Котяра с волчьим взглядом

Я от усердия даже ложку облизал, откинувшись на спинку стула. - Все! Больше уже ничего не могу и не хочу! Ужин – высший класс! - Передам твои поздравления повару, - Димка, тоже расслабленный и насытившийся, допил вино. – Чего сурьезный такой? - Ну... – я поболтал ложечкой в чашке, хотя и понимал, что чай уже пить сил нет. – В общем, у меня командировка. На неделю. - И что? – Димыч полез за сигаретами, прикурив одну и мне. – Проблема-то в чем? - Да ни в чем, - я только плечами пожал. – Завтра с утра выезжаю. - Ты хотел сказать – выезжаем? Вроде бы и тон нормальный, но это «мы» буквально взбеленило меня! - Димыч, какого хуя? – я даже всю расслабленность свою позабыл. – Это – рабочий момент! Если ты сидишь, нихера не делая – это не значит, что все так могут! - Воу-воу! Мальчик, остынь! - Димыч даже руки поднял, успокаивая меня. – Ты че взъярился-то? - Я не твоя собственность! – рявкнул, резко поднявшись из-за стола. – А если ты в этом так уверен – то пошел я нахуй! Все! - Остыл, заткнулся, сел! – рявкнул Дима так, что ноги сами подкосились, опустив меня на стул. – Бля, Санек, с тобой действительно и сам материться начнешь. Ты слушать умеешь? Или привык только себя слышать? - Да нахуй ты мне там понадобился? – уже тише проворчал я, понимая, что чего-чего, а вот разминки после сытного ужина или чего-нибудь интереснее – просто не выдержу. Ну, то есть, не то, что не выдержу, но того удовольствия не получу. А с Димыча станется... - Ты же пизданутый на всю голову, - Димка расслабился. – День-два еще выдержишь, а потом опять сорвешься. И хорошо еще, если только на маты. А если снова пойдешь по улицам гоп-компанию какую искать, чтобы рыла им начистить? Потому и говорю, что поедем. Я пока свободен, аки ветер в поле. Не хочешь со мной в одном номере, в одном отеле жить – на разных уголках города поселимся. Суть-то в чем, тебе разрядка нужна. Ну?.. В общем-то, он был прав. Но уже давно я никому не позволял решать за себя. - Да и вообще, ты же, придурок, без охраны ездишь. Вот и побуду твоим бодигардом на время. Чего беленишься-то? Хочешь – сам пиздуй, только усеки себе, что одному труднее. - Привык уже, - проворчал я, все-таки допив чай. - Ну, так, если собаки на улице привыкли кошачье дерьмо жрать, это же не значит, что теплого и вкусного хавчика не захочется? Вот и ты так. Привык все на себя рассчитывать, а жизнь она такая, одиночек не любит. Санька, ну пойми, - Димыч скатился на просительный тон. – Ты же в одиночестве сразу закрываешься, как устрица. Не то, что я тебя отпускать одного не хочу, за тебя боюсь. Вдруг сорвешься. Да и на машине я, вроде как, ехать собрался. А одному в пути не так и легко... - Слушай, а чего ты сам по командировкам мотаешься? - Контракт новый подписать надо, - уже полностью успокоившись, произнес я. - Ну, так пошли своих коммерческих агентов. Экспертов, нотариусов. Бля, у тебя же контора целая! - Видишь ли... Я человека раньше в глаза не видел. Не знал. Это новый, еще не испробованный, контракт. Эксперты уже побывали. Агенты – тоже. А вот теперь мне надо ему в глаза взглянуть и увидеть – можно ли с ним работать. - Так своего зама отошли! - Нет у меня зама, - я вздохнул. - А чего нового не заведешь? - Да твою ж налево! – я даже по столу прихлопнул. – Тебе предлагал, что ты мне сказал? Сам и вертись! Вот и верчусь! – злость вновь подкатила к горлу. – А со стороны больше никого брать не хочу! Хватило одного ебанутого, что свою долю фирмы на любовницу переписал! Сучка та его охмурила, вокруг пальца обвела, а потом, с помощью кого-то там, подрезала ему тормозной трос. - А засудить? - Димыч, да кто с этим разбираться-то будет? – я только рукой махнул. – Короче, пришла эта прошмандовка ко мне, показывая