Квадра

Телефонный звонок разбудил Джареда среди ночи и заставил просидеть без сна до утра. Это было немного странно – сидеть и вспоминать всю свою жизнь, свои чувства, свои потери. Свою любовь. Сложно было именно потому, что сейчас Джаред никак не мог понять, правда ли это была любовь? Или, может быть, страх одиночества кинул его к Тому так безрассудно, так отчаянно? Любовь или нет, но воспоминания всколыхнули застарелую боль от предательства, и к завтраку Джаред вышел угрюмым и слегка побледневшим. Ну конечно, его состояние заметили все, и каждый прокомментировал, Дан, как всегда, начала: – Детка, у тебя бледный вид. Нельзя полночи сидеть в интернете, Дженсен, ты хоть знаешь, на каких сайтах пропадает твой младший партнер? Дженсен усмехнулся: – На сайтах знакомств? – Очень смешно! В Синей Лилии, официальном сайте твоих избирателей, между прочим, он там модератор, Джаред? Не расскажешь подробнее, как активно ты болеешь за будущего сенатора? Дженсен коротко взглянул на вяло ковыряющегося в салате Джареда, и притушил улыбку. Позвал: – Джаред? Джаред дернул плечом, мол, не хочу говорить, и тут включилась Женевьев. После появления ребенка она оттаяла, и уже не так сильно напоминала снежную королеву. Взглянула на Джареда и мягко произнесла: – Оставьте его, он просто плохо спал. – Интересно, почему, – буркнула Дан, но развивать тему не стала, и первая убежала на работу. Жен оставалась дома с Томасом, командовала няньками и вообще наслаждалась ролью домашней хозяйки, Дженсен уехал вслед за Данниль. Джаред вскоре тоже отправился на работу, но ночной звонок из головы не выходил. Как странно… Том появился именно тогда, когда у него, у Джареда – все сложилось так, что не выдернуть его было из этой жизни, пророс всеми корнями – желаниями, обязанностями, обзавелся привычками – завтра, например, встречался с приятелями в баре на углу, как они делали раз в месяц, а послезавтра всей семьей шли в оперу, и даже наседка Жен уже купила себе новое платье для этого мероприятия, а через два дня – пиар акция, Дженсен встречался со своими избирателями в клубе Синей Лилии, и они все, даже Томас – должны были присутствовать там, и даже дело было не в том, что «должны» а в том, что хотелось там быть. Не из-под палки, не по обязанности. Потому что Дженсен. Джаред улыбнулся, как всегда, мысли о старшем супруге действовали как-то успокаивающе – будто взяли его и завернули в теплое одеяло, и еще вручили кружку с горячим кофе. Дженсен… Центр нового мира. В который он так вписался, прочно и плотно, как пазл, не вытащить, чтобы не разрушить картинки, и только сейчас Джаред получил возможность посмотреть на свой мир как бы со стороны. Оценить его. Этот звонок словно выдернул его в прошлое, что скрывать – он был счастлив тогда. Так счастлив… Как бываешь счастлив только в первую любовь – до дрожи, до головокружения, до нереального ощущения полета. И потом – предательство, тем более болезненное, что он был оторван от всех, от прежней жизни – чужой, никому неинтересный, нищий… Никто. Джаред думал иногда, что было бы, не встреть он Дженсена? Вернулся бы он назад? И каждый раз думал – нет, невозможно. Обманувший, бросивший его одного на чужбине, Том почти сразу после отъезда Джареда объявил помолвку с дочерью их босса. Получалось, он намеренно обманул его, сделал все, чтобы избавиться от неудобной связи, Джаред долго не хотел в это верить, но теперь – признавал. Сейчас Том уверял, что по-прежнему любит, и всегда любил, и очень хочет встретиться, чтобы объяснить – ты хотя бы просто выслушай, Джаред. Что выслушать? Как и зачем