***
Вечером того же дня Артур и Франциск, уже более-менее отдохнувшие, приехали в полицейский участок. Они до сих пор никому не рассказали про Юльхен и всю ту историю, что была связана с личностью Люциано Варгаса. Пока их главной проблемой был неуловимый маньяк. — Давай рассуждать логически, — сказал Керкленд. — Юльхен сказала, что орудием убийства была бита. Удары очень характерны, хотя меня очень смущает то, что убийца фактически спас ей жизнь. — Ещё бы, — отозвался Бонфуа. — Возможно ли, что это и был наш маньяк? — Вполне. — Выходит, что она может его опознать. Тогда это очень важный свидетель. Франциск лишь кивнул. — А мне всё равно кажется, что это тот ненормальный из морга. Один лишь факт того, что этот псих ел человечину… бр-р… Он поморщился. Его можно было понять, Артуру и самому претила одна лишь мысль о том, что он как-то контактировал с каннибалом. — Мне этот парень тоже не нравится, — мягко заметил он. — Но я уверен в том, что он не наш маньяк. Француз удивился. — Это ещё почему? Керкленд протянул ему папку с какими-то документами. — Это экспертное заключение. Я попросил сравнить удары, нанесённые вчерашним мертвецам с травмами жертв маньяка. Там очень много совпадений. Точно известно, что удары наносил правша. Причём, это во всех случаях. Бонфуа открыл папку. — И что с того? — Оливер Смит не может быть нашим маньяком, — ответил Артур. — Он левша. Я сам видел, как он пишет адрес левой рукой. Однако такой довод Франциска не слишком сильно впечатлил. — Это ещё ничего не доказывает. — Доказывает. Очевидно, что Смит не тот, кто нам нужен. Ситуация лишь усугублялась, всё сильнее и сильнее. У Керкленда не было ни единой зацепки. — Всё опять упирается в то, что нам нужны показания Гилберта, — сказал Франциск. — Это единственный человек, который видел маньяка. Но ему, как назло, отшибло память. — Возможно, Юльхен тоже видела этого маньяка, — сказал Артур. — Ты помнишь, что она сказала? Бонфуа задумался. Девушка в принципе мало что сказала об убийце, и это не странно. Было темно, да и ей было не до того, чтобы рассматривать внешность такого спасителя. — Кажется, что у него были тёмные волосы и красная куртка. Керкленд кивнул. — А ещё бита. И это пока единственная информация, которой мы владеем. В тот же момент завибрировал телефон офицера. Артур поспешил достать его из кармана. — Алло. — Это Александр. — Что случилось? Надо полагать, что нечто важное. — Гилберт очнулся. Кажется, он что-то вспомнил. Приезжай быстрее. — Понял. В душе Керкленда тут же появилась надежда на то, что они узнают хоть что-то важное.Глава двадцать третья
18 июля 2015 г. в 22:30
Ближе к полудню Люциано Варгас в сопровождении Бернхарда Мюллера приехал к себе домой. Его настроение невозможно было определить наверняка, а потому немец старался не говорить ничего лишнего, дабы не спровоцировать бурю. Конечно, известие о смерти Юльхен Байльшмидт Варгаса порадовало, однако осознание того, что так и не удалось помучить её перед смертью, было очень неприятным.
— Ты уверен, что это была она? — в который раз спросил итальянец, едва оказавшись в гостиной дома.
Бернхард прекрасно понимал, что он будет сомневаться в этом. Оно и ясно, ведь Люциано очень сложно обмануть.
— Уверен. Это точно была она. Я бы привёз тебе её голову, если бы не подоспели копы. Пришлось срочно взрывать там всё к чёртовой матери, а то проблем бы было…
— А копы тебя не видели?
— Нет, конечно.
Мюллер постарался улыбнуться, чтобы Варгас не заметил волнения в его голосе. Обманывать Люциано слишком опасно. Если он поймёт, что любовник что-то не договаривает, то в лучшем случае убьёт быстро. А Бернхард совершенно не хотел умирать.
— Хорошо, — протянул итальянец. — Если ты и тут облажался, мало тебе не покажется.
Бернхард лишь кивнул. Похоже, поверил. Теперь осталось надеяться на то, что Юльхен хватит ума по-быстрому сделать ноги из города, а ещё лучше из штата, и исчезнуть в неизвестном направлении. Желательно, чтобы на всю оставшуюся жизнь.
На втором этаже послышалась возня, а после чьи-то шаги. Белла должна была быть в клубе, а значит, по лестнице сейчас спускался младший брат Люциано, которого он просто на дух не переносил. Тот ему, к слову, полностью отвечал взаимностью.