документы, а Ваныч-то у меня не коммерческим замом был, а руководящим. То есть – часть людей под его рукой трудилась, да денежки нам в фирму приносила. Так что – выгоды никакой. Разве что, без зама остался. Ну, поставил ее на пару дней в эту должность – так сама потом с истерикой прибежала, переписала на меня все документы и смылась. Не, если бы Ваныч мне был другом, братом, приятелем, может быть и попытался бы ее остановить, но на самом деле – это сын отцовского дружбана. И я его, скорее, из милости держал, чем по делу. - Руководящим, говоришь, - Димыч задумался. – То есть, не столько в дела вникать, сколько умело составить работу фирмы? - Ну, типо, да. К тому же – если действительно на это подвяжешься – я тебе много чего расскажу и покажу. Получится. - А если расстанемся потом? – холодный взгляд кольнул меня до печенок. - Ну, - я хмыкнул. – Если сам не уйдешь, и если под твоей рукой людям нормально работаться будет – то что мешает-то? Пойми, нормальными руководителями не разбрасываются. Уж я-то знаю. - Не, давай лучше – бодигардом. Это, как-то, привычнее. Да и опасность я успеваю уловить заранее. - Ага, как с теми фотками. - Да что они тебе сдались! – рыкнул Димыч. – Работаю я над этим! В общем, я еду с тобой, так? Я попытался в этой фразе уловить непреклонное утверждение собственника и не нашел. - Ладно. Едешь со мной. Но сразу предупреждаю – никакой фамильярности в присутствии клиента! – Димыч только сплюнул в сердцах. - Совсем меня за идиота считаешь? Спать пошли, щетинистый ты мой. И да, - уже поднявшись, произнес он. – Куда, как и каким транспортом? - Километров семьсот будет. На машине. - На своем драндулете? – Димка даже поморщился. - Нет, для перегонов между городами у меня Хаммер есть. Бронированный. С раскладным задним сидением, чтобы можно было ночью остановиться и поспать. А этот, как ты его назвал, драндулет, не жалко разъебашить, потому по городу на нем и катаюсь. - Ну, тоже верно, - Димыч притянул меня к себе, ухватив за волосы, как ему нравилось, чуть отклонив мою голову назад. – Спать сегодня один будешь, не то – пристану еще, а завтра надо быть свежими и выспавшимися. - Тут ты прав, - я хмыкнул, получив поверхностный грубоватый поцелуй, ответив. – Поэтому, выпускай меня из своих объятий и побрел я дрыхнуть. * * * Но с самого утра уехать не удалось. То одни проблемы, то другие, поэтому, злой, голодный, подогнав машину к дому Димыча, я вылез, готовый растерзать любого, кто подойдет на пушечный выстрел. - Ану-ка! – Димыч сразу же разглядел мое состояние и поволок в спальню. – Езда – ездой, а напряжение снять надо. По-быстрому. - Да ну нахуй, Димыч! И так задержались! Давай! Собирай манатки, поехали! - Санек! Заткнись. И просто послушай. Сейчас ты словно белены объелся. Неуравновешенный, злой, неадекватный. Тебя только пусти за руль – гнать будешь так, словно за тобой черти бегут. Поспокойнее быть надо. А после секса ты всегда благодушный и расслабленный. Давай. Буквально минут десять, потом обед – и за руль. Ну? Всего полчаса потери. - Хрен с тобой!.. - Он всегда со мной, - хохотнул Димыч, отправляя меня в ванную. – И душ прими! Освежиться! В общем-то, Димка был прав. Как и всегда, что удивительно. Уравновесил меня, удерживая у грани. Не беспокойный, не требующий ничего. Буквально – кот, живущий сам по себе. Но с какого-то рожна – всегда готовый помочь мне. Блин, веры бы чуть больше, и можно было бы на него окончательно положиться, отдыхая и расслабляясь... Но пока еще окончательно я не доверял. И не потому, что Димыч меня подводил. Нет. Натура такая у меня паскудская, что человека через Крым, Рим и медные трубы проведу, прежде чем допущу в свою душу. Не хочу обжечься. Но, видимо, это именно тот, кто пройдет, сплюнет себе под