он предал, или рассказать, что это было «вынужденное» предательство? Джаред раздраженно фыркнул, и привлек внимание Алекса, сидевшего за соседним столом, тот вопросительно поднял бровь, мол, что? Джаред покачал головой – все ок, и встряхнувшись, углубился в работу. Хватит грезить, о Томе он подумает позже. *** Удавалось избегать Тома – уже целую неделю. Джаред начал сбрасывать звонки настойчивого бывшего, и потихоньку раздражался. Ладно, он пока довольно удачно скрывал Тома от всех, и уже начал жалеть, что не рассказал Дженсену или Женевьев о нем сразу, но почему-то было стыдно. Какое-то глупое чувство, желание сохранить их маленький мир в целости, но Том становился все настойчивее, и звонил с разных номеров, и Джаред уже решил встретиться, чтобы – ну да и посмотреть на него, и проверить себя. И сказать, что он о нем думает, но его кое-что останавливало. Конечно, он не был больше тем доверчивым и наивным юнцом, который несколько лет назад приехал в эту страну. Он поумнел, вырос, стал отцом, он принимал активное участие в пиар-компании Дженсена, и это последнее обстоятельство навело его на одну крайне неприятную мысль. Все в нем противилось этой ужасной догадке. Не мог быть Том таким говнюком. Но что, если это правда? Джаред не мог рисковать, для себя решил уже точно, что расскажет все, но тянул, пока к стенке не приперли девчонки. Ввалилась в его комнату первая Данниль, за ней шла сосредоточенная Женевьев. – Выкладывай! – первая жена без церемоний уселась на его стол, загородив монитор, а Женевьев выжидательно уставилась на него, как всегда не тратя лишних слов. Джаред сразу сдался. Он и сам раздумывал пойти к девочкам, посоветоваться, вот прямо сейчас, вот-вот, еще через полчасика… или лучше завтра. Вздохнул, и потер ладонью лоб, собираясь с мыслями. И решил сказать, как есть: – Да тут… Привет из прошлой жизни. – Так я и знала! – воскликнула Данниль, вскочила со стола и забегала из угла в угол, потом подскочила к Джареду и снова велела: – Давай не тяни! Что там за сюрпризец? Старая любовь? Наркотики? Ребенок на стороне? – Эээээ, – Джаред растерялся от напора, но пояснил, – любовь, да. Джаред замолчал, такая вдруг наступила напряженная тишина. Он посмотрел на окаменевшую Данниль, на насторожившуюся Женевьев, и возмутился: – Вы чего? Это в прошлом все! И не имеет никакого значения. Данниль подозрительно сверлила его взглядом, проговорила медленно: – Это тот самый чувак. Твой первый. Да? Джаред, все еще возмущенный, ответил пылко: – Неважно. А важно то, что я не верю ему! Больно уж все как-то… похоже на одну схему грязную в избирательной борьбе. Если б я в этом не сидел по уши, болея за Дженсена, я бы не догадался, но… как-то все один к одному. Женевьев нахмурилась, Дан открыла рот в немом изумлении, а потом девочки как-то в момент сразу обе изменились, и будто спало напряжение. Женевьев по-деловому подкатила кресло, села впритык к нему и тихо спросила: – Думаешь, он работает на Розенлика? И хочет скомпрометировать Дженсена, через тебя? Удивительно, как Женевьев коротко и по существу сумела выразить все сомнения Джареда. Он кивнул, и сказал горько: – Не верю, что он до сих пор думает обо мне. Он слишком… самовлюбленный. И потом, я поискал инфу, у него двое детей. Он уже теперь занял место бывшего шефа, и все вроде благополучно, я не нашел информации о разводе. – А тебе он сказал?.. – Что развелся. – Хм, - подала голос Данниль. Женевьев и Джаред посмотрели на нее, она пожала плечами: – Необязательно дело в Дженсене. Проверить, конечно, надо, но вдруг он просто мудак? В командировке решил