас не время пререкаться. Это офицеры полиции, расскажи им, кто на тебя напал. Пациент снова дёрнулся, но сейчас куда слабее. — Как будто я знаю, — хрипло выдал он. — Какой-то рыжий псих с бейсбольной битой. Керкленд тут же подошёл ближе. — Ты запомнил какие-нибудь особые приметы? Гилберт внимательно уставился на офицера, словно пытаясь понять, знает ли он этого человека. — Приметы? — Какие-нибудь особенности во внешности. Может, шрамы или ещё что-то примечательное. Байльшмидт отвёл взгляд. — Тот ещё урод… — выдохнул он. — Кажется, нос был сломан. — Белый мужчина? На сей раз Гилберт задумался. — Вроде да. Он был очень смуглым, но точно не чернокожий и не азиат. Американец или европеец. А выглядел он вполне молодо, наверное, мой ровесник. Артур и Франциск переглянулись. — Ты уверен, Гилберт? — уточнил Франциск. Возможно ли, что их маньяку не больше двадцати лет? В это совсем не верилось. — Я нифига ни в чём не уверен. Мне ребра ломали, так что было не до выяснения таких подробностей. Бонфуа невольно откашлялся. — Да, прости. — Но я его точно узнаю, если ещё хоть раз увижу. И голос узнаю, я его запомнил на всю жизнь. Артур кивнул. По крайней мере, показания Гилберта и Юльхен совпадают во многом. Значит, можно говорить о том, что маньяк и тот человек, что спас Юльхен от людей Варгаса — один и тот же субъект. Но реальных зацепок всё равно ещё нет. — Мы составим фоторобот, — сказал Керкленд. — Обязательно скажи доктору Брагинскому, если вспомнишь что-то ещё. Офицер уже хотел было уйти, как вдруг Гилберт сказал: — Теперь я могу увидеть сестру? Артур понимал, что не имеет ни малейшего права отказывать. Конечно, это опасно, но ситуация такая, что вполне можно и рискнуть. — Да, конечно. Мы привезём её. Он сразу понял, что Байльшмидту было важно это услышать.Глава двадцать четвёртая
21 сентября 2015 г. в 19:19
Стив Джонс сразу понял: что-то не так. В принципе, если Юльхен и правда много всего пережила, совсем не странно, что она то и дело озиралась на него. В принципе. Но парня все равно не покидало ощущение, что дело не только в этом. Она смотрела на него, словно опасаясь и при этом тщательно изучая.
— Может, ещё кофе? — спросил Иван.
Он понимал, что обстановка слишком накалена.
— Нет, спасибо, — Юльхен перевела взгляд на него и немного натянуто, но вполне искренне улыбнулась. — Всё было очень вкусно, спасибо.
— На здоровье, — улыбнулся Брагинский. — Всё ведь хорошо?
Он уже спрашивал об этом. Конечно, никто ведь не ожидал, что Байльшмидт сможет быстро отойти от всего пережитого.
— Да, хорошо. Я сама помою посуду, ладно?
Она тут же вскочила и взяла в руки уже пустую тарелку.
— Ты уверена?
— Конечно, всё хорошо.
Голос Юльхен звучал так уверенно, что Иван даже обрадовался. Девушка выглядела заметно лучше, нежели вчера. По крайней мере, она уже не казалась замученной до полусмерти.
Стив наблюдал за ее движениями и внимательно слушал, о чем они говорят. Мельком посмотревший в его сторону Брагинский заметил нечто странное в его взгляде. Казалось, будто Джонс что-то выискивает. Так странно и непонятно, и это действовало на нервы.
Байльшмидт полностью переключила своё внимание на грязную посуду, словно забыв о том, что на кухне есть ещё кто-то. Она замерла у раковины, как раз спиной к Ивану и Стиву.
— Если хочешь, я могу сама приготовить ужин, — сказала она, не оборачиваясь. — Мне очень неприятно чувствовать себя обузой.
— Ты вовсе не обуза…
— И всё же, — Юльхен мокрой рукой откинула за спину светлые волосы и посмотрела на Ваню. — Я вполне в состоянии приготовить поесть и прибраться, если надо. Тем более, что вы столько для меня сделали. Я очень вам благодарна.
Она украдкой посмотрела на Стива, который теперь буквально сверлил ее взглядом, а потом снова отвернулась.
— Ну, если ты хочешь.
Иван на самом деле радовался тому, что Байльшмидт проявляет к чему-то интерес. Это хорошо, ведь она такая живая и искренняя, после всего того, что с ней было.
— Правда, я умею готовить только итальянские блюда, — чуть виноватым тоном заметила Юльхен. — В моей жизни вообще было слишком много всего итальянского, так уж вышло. И всё из-за Варгаса…
Она замолкла, а Стив тут же нахмурился:
— Варгас?
Брагинский решил всё объяснить.
— Варгас держал её в плену несколько лет подряд. А теперь его люди за ней охотятся.
Джонс невольно присвистнул.
— Ничего себе. Так значит, Арти хочет засадить этого мафиози?
— Да, давно пора, — кивнул Иван. — Он уже сделал много плохого.
На сей раз помрачнел именно Ваня, и это заметили как Стив, так и обернувшаяся Юльхен.
— Очень много плохо, — подтвердила она.
Стив судорожно перевёл взгляд с девушки на Ваню и обратно. Очевидно, сейчас он понял нечто очень важное.
— Например?
Брагинский тут же выпрямил спину.
— Я не думаю, что стоит говорить об этом сейчас, — мягко заметил он, обращаясь к Джонсу. — Это не самая удачная тема для разговора.
Он честно хотел оградить Байльшмидт от ужасных воспоминаний. Так уж вышло, что он слишком хорошо понимал, каково ей сейчас. Однако Юльхен все же ответила:
— Он похищал людей и долго истязал их. Просто так, ради забавы. Думаю, он находил, что это очень весело. Иногда он даже убивал кого-то, не рассчитав силу.
Стив чуть сузил глаза, буравя странным взглядом затылок девушки.
— И ты это видела?
— Он часто водил меня за собой на поводке, так что да, видела, — почти спокойно отозвалась Байльшмидт. — Я видела очень много насилия и поломанных судеб, много мальчиков и девочек, над которыми издевались и потом запугивали, чтобы они молчали.
Ивану совсем не нравился этот разговор.
— Так, ладно, — он поднялся на ноги. — Всё, закрыли эту тему. Давайте лучше посмотрим телевизор.
Юльхен кивнула:
— Вы идите, а я домою и приду.
— Ладно.
Стив покинул кухню с явной неохотой. Он все так же смотрел на Байльшмидт, но ничего не говорил, и то лишь потому, что рядом находился Ваня. Но кто сказал, что он не сможет пообщаться с этой девушкой наедине? Теперь ему было интересно послушать ответы на свои вопросы. Да, Стив практически всё понял.