ноги, усмехнется и прищурится, выцеливая меня своим волчьим взглядом, чтобы окончательно своим сделать. И ведь, что удивительно, не садит же на цепь, хотя я временами готов ему такое позволить. Держит дистанцию. Да и всего общения у нас пока – секс, да совместные ужины. Не, поговорить тоже есть о чем, но, видимо, он тоже не расслабляется настолько, чтобы позволить влезть в его душу... Я беззвучно расхохотался, набрав полный рот воды. А ведь, может, и он меня проводит через Рим и Крым? Может, тоже исследует, боясь прикоснуться и открыться? Хер его знает... Освежившись и даже ощутив какое-то благодушие, я вышел, тут же заметив тарелку с нарезанным сыром, запихнув в рот сразу пару ломтиков. Жрать хотелось так, что хоть вешайся. Но сыр благодатно лег в желудок, слегка притупив чувство голода. И только тут я обернулся на кровать, увидев Димку, разлегшегося в вальяжной позе, обнаженного и ожидающего. И снова, как несколько недель тому назад – захотелось не просто заняться с ним сексом, а подмять и зацеловывать, пока не оставит мысли свои дурные насчет боли, пока не расслабится, прогибаясь дугой, позволяя творить с ним все, что хочу я. - Готов? - Да, - я замер, когда Димыч раздвинул ноги, приглашая меня быть сверху. Уж что-что, а язык жестов нам удавался. - Ну, так чего ждешь? - Ты-то сам подготовился? - За дурака меня считаешь? – он смотрел на меня из-под век, то ли скрывая свою суть волчью, то ли утопая в собственном желании. Второе было вернее, потому что член его, напряженный, потемневший, тяжело возлежал на животе. - Ну, смотри... «А почему бы и нет?» - мелькнула мысль. Именно сейчас. Ведь, блять, ехать же, туеву хучу времени, и если теперь его выебать так же жестко, как он того просил, то высидеть не сможет. - Димыч? - он вскинул голову, показав, что слышит. – Будь другом, не ерепенься и не базлай. У меня тут идея появилась... Хочу ее привести в исполнение. - Ну, дерзай, - шевельнул он уголками губ, намечая улыбку. – Только, что бы ты ни делал – с тобой я поеду. - Да пошел ты нахуй, придурок! – я, в сердцах, кинул в него диванную подушку. – Под бедра положи, мазохист херов! И расслабься! Калечить тебя не собираюсь! - Ну-ну... Посмотрим... – пробормотал он, улегшись поясницей на подушку. Я заполз на кровать, оседлав его бедра, склонившись к самым губам. И поцеловал. Жестко. Грубо, буквально вылизывая его рот изнутри, ощутив, как он засосал мой язык, включившись в схватку. Я не то, что прибалдел, я охуел от такого захвата, ощутив, как еще недавно почти расслабленный член – тяжело обвис, упав Димке на живот. Постанывая ему в рот, я обхватил рукой оба наших члена, начав легонько их подрачивать, не то чтобы довести до пика, а так, усилить и без того сильный кайф. А потом, легко выпустив свой, пополз по его телу, прихватывая то губами то зубами кожу, слегка покусав соски, облизав бока и спустившись к паху, чтобы окончательно и бесповоротно заняться его членом. - Ты хочешь, чтобы я кончил? – почти прохрипел Димка, до боли впившись пальцами мне в плечо. - Нет, - я облизал губы до сухости. - Тогда – держи, - и сунул мне ремешок, которым я и обвязал все его хозяйство, не давая излиться преждевременно. - Ну, как скажешь, - я уже сам, как кот был. Мало того, что желание зашкаливало, да еще податливость Димкина с ума сводила. Облизав его пах, где только достать смог, сняв с зубов волосинки, жадно обхватил его член губами, в который раз понимая, что сейчас, именно в такой позе, мне больше всего не хватает... Димка что-то влажное и упругое ткнул мне в руку, и только потом я сообразил, что он и сам понимает, чего я хочу, протянув мне средней величины фалоиммитатор, с сужением у самого основания, чтобы крепко держался, не выпадая. Уже смазанный, епть! - Ты охуел? – моя