тут вспомнить молодость, все такое. – Он слишком настойчив для мимолетной интрижки, – Джаред чувствовал себе прескверно, его будто препарировали, но одновременно пришло некоторое облегчение – они разделили тайну на троих. – Он хочет свидания? – с незнакомыми нотками в голосе спросила Данниль, и Джаред опасливо покосился на нее. Данниль нехорошо, злобно улыбалась. –Ну да. – Соглашайся. Как снова позвонит – соглашайся, но так, чтобы до свидания оставалось как минимум три часа. Лучше больше. Хорошо? Данниль смотрела на Женевьев, та ей ответно и тоже хищно улыбалась. Джаред внезапно почувствовал себя выключенным из общения, и возмутился: – Что вы задумали? Женевьев деловито пододвинула к себе ноут Джареда: – Пока ничего, но есть идеи. Надо выяснить, нет ли где пересечений Розенлика, и этого… как, ты говоришь, его полное имя?   *** Неделя выдалась напряженной. Дженсен чувствовал, что Джаред скрывает что-то, но не давил, просто ждал, когда сам созреет и все расскажет, но с каждым днем становилось все тревожней. Он не привык закрывать глаза даже на малейшие изменения поведения членов своей семьи, а Джаред… он вел себя странно. Задумывался, сердито барабанил пальцами по ручке кресла, когда забывался, все время сбрасывал звонки. Что за черт? На третий день Дженсен не выдержал, и обратился к шефу охраны, Майклу Риззи – попросил проверить его, кто донимает звонками Джареда? Мысли крутились всякие, особенно не нравилась ему тема шантажа. Что, если кто-то пытается шантажировать Джареда? При одной мысли об этом от гнева сжимались кулаки, и тут же Дженсен начинал придумывать себе всякие ужасы – чем именно можно шантажировать Джареда. Если нынешняя жизнь Джареда была вся перед глазами, как на ладони, то прошлое он начал проверять совсем недавно, и то, это потребовал появившийся у него шеф охраны. – Вы должны знать все о прошлом своих членов семьи, чтобы избежать в будущем недоразумений, сэр. Это обычная проверка. Я полагаю, вы, в любом случае, что бы мы ни нашли, будете на стороне супруга? – Правильно полагаете, – Дженсен не церемонился с навязанными секьюрити, отказаться от которых не мог – светившая ему должность сенатора обязывала. Он холодно спросил: – А вы сомневались? Майкла оказалось не так легко задеть, он кивнул и буквально разоружил Дженсена своими откровениями: – Я так и думал. Успел увидеть за недолгое время работы у вас, вы действительно привязаны к семье, это большая редкость. Чаще люди создают квадру единственно для того, чтобы повысить свой статус, добиться высокой должности, льгот, и таких людей мало что удерживает вместе. Они и не ужинают вместе и… много чего не делают, уж простите, я насмотрелся на такие семьи. – И что? – заинтригованный, Дженсен смотрел на шефа охраны с любопытством, – какие выводы? Майкл развел руками: – Они никогда не удерживаются вместе надолго. Если квадра создана только из меркантильных соображений, люди очень быстро перестают изображать идеальную семью, и все рушится. И, разумеется, карьера главы семьи тоже. Но, знаете, я согласен с идеей – доверять высокие должности людям, способным создать квадру. Настоящую квадру. – И зачем мне сейчас копаться в прошлом Джареда? – Дженсен проигнорировал комплимент, или что это было, и гнул свое: – Что вы хотите там найти? – Не только его я предлагаю проверить. Но его – в первую очередь, он иностранец, из сопредельного государства, и на это уйдет время, но оно того стоит. Потом буду проверять ваших девушек. – Я против. – Это необходимо сделать в ваших же интересах. Если мы найдем что-то, могущее скомпрометировать вас как