— Ты куда собрался?
Романо держал в руках какую-то сумку и явно спешил.
— Не твоё собачье дело, — огрызнулся он, даже не оборачиваясь. — Куда хочу, туда и иду.
Варгас невольно рыкнул. Как же сильно его порой раздражал единственный брат. Давно бы убил, да вот принципы не позволяли проливать кровь близких родственников.
— Бернхард, приведи ко мне этого молокососа.
Романо поднял взгляд на брата. Он даже остановился, как раз на последней ступеньке. Потом он перевёл взгляд на Мюллера, который уже направился исполнять приказ.
— Не смей меня трогать, немецкая свинья! — воскликнул он во весь голос, когда Бернхард схватил его за руку. — Пошёл прочь!
Он дёрнулся в сторону, но Мюллер был сильнее. Немца даже малость умиляли эти бесполезные попытки сопротивления. Какой в них вообще смысл?
— Заткнись уже.
Люциано терпеть не мог эти крики. Так уж получилось, что Романо всегда был не в меру шумным и эмоциональным. Они вообще были очень разными, а оттого и не ладили друг с другом.
— Какого чёрта? Я спешу!
Наконец, Бернхард подвёл сопротивляющегося парня к старшему брату. Тот уронил свою сумку, когда немец скрутил ему руки за спиной. Нечто подобное происходило уже не раз. Романо было двадцать шесть лет. Он был на пять лет младше Люциано и на два года младше Беллы, хотя внешне выглядел значительно моложе. Это была общая черта всех представителей их семьи.
— Вот когда ответишь нормально, куда спешишь, тогда тебя и отпустят, — спокойно отозвался Люциано. — А то отец тебя плохо обучил манерам, придётся мне тобой заняться.
Романо зарычал, не оставляя попыток вырваться. Старший Варгас лишь усмехнулся и посмотрел на сумку.
— Опять к своей эмигрантке намылился? Ты же знаешь, что мне это совершенно не нравится.
Его младший брат прослыл убеждённым натуралом. С недавних пор он начал встречаться с девушкой из семьи эмигрантов из Испании. Это были бедные люди без гражданства и жилья, так что вполне понятно, почему такая перспектива не устраивала Люциано. Он бы мог сам найти брату нормальную девушку из их круга, но Романо обладал воистину противным характером и всегда воспринимал подобные попытки помощи в штыки. Тут уж ничего не поделаешь.
Но несмотря ни на что, Люциано крайне беспокоила личная жизнь младшего брата. По одной простой причине: род Варгасов надо продолжать, но Люциано не хотел иметь собственных детей. Так что тут уж придётся Романо внести свою лепту в семейное дело.
— Да мне плевать, что там тебе не нравится! — грубо отозвался парень. — Я буду делать то, что сам захочу.
— Что это?
Варгас потянулся к сумке, из которой почти вывались какие-то тюбики. Он понятия не имел, что это.
Романо высокомерно фыркнул.
— Это краски.
— Какие ещё краски? — не понял Люциано.
— Обычные. Это чёртовы краски для рисования и мольберт, — ядовитым тоном сказал младший Варгас.
— И зачем они тебе?
Романо сглотнул и бросил на брата очередной, полный искренней ненависти взгляд.
— Это для Аличе. У твоей младшей сестры сегодня день рождения, я еду к ней. А это подарок. Хотя тебе-то что до этого? Ты ведь даже не знаешь, что она любит рисовать.
Последняя фраза прозвучала тише, почти обречённо. Это было чистой правдой. Люциано лишь пару раз интересовался младшей сестрой с тех пор, как отправил её в специализированный интернат. Она немного тронулась рассудком после одного неприятного происшествия, так что пришлось принимать соответствующие меры. Кажется, ей уже должно было исполниться четырнадцать лет.
— Как это мило, — Люциано криво усмехнулся. — Я уж думал, что ты задумал что-то интересное. Можешь идти.
Он швырнул сумку к ногам брата, заставив того вздрогнуть. Пара тюбиков с грохотом упали на пол.
— Мразь… — выдавил Романо, когда Бернхард отпустил его руки.
Ему пришлось встать на колени, чтобы подобрать сумку и тюбики. Старший брат хорошо знал, как его унизить.
— Передавай малышке привет.
— Будь ты проклят…
Люциано лишь засмеялся. Эта ненависть его только смешила. Неужели Романо и правда не понимает, что ему всё равно?
А Аличе и правда исполнилось четырнадцать лет. Это Варгас отчего-то помнил.