Котяра с волчьим взглядом

Я. Димыча. Впустил. В свою. Жизнь. Это была самая яркая мысль, на грани сна и яви, когда я уже ощущал, что не сплю, но еще не понимал как. И только потом пришло осознание, что лежу, уткнувшись ему в подмышку, закинув ногу на его левую и поддевая под его правую. Да еще и на боку все это. Да еще и почти лежа на нем. - Пиздец. - Что? – сонно пробормотал Димыч, как-то совсем по-домашнему чмокнув меня куда-то между глазом и носом. – Доброе. - Пошел... в пень, - едва удержался, чтобы привычно не послать его нахуй. – Распутывайся, давай! Бля, какого хуя в меня так ночью вжался? Димыч только заржал. Да я и понимал почему. Сам же на него взобрался, сам же вплелся, стараясь как можно теснее прижаться. И оттого и был не в себе сейчас. Одно дело – ошизенно-охеренный любовник, а другое дело... Ну, то, что у нас с ним получается. И не то, что плохо получается. Наоборот, хорошо. Но... Паника. Это все, что я ощущал. - Сань? – Димыч попытался меня удержать, но я вырвал свою руку из его захвата и сбежал в ванную. Смыть с себя этот бред! Забыть его! Не вспоминать! Димыч – лишь любовник, с которым хорошо здесь и сейчас! Тот, кого в любой момент могу нахуй послать и уйти! Не привязываться! Не испытывать эмоций! - Сука!!! – я долбанул кулаком по кафелю и взвыл от боли. Димыч долго ждать себя не заставил. Сбил замок одним ударом и влетел в ванную, увидев меня, баюкающего распухающую от удара руку. - Вот ты шизанутый, а... – обмыв меня от пены, он буквально на руках вытащил меня из ванной, закутал в полотенце и усадил на кресло, раздербанив минибар, влив в чашку несколько бутылочек алкоголя и, задрав мне голову – влил все это в рот. Я закашлялся, но рвоту сдержал. – Ну? Жалуйся. - Димыч, я, кажется, это... Влюбился... Вот честно, разоржался бы он в ответ – легче бы стало. А так, только посмотрел серьезно и поцеловал. - Это плохо? – внимательный взгляд и вовсе из колеи выбивал. - Да, - я даже кивнул. – Бля, Димыч, тебе меня, ебанутого на всю голову, не хватает, так еще и влюбленного меня увидеть хочешь? Это же полный пиздец! - Пока ты еще соображаешь, что это пиздец – это еще не влюбленность, - так же серьезно произнес он. – А вот когда соображать перестанешь – вот это и будет пиздец. Полный. Но к тому времени от этой новости я оклемаюсь и смогу тебя держать в руках. А значит, что никаких непоправимых дел ты не наделаешь. Все? Решили твою проблему? - Не знаю, - я сидел, подавленный собственными эмоциями, ощущая, что Димыч продолжает меня обнимать. И не хотелось материться, рваться куда-то, делать что-то... Так бы и сидел всю жизнь. Вот она хуйня моей влюбленности! Передоверить свою жизнь другому человеку! Смириться со всеми его извращениями и просто дышать с ним в такт! Нахуй! Нахуй такое чувство! Я же столько лет избавлялся от подобного! – Димыч, - наконец, произнес я. - Съебись. Не сейчас и на час. Навсегда. Оденься, возьми мою машину – и съебись, чтобы я никогда тебя больше не видел. Чтобы даже забыл, что ты существуешь. Димка только отошел. Заказал завтрак, пошел, побрился... То есть, сделал все, чтобы показать, что моих слов не услышал. - Димыч... – уже совсем жалобно произнес я. – А не могли эти твои колеса меня так в депру вогнать, а? - Сань, ты заебал, а?.. Вот прости, но снова до матов доводишь. Личное это твое, личное. А колеса эти, чтобы ты знал – старушкам от маразма приписывают! Слышал о плацебо? Вот из той же серии! Сахарин это, с одним интересным ферментом организма, который и так в нужном количестве вырабатывается! Все! Заткнись и пытайся осмыслить все сам! Ебать твою ж люсю!.. Я охуел. Не то, что охуел, а просто в шок впал! Димыч поймал меня на ловушку для дураков! А я, блять, и повелся! И тут же заставил себя заткнуться. Как бы он вчера себя не повел – но сегодняшнее – мое же! Чистое! Тем более, как он сказал, от колес не зависит. А значит, что? Действительно влюбился?.. Но блять, тогда что же делать? Что делать, я вас спрашиваю?! Это ж, блять, пиздец какой кайф и какой геморрой! Растредищенскую