претендента на должность сенатора – мы сможем купировать проблему. Предотвратим ее. Если компромат найдут ваши соперники – будет гораздо хуже. Они невинную студенческую вечеринку могут показать как сборище наркоманов, вы должны понимать, как это делается. Одна фотография, одна неосторожная фраза, запечатленная на видео - при желании из всего можно сделать скандальное разоблачение. Уж не говоря о действительно серьезных вещах. Дженсен молчал, понимая, что Майкл прав, но всем своим видом показывая недовольство. Как же не хотелось ему, чтобы какой-то посторонний рылся в грязном белье, как не хотелось подпускать хоть кого-то к своим дорогим людям. – Сэр, – Майкл был неумолим, и напирал так, будто они уже все решили, – скажите, насколько далеко вы готовы пойти? – Что вы имеете в виду? – Дженсен подошел к Майклу, прорычал ему в лицо: – Что я готов принять из того, что вы накопаете? Что угодно. Ясно? Если вы раскопаете, что Джаред убил кого-то, я убью вас, и спрячу труп, чтобы об этом никто не узнал. Вы все еще готовы копать? Майкл отступил и смерил Дженсена взглядом с головы до ног. И вдруг ухмыльнулся: – Вы мне нравитесь, сэр. Стало быть, вы готовы пожертвовать карьерой ради него? – Разумеется, – процедил сквозь зубы Дженсен, и все еще кипя от негодования, уточнил, – не только ради него. Ради них, всех троих. Ради благополучия и спокойствия в нашей семье. Я сумею заработать для них и без этой должности, они и так уже хорошо обеспечены. Я женился не для того, чтобы стать сенатором! Это работа, да, я смог бы, думаю, принести пользу будучи на этой должности, и я не лишен тщеславия, но если придется выбирать, я выберу свою семью. – Вы не представляете, сколько из ваших соперников думает совершенно иначе, – Майкл подчеркнуто вежливо поклонился Дженсену, и официально сказал: – Я клянусь вам честью офицера, любая добытая мной информация не будет использована против вас. Я на вашей стороне, сэр. Вы можете еще раз изучить мою анкету, связаться с бывшими работодателями. Дженсен еще какое-то время сопротивлялся, но, в конце концов, сдался. Майкл отправил двоих агентов в Ринис, где Джаред вырос, и несмотря на то, что поступающая оттуда информация не имела никакого криминального оттенка, надо сказать, Джаред был на редкость законопослушным, «правильным» молодым человеком, не смотря на это все, Дженсен все время ждал неприятности. А тут еще Джаред стал вести себя подозрительно. Дженсен заставил себя прийти к Майклу, и тот продемонстрировал свой профессионализм сразу же. Вроде даже, вздохнул с облечением, или обреченностью? И сказал: – Сэр, я уже несколько дней… Не знал, как сказать вам. Вроде бы, это не криминал, и не мое дело, я не имею права отслеживать звонки вашего супруга, но в свете текущего расследования я вышел на одного человека – из прошлого Джареда. И он – он проявляет необычайную активность по отношению к вашему супругу. За ним я проследил и выяснил, что он сейчас здесь, в Лерси. Посмотрите. Он звонил Джареду только сегодня – десять раз. Дженсен сел напротив Майкла, в предложенное кресло, и спросил: – А Джаред что? – Джаред сбрасывает звонки. – Это может быть шантаж? Майкл пожал плечами: – Вполне. Фотографии, может быть, видео. У них были отношения. Дженсен изменившимся голосом, но очень спокойно спросил: – Его зовут Том? – Я вижу, вы в курсе. Дженсен поджал губы, а Майкл тем временем рассуждал: – Мы тихонько порылись в номере, где он остановился, но ничего такого не нашли, в ноуте тоже, не исключено, что осторожничает и компромат носит с собой. Однако, любовная история не может быть сама по себе