физия, наверное, меня выдала, так как Димка поднялся на локте, сам вставив мне эту приспособу, заставив охнуть от возросшего наслаждения. - Тебе понравится, - выдохнул он мне в губы, снова увлекая в поцелуй. Блять! А ведь как правильно подобрал слова! Ни «не выеживайся», ни «расслабься, понравится», ни другой какой хуйни, просто констатация факта, который мы понимали оба. Да, мне – понравится. И я снова спустился к его паху, захватив ртом столько его члена, сколько влезло, посасывая, работая мышцами глотки и постоянно двигаясь вверх-вниз. В какой-то момент даже забыл о том, что я ему пытаюсь удовольствие доставить. Утек в собственный расплавленный кайфом мозг, насаживаясь, удовлетворяя свой собственный рот безумием полного желанного погружения в него горячей плоти. Блять! Кто не пробовал – пусть заткнутся, не понимая, как может член ласкать рецепторы рта! Уж поболее, чем язык! Очнулся только от того, что Димка, рыча, выгибаясь дугой, мял мои волосы, не желая заставлять меня взять его еще глубже. Вот ведь, мать вашу! Сошлись два человека, которые не любят власти над собой! - Насаживай, что уж там, - прохрипел я, ощутив давление на затылок, заглотив его, как только мог, глубоко. И это, подневольное состояние буквально взорвало меня еще большим желанием, и смазка потекла по бедру. А я, успевая вдыхать в короткие перерывы между ударами в глотку, завел руку назад, слегка двигая в себе имитатор, ощущая, что колени подрагивают от наслаждения, более не держа мое тело. Димка захрипел, прогнувшись дугой, пережав свои яйца, и вырвав свой член из моего рта. - Санек, если не сейчас, то к чертовой бабушке – я сорву ремешок и кончу, - дико смотрел он на меня, еще шире раздвинув ноги, приподняв бедра. – Давай. Не могу уже терпеть! И я вошел. Но не так, как всегда, а медленно, плавно. Вдвигаясь слегка вперед, а потом – назад, расширяя его, подготавливая, а не причиняя боль. Димыч совсем стек в собственный кайф. Распластался на кровати, сминая в кулаках подушку, вздрагивая всем телом и постанывая куда-то в руку, скаля зубы от невозможности меня подстегнуть. А потом так же медленно я начал движения, заканчивая их упругим толчком, от которого Димкин живот проступал точеными мышцами, вновь опадая до следующего движения. Но, медленно-то медленно, но мне хотелось большего. И ему – по всей видимости – тоже. Поэтому, когда я вошел резко, до самого основания, Димыч только головой вверх дернул, открывая гортань, и зарычал, обхватив меня ногами, прижимая еще ближе. И я сорвался. И мало того было, что мой член в узком его седалище находился, так еще и при каждом движении в мое – бил искусственный член, порождая дополнительный кайф. Так что, спустя пару минут, мы оба рычали, сжимая объятия, впиваясь губами то в рты друг друга, то куда попало, лишь бы ощутить еще полнее это единение, лишь бы еще сильнее влиться, вжаться, впихнуться... Понимая, что сейчас кончу, я непослушными пальцами сорвал ремешок с Димкиного члена, слегка поддрочив его, и принялся разминать яйца, услышав короткий, отчаянный выдох, прежде чем мне на пальцы плеснула его сперма. - Готов?.. – Димка, что-то промычав, слегка качнул головой,. И тогда я занялся собой. Сел на колени, завел руку назад, почти полностью выдернув имитатор и вогнав его в себя. И снова, и снова... Пока тело не обмякло, изливаясь соком на и так влажные простыни. И то, лежал, содрогаясь и изредка двигая в себе этот искусственный, чтобы добить себя до последних крох удовольствия. - Пиздец... Блядь, Димыч... Охуенно. И только потом посмотрел ему в лицо и замер. Димкины ресницы слиплись мокрыми иголочками, а по щеке стекала слеза. - Дим, Димон, что, так хуево?.. - Придурок... – он притянул меня к себе, уткнувшись в затылок. – Охуенно было.