его, во все дыры! Нахуй оно мне надо?! Одно дело – в уме себе говорить, как я люблю эту тварь хитромордую, и совсем другое дело – понять, что это не слова! Бляяя... Ну за что мне это? Ну с какого хуя я снова влип?! И понимаю, что взрослый уже, ученный. И понимаю, что ошибок таких не совершу, а все равно, очко типает. Вроде бы – сам бог велел – забыть и любить, и просто отдаваться кайфу этого состояния. Нахуй. Нахуй!!! Никаких влюбленностей! - Димыч, - заловил я его, когда он в очередной раз вошел в спальню. – Дай мне по харе. Больно дай. Сильно. - Вот, чудо лесное, - Димыч заржал, ухватив меня за затылок, прижав лбом к плечу, обняв второй рукой. – Ты что же думаешь, если я тебе, по твоему же приказу, в морду заеду, так попустит? Это же не только на эмоциях, а и на гормонах все завязано. Тебя теперь хоть как ломай и гни, пока в кайф – только еще сильнее влюбляться будешь. Так что – ты теперь сам, если что. Как влюбился, так и развлюбливайся. - А тебе что, похуй?! – нашел я к чему прицепиться. Взбрыкнул, взглянул в глаза эти... Волчьи... - Похуй, - кивнул Дима. И меня, словно холодной водой облили. Шок был невъебенный. – Ты то все равно никуда не денешься, пока я тебе нужен. А мои чувства – давно подохли и трын-травой поросли. Так что, похуй, Санька, как бы ни хотелось тебе видеть иначе. Люби, пока любится. Отвечать буду, как могу, а ответки не требуй. Не смогу я тебе про любовь говорить, или еще что. Интересен – да, нужен – тем более. Но того, чистого и светлого, гормонального, пиздец, какого невъебенного, если твоими словами – не почувствую. - Ну, ты гандон... – только и выдохнул я. - Зато, смотри какая польза, - Дима усмехнулся, взъерошив мне волосы. – Я ведь так же и на твои маты не ведусь. Просто, как вводные слова воспринимаю. А ощущал бы что – уже бы пару раз тебя вздрючил. Так что, подумай. Съезди к своему Шумилову, морду ему набей, если хочешь. А потом, когда остынешь – поговорим. Я, молча, вздернул руку, нанося удар. Но Димыч – на то и Димыч, что ушел. Уклонился, поставив блок. А меня прорвало. Я бил, уходя в полную несознанку, пытаясь достать побольнее, пока не ощутил звенящий удар по затылку, отключивший сознание полностью. Очнулся только лежа на кровати, притянутый к спинкам тугими ремнями. Руки, от запястий и до локтей, буквально, представляли собой один большой синяк, как мне казалось. Голени – тоже. Я же и ногами его достать пытался. А теперь вот, как курчонок на гриле... - Отпусти, сука!!! – взвыл я, получив кляпом в рот носок. Еще хорошо, что чистый. А потом, поверх – еще какую-то дрянь, перевязавшую мне рот. А Димыч, весь такой охуенно спокойный, уже не просто волчьим, а совсем холодным, бездушным взглядом осматривал мое тело, неизвестно откуда достав нож. «Финка что ли?..» – вяло подумал я, смотря на хищный изгиб лезвия. И наблюдая за тем, как легко срезается с меня одежда. И вот теперь окончательно понял, что значит «влюбленность». Доверие. Что бы ни делал человек, в которого ты влюблен – ты ему доверяешь до последнего. В моем случае это означало – пока в тебя этот самый нож не воткнут, по самую рукоять. Поэтому и ответил ему спокойным взглядом. Типо, «не верю, так че?» «Ну и не верь...» - потеплел его взгляд и снова охолонул. – «А я ведь, добьюсь...» «Да мне похуй!» - я вообще перестал смотреть, что он там делает, ощутив прикосновение клинка к коже. Надавил и провел, обжигая кожу разрезом. – «Ну-ну...» - я только мышцами дернул в месте прикосновения, ощущая, как некой морозящей теплотой наливается порез. Острое лезвие. Словно бритвой полоснул. От такого даже следов не останется, если правильно стянуть пластырем и не тревожить раны. Кровь струйкой потекла на бок, а Дима уже рисовал на мне второй порез, так же, слегка, едва надрезая кожу. В этот раз было немного больнее. То ли глубже прорезал, то ли не в том месте. Но все равно, только лезвие ушло из раны – и сразу ее заполнило некое тепло, напополам с холодом. Приятное, возбуждающее ощущение. Если бы порезы заживали чуть быстрее и не требовали