компроматом, если не имеет продолжения в настоящем. Понимаете? – Понимаю, – выдавил Дженсен, – но прежде чем мы продолжим, скажите, Джареду что-то угрожает? Майкл задумался, потом заговорил: – Том не похож на прожженного авантюриста. Так что убийство я бы исключил, как и похищение – процентов на девяносто. Такой как он не пойдет на серьезное преступление. Но вот другое, например, подсыпать какой-нибудь дряни в напиток он может, и последствия могут быть самыми разными. – Если он… – Дженсен сдержал рык, и продолжил относительно спокойно, – если это… существо нанесет Джареду хоть малейший вред, я его… я не знаю, что с ним сделаю. Вы можете обеспечить Джареду охрану? – Конечно. И еще. Сейчас я пробиваю звонки Тома, но не исключено, что ваши соперники взаимодействуют с ним через посредников, и на заказчика мы не выйдем. Может даже оказаться, что Том действует сам по себе, без внешнего управления. Я выяснил, дома у него не все так гладко с женой, как он стремится показать. Она наставляет ему рога и, возможно, их брак скоро разрушится. – Думаете, он просто хочет вернуть Джареда? Без всякой политики, интриг, просто тупо хочет вернуть прошлое? – Возможно. Дженсен задумался, да так глубоко, что не услышал как Майкл уже говорит что-то, уловил лишь конец фразы: – … выкинуть из страны. Мы можем это устроить. Дженсен покачал головой: – Нет… нет. – Но почему? Чем ждать проблем, лучше предотвратить их сразу. – Нет, Майкл. В семье это работает по-другому. Джаред… Мы не можем решать за него. Если он захочет с ним встретиться – я не буду препятствовать. Мы можем только немного его подстраховать, а запрещать я ему ничего не могу. *** Джареда охватило спокойствие, когда в дело вмешались девочки. Ему вдруг стало неважно, что собирается сказать ему Том, и что им движет – это было, в сущности, совсем неважно. Потому что он не собирался менять свою жизнь, какие бы причины ему ни назвали. Он знал это с самого начала, но почему-то боялся, что встретившись с Томом, потеряет свою уверенность, какой-то глупый страх, в сущности, чего ему бояться? Он смотрел, как спокойно Женевьев работает за его ноутбуком, проваливаясь в своих поисках информации в какие-то неизвестные глубины, как Данниль с задумчивым выражением лица бродит по его кабинету, вспоминал, что совсем недалеко в детской сопит под присмотром няньки Томас, и уже сейчас видно, на кого он похож, невозможно умилительный и пухленький, и скоро приедет Дженсен, и они соберутся все в гостиной, просто уютно помолчать, этот их обязательный ритуал, хотя бы раз в день собираться всем вместе, хоть на минутку. Да, неважно, что бы Том ни сказал – он опоздал на беззубую улыбку Томаса, на вечерние посиделки с Дженсеном, Жен и Дан, на клуб Синей Лилии, на друзей из бара на углу – на целую жизнь, новую жизнь. Он остался спокоен, когда разговаривал с Томом, и с новым, каким-то исследовательским интересом прислушивался к его голосу. Очень хорошо представлял его, видел совсем недавние фотки с детского праздника, которые выложила Мари, его жена. Представлял, как Том хмурится, как двигаются его губы, как он жестикулирует, как улыбается. Закончив разговор, а вернее, выслушав монолог Тома – как он умудрялся всегда говорить, и при этом ничего не сказать? – Джаред обратился к девушкам: –У нас есть почти сутки. Встречаемся завтра вечером, в шесть. В ресторане на окраине, Синяя рыба, уж не знаю, откуда он о нем знает. – Я знаю это место! – тут же включилась Данниль, и хмыкнула: – Там неплохой обзор с площадки сверху, надо будет посмотреть, какие он там места закажет. Если приватно, там есть такие крошечные кабинетики, то это будет значить – ему нужен ты. Если в центре зала место выберет, то надо будет поискать кругом журнашлюшек. – Данниль! – Женевьев укоризненно посмотрела на подругу. – Что? – удивилась Данниль, тут же поняла, закатила глаза: – Да брось ты корчить из себя принцессу, все свои. – Тебе нужно быть внимательнее, Дан. Мы все чаще на людях, и должны соответствовать… – Да-да, я помню. У меня фильтр сам собой на людях включается, не зуди. Лучше скажи, каков план? Женевьев застенчиво потупилась, и щечки ее порозовели. Данниль кровожадно, во весь рот улыбнулась. *** Ну, на самом деле Джареду было немного жаль Тома. Самую малость. Жалость была не настолько велика, чтобы спасти бывшего из лап женской половины своей семьи. Если бы Том действительно хотел видеть его – а не показать его – то он не выбрал бы такое просматриваемое со всех сторон место. Сам Том сидел сейчас посреди полупустого зала как на выставке, сидел и ждал, но подходили к нему с двух сторон совсем не те, кого он «заказывал». Джаред с легкой грустью вздохнул, и убрался с балкона в свою мини-пещерку, какими была богата Синяя рыба. Он был не любитель гладиаторских боев, к тому же его могли заметить притаившиеся невдалеке журналисты. Сам бы Джаред ни за что не опознал в них охотников за сенсациями – обычная влюбленная парочка, повисшая на перилах, они смеялись, болтали, и пили что-то фиолетовое из высоких тонких бокалов, но Данниль утверждала, что это самые настоящие акулы желтой прессы. Уж она-то знает. Джаред в импровизированной пещерке стянул с головы капюшон, за которым он прятался, и меланхолично принялся сосать через трубочку свой коктейль, насыщенного цвета морской волны. Фишка Синей рыбы – все напитки здесь были в синей гамме. Все-таки жаль, что Том оказался козлом… Не то, чтобы сильно жаль, но немного было обидно. Неужели Том считает его таким… глупым? Достойным только лишь обмана? Неужели мало было одного раза? Ну ладно увидел ты на развороте крутого журнала бывшего, брошенного тобой мальчишку, влюбленного когда-то по самые уши, увидел, что не сдох он в нищете, не пропал, и в порядке, очень даже в порядке. Тебя это вывело из себя? Что у него – все хорошо, и он даже, судя по виду, кажется, счастлив? И иррационально было жаль времени, когда он так был влюблен в Тома. А еще Джаред сидел и думал о Дженсене. Если уж честно, он думал о нем всегда, но иногда это уходило в фон, а сейчас этот фон снова выступил вперед, словно защищая его от унылых мыслей. Ему, Джареду, не о чем переживать. Насрать, что он там думает сейчас, этот Том, наверняка решил, что Джаред спрятался за женскими юбками, или того хуже, Джаредом помыкают и управляют, и не позволили даже увидеться с ним, таким прекрасным. Безразлично, потому что – Дженсен. У него есть Дженсен. Джаред улыбался, помешивая трубочкой сине-зеленую бурду, и вспоминал, как уходил сегодня вечером от Дженсена, и никак не мог уйти. Потом все-таки встал, и Дженсен притянул его к себе, поцеловал тихонько в губы и проговорил вполголоса: – Ты надолго? – Нет, я скоро. Ты не успеешь соскучиться. – Я уже скучаю. – А я не хочу уходить. – Не уходи. – Я быстро. Это нужно, правда. Дженсен вздохнул, и отвернулся, и может Джареду показалось, но в его глазах мелькнуло что-то… Джаред , движимый интуицией, схватил трубку и набрал Дженсена. Вызов приняли сразу, и голос Дженсена был слишком ровным, слишком. – Джаред. Джареда вдруг перемкнуло, или это подействовал коктейль, он выпалил: – Я люблю тебя! Дженсен ответил не сразу, через сто ударов сердца. – И я. Люблю тебя. Сказал