такого ухода, я бы каждый раз предавался такому удовольствию. И нет, Димка был не первым, кто на мне пробовал сталь. Но первым, кто это делал аккуратно, нежно и не возбуждаясь от вида крови до дикарского ошизения. Хотя, да, в его глазах я видел то, что и ранее. Зрачки – пульсируют, то расширяясь, то сужаясь почти в точку, словно не знает, то ли завершить все, то ли просто побаловаться. Скулы – румянцем покрытые, губы – налитые... И член, пока еще брюками сдерживаемый – уже готов. И третий разрез. И снова по груди. И снова медленно, не вынимая лезвия из раны, пока не закончит... А потом склонился, слизывая кровь из ранок, дыша учащенно, слегка наминая мне бока. - Ну что, заинтересовался? – хриплым шепотом вопросил Димыч, откладывая нож. Я моргнул. Мог бы и постонать, ради приличия, но что-то меня заело. Если рот заткнут, то значит – молчать надо. - А ты знаешь, зачем я с собой целую сумку тащил неизвестно чего? – Димыч хищно улыбнулся. – Знал же, что в какой-то момент придется тебя успокаивать, вот и... Как думаешь, что тебе понравится? Тут я уже не выдержал, выстонал что-то между «мне похуй, и делай что хочешь, только делай». И закрыл глаза. Во-первых, после удара по затылку голова кружилась, а во–вторых, хотелось дать Димычу свободу действий. И дал. Ощутил, как он вводит в меня нечто небольшое и скользкое от смазки. А потом, это «небольшое» начинает толчками расширяться, заполняя меня и даже переполняя. И только выдохнул от ощущения непередаваемого кайфа. - Мышцы ануса ты еще позавчера на мне наелозил, - пробормотал Димыч, нагнетая воздух, как я понял, в имитатор с помпой. – А вот изнутри – уже все поджило, если что и натер, так что – тебе понравится. И он был прав. Я задергался, пытаясь елозить ногами, чтобы насадить свой зад на это великолепие еще больше, не сразу поняв, что имитатор во мне весь, полностью. И застонал, пытаясь дать понять, как же мне классно. Димыч еще пару раз качнул грушу, а потом... Включил вибратор. И меня пронзило до самого мозга, заставив выгнуться, заметаться, как рыба на воздухе, пытаясь каждой частицей своих нервных окончаний, сосредоточенных в прямой кишке, ощутить эту сладкую тянущую боль. А тут еще Димыч и кожаное кольцо на гениталиях застегнул, перекрывая мне возможность кончить. А потом, как-то странно для обычных ласк, много геля выдавил на головку. И меня зашторило. Одно осознание, что он в мой член введет сейчас катетер, даже если совсем небольшой, заставило едва ли не биться в конвульсиях близкого оргазма. Только его плечо, легшее мне на бедра, избавило от повреждений, которые, бездумно мог бы нанести сам в себе. А потом и ощутил, как приласкав само отверстие уретры, холодный, толстенький катетер проникает внутрь, раздвигая стенки, принося кайф еще больший, чем если бы меня ебали в зад. Остро, безумно чувствительно и, при этом – никакой боли. Чистый, непередаваемый кайф новой, не испытанной ранее ебли, от которой даже пальцы на ногах поджимаются. Застонав, я попытался дернуться навстречу, но Димыч только сильнее прижал меня своим телом к кровати, продолжая ебать катетером, заставляя подрагивать от двойственного кайфа. Не выдержав, с гортанным воем, превращающимся в хрип, я забился, в почти завершенном оргазме, когда Димыч освободил меня от всего, под конец, избавив и от кляпа. Впившись в рот и войдя в меня одним движением, заставляя в диком ритме жажды подмахивать ему, пытаясь уловить тот же кайф. И уловил. Не совсем тот, не совсем так, но именно то, чего хотел. И блять, излился себе на живот, понимая, что лежу, сложенный пополам, с ногами на его плечах. - Ну что, попустило? – Димыч дышал хрипло и устало. - Наверное, да... – выдохнул я, ощущая, как член все еще продолжает пульсировать. – Невъебенно... Бля, Дим, это повторить надо! - Повторим, - он буквально упал на меня, шумно дыша в плечо. – Но что ты от старика хочешь? - Секса хочу, - расхохотался я, не выдержав, поцеловав его в висок. – Любого, какого ты захочешь. Но хочу. - Вот, о чем я и говорил. Гребаная влюбленность!!!