так серьезно и нежно, что все внутри у Джареда стало мягким-мягким, он расплылся в глупой улыбке. Джареда охватила беспричинная радость, и наверно точно дело было в коктейле, не может же человек быть пьяным от любви, будучи в браке уже несколько лет. Он засунул трубку в карман, и встал. И вообще, он же еще не выслушал Тома! *** Том выглядел немного потрепанным. Ну, не то, чтобы его драли – он все так же был в идеальном, светлом костюме, в белоснежной рубашке, его волосы были уложены все так же идеально, но выражение лица было каким-то затравленным. Данниль дружелюбно прижималась к нему плечом справа, слева его заблокировала Женевьев, и со стороны они бы казались лучшими друзьями. Если бы не лицо Тома, принявшее при Джареде несколько озлобленное выражение. Ну что, Джаред его не винил. Он уселся напротив, и скрестив руки на груди, с улыбкой рассматривал Тома, а Данниль безмятежно продолжала болтать: – … у Томаса было говно цвета персика, да, это говно было нежного цвета, тебе бы понравилось. Говно бы хорошо смотрелось на твоих брюках, или на голове, или в твоей глотке. У тебя ведь есть детки, Том? Ты помнишь вкус детского говна? – Мне он незнаком! – каркнул Том, – я не ем говно! Данниль озабоченно нахмурилась. – Это очень странно. Ты похож на говноеда. – Привет, Джаред, – нежно улыбнулась Женевьев. – Я не… не понимаю! – лицо Тома поменяло цвет на бледно-зеленый. – Он не понимает,– Данниль посмотрела на Джареда и покачала головой, дескать, вот идиот. Джаред старался не расхохотаться, чего-то вдруг дико приперло. Он собрал силы в кулак и вежливо улыбнулся Тому: – Привет, Том. Давно не виделись. – Зачем ты это сделал? – несчастно сказал Том. Глаза его подернулись влагой, и во все прошлые сто пятнадцать раз, когда Том проделывал такое, Джаред испытывал угрызения совести. В сто шестнадцатый лишь легкомысленно пожал плечом: – Так уж вышло. Джаред зажал зубами чуть не слетевшее с губ «прости», зажал и проглотил. У желтой прессы будут великолепные снимки – или не очень. Это как посмотреть. Том наливался негодованием. – Так вышло?! Вышло. Ты натравил на меня этих своих… – Я протестую! – Женевьев подняла руку, и Том дико посмотрел на нее. Женевьев промурлыкала: – Мы пришли познакомиться. – Да. Хотелось посмотреть на тебя, говноед, – встряла Данниль. – Ты без них даже не можешь… встретиться со старым другом! Да ты… ты у них!..Раб! У тебя никаких прав! – Том задыхался от возмущения. – Вы коренным образом неправы, мистер Веллинг. Джаред разрешил нам – я подчеркиваю! – разрешил встретиться с вами. Если бы не разрешил, мы бы никогда… – Женевьев честно хлопала глазами. – Вот говнюк, – возмутилась Данниль, – а твоя жена знает, что ты тут, это самое – с друзьями? Том заметно охолонул, и стараясь выглядеть официально, спросил: – При чем здесь моя жена? – Почему бы ей не узнать о невинной встрече друзей? Наберем ее? Данниль, как фокусник, откуда-то вынула мобильник и помахала им перед носом Тома. Он озабоченно забормотал: – Зачем же? И откуда… Вы знаете ее номер? – Мы даже знаем, что ее зовут Мари, – проворковала Женевьев, – и у вас двое детей. Мальчик и девочка. – Сьюзи и Рен, – кивнула Данниль, – а еще у тебя есть зачетный заместитель, пока ты бегаешь по «друзьям». О, ты знаешь о нем? Точно, говноед. – Чт… Что вы… я же с самыми лучшими намерениями! – Ну да, ну да. И эти двое наверху – чтобы запечатлеть воссоединение влюбленных, разлученных так жестоко. Интересно, какова легенда. Что ты им наплел? – Данниль не выпускала телефон из рук, и мило улыбалась, прислоняясь к плечу Тома. – Вы и об этом знаете? – Том выглядел подавленным, и, наконец-то! – не играл. Джаред переменил позу и девушки разом посмотрели на него. Повисла недолгая тишина. – А ты зачем это сделал? Зачем привел папарацци? – не то, чтобы Джаред хотел знать. Но ведь он пришел сюда, и – почему бы не спросить. Том смотрел мрачно, и ответил с какой-то злобой, уже не скрываясь: – А почему бы и нет. Хотел срубить денег, и… не только. Трахнуть тебя! Ты такой гладкий стал. Я думал ты все еще любишь меня, а ты, смотрю, поумнел. Изменился. – Любовь, по-твоему, глупость? – Джаред вновь скрестил руки на груди и откинулся назад. Том цинично ухмыльнулся и процедил: – Разумеется. – Ах, да. Я и забыл – ты ведь женился на деньгах. При упоминании о жене Том помрачнел, и выплюнул: – Шлюха. Она пожалеет еще. – Это вряд ли, – Данниль по-свойски толкнула плечом Тома и расплылась в улыбке, – видел бы ты ее парня! – Шлюха, – взвыл Том, пытаясь отодвинуться от Данниль, но та, как приклеенная, двигалась за ним, – изуродую, тварь! Чтобы никто не позарился! Джаред поморщился, Женевьев перегнулась через Тома и спросила: – Ну как? – Отправила, – деловито ответила Данниль, пряча телефон, – пусть не угрызается и поскорее разводится с этим говноедом. – Что ты сделала? – пугающе спокойно спросил Том, и Джаред насторожился. Данниль, как насосавшийся вампир, наконец, отвалилась от него, и самодовольно усмехнулась: – Оправила письмо твоей Мари. С записью разговора. – Я тебя… я тебя сейчас… Я тебя убью! – заорал Том, и протянул руки к горлу Данниль, но вдруг замер, а в ухо ему шипела прижавшаяся к нему со спины Женевьев, внезапно растерявшая всю свою высокомерную вежливость: – Убери руки от нее, ублюдок! Сейчас яйца оторву! Джаред при крике «убью!» подлетевший на месте, увидел, что хрупкая нежная Женевьев и впрямь – просунула руку между ног Тома и держит его. И судя по позе скрючившегося Тома – крепко. – А что ты так возбудился? – как ни в чем не бывало, спросила Данниль. Казалось, она недоумевает искренне. Женевьев вздохнула и терпеливо сказала: – Ты плохо слушала меня, Дан. Он – всего лишь управляющий. Хозяйка всего – Мари. – Сукиии… – простонал деморализованный Том. *** – Развлекаемся? Голос Дженсена прозвучал как гром среди ясного неба. Данниль комично-испуганно-весело округлила глаза, и по ее виду Джаред понял – она видела, как Дженсен подходит и, стерва, ничего не сказала! Он повернулся к Дженсену и неловко – и с облегчением – улыбнулся. Дженсен без слов притянул Джареда к себе и поцеловал – властно – и нежно, и так хорошо. И Джаред не видел, как торопливо выпустила Женевьев свою жертву – Том сразу от нее на несколько шагов отошел, и все настороженно оглядывался – самая мирная среди этих сумасшедших оказалась такой опасной – тогда с другими как? Джаред просто таял в объятиях Дженсена, и был ну просто неприлично счастлив, и Дженсен – так неприлично долго его не отпускал! Определенно, у желтой прессы будет интересный материал. – Домой? – негромко спросил Дженсен, отрываясь от его губ. Голос его был низким и немного хриплым, и таким, что у Джареда заныло в паху. – Да, – сказал он, – домой. И как можно скорее. Данниль понимающе фыркнула, и взглянула на подругу. Женевьев снова строила из себя непорочную монашку, стояла, опустив глаза и сложив впереди руки. Данниль расхохоталась, закинув голову, и да, именно это снимок украшал на следующее утро все газеты, а остальные фото почему-то были форматом гораздо мельче, отчего вызывали у Данниль ехидные комментарии. А про Тома они вспомнили только на следующий день, когда рассматривали фотки, впрочем, вспомнили ненадолго.