I'm obsessed with his smell (Summer Love)

Пятница, жаркое солнечное утро. Я бы даже сказал, поганое утро. Невыносимо яркие лучи бьются в окна и будят каждого жителя города, но только не меня. Ещё вчера вечером я задвинул окна тёмными пыльными шторами, чтобы мерзкие солнечные лучи не будили меня. Но ведь никто не защитит мой слух от зова родителей. — Луи, малыш, иди завтракать! — звонкий голос матери раздаётся на весь дом. Я распахиваю свои глаза и быстро моргаю. — Луи, — теперь раздаётся голос отца, — поднимай свой зад и вали завтракать! Как обычно. Никаких нежностей. Удивительно, что не обматерил, хотя если я проваляюсь в постели ещё с минуту, то он точно перейдёт на мат. Зеваю и быстро встаю с кровати, снова зеваю и спешу вниз, дабы не злить отца. Я выхожу из своей маленькой комнаты, которая больше напоминает чердак. — Ты чего в трусах выперся? — начинает отец, когда видит на лестнице сонного и полуголого меня. — Иди оденься! В очередной раз зеваю: — Ты же сказал поспешить. — Нужно было додуматься одеться, придурок! Спокойно пожимаю плечами и всё так же, зевая, возвращаюсь в свою комнату. Мне всё равно. Я уже привык к крикам отца и даже считаю их порой правильными и необходимыми, ведь, если бы не его крики и угрозы, то я вряд ли бы сейчас учился в последнем классе. Меня и так оставляли на второй год, поэтому в свои восемнадцать я учусь в выпускном классе. Подхожу к стулу возле кровати, снимаю с него свои джинсы, затем открываю шкаф, хватаю первую попавшуюся футболку и надеваю ее, после плюхаюсь на кровать, надеваю серые носки, обуваю кеды и спускаюсь вниз. — Садись за стол, малыш, — заботливо говорит мать, ставя на стол яичницу с беконом. — Спасибо, — в очередной раз зеваю и сажусь за стол. — Зевнёшь за столом — язык отрежу, — грозно говорит отец, кладя себе в рот бекон. — Джо, — обращается он к моей матери, — зря мы его не пороли за эти бесконечные зевания, даже рот рукой не прикрывает. — Дорогой, — начинает она, но я её перебиваю: — В отличие от тебя, я хотя бы не чавкаю, когда жую. Отец одаривает меня строгим взглядом, на что я просто закатываю глаза к потолку, но, кажется, это не самая лучшая идея. — Неужели ты думаешь, что тебе удастся убежать от папкиного ремня? — В прошлый раз же удалось, — усмехаюсь, разжёвывая яичницу. Кажется, я просто не могу перестать отвечать ему в подобном тоне, мне нравится смотреть на то, как меняется выражение лица моего отца, он так злится. Раньше я бы побоялся злить его, но сейчас меня это даже забавляет. — Ты посмотри, какого паршивца мы вырастили! Смотри мне, а то закончишь как твой брат. Ты же помнишь, что случилось с Меттом, Луи? — Да как не помнить-то, когда он погиб всего два года назад? — А почему он погиб, ты помнишь? Закатываю глаза к потолку и пытаюсь изобразить грубый голос отца: — Потому что был идиотом и пьяный ездил за рулём, — затем добавляю уже привычным себе голосом, — но у нас теперь нет машины, да и я хожу пешком. В конце концов, у меня мозгов точно хватит, я, в отличие от него, закончу школу. — И дальше ты не пойдёшь, Луи! Куда ты поступишь со своими знаниями? Или ты будешь всю жизнь играть в свой футбол? А где мы возьмём деньги, чтобы ты поступил в спортивный университет? Ты планируешь зарабатывать на учёбу, подрабатывая в McDonald's? Мать вздыхает: — Стив, милый, прекрати. Тебе не кажется, что ты слишком суров к Луи, тем более, ты так отзываешься о нашем погибшем сыне. Её голос тихий и спокойный, я всегда удивляюсь выдержке и доброте собственной матери, на её месте я бы уже давно подал на развод с этим лысым придурком, выставил бы такого сына как я, за дверь, нашёл бы себе богатого мужа, и мы жили бы счастливо и с нормальной семьёй. — Насчёт Метта ты права, Джо, но Луи... Ты посмотри на него, эти волосы, ты в бабу превращаешься? В твоей команде ты самый педик! Джо, нужно подстричь его, посмотри на него! — Стив, дорогой, кушай, у Луи тоже нервы не железные, вы сейчас снова поругаетесь, тебе это нужно? Мать права — мои нервы не железные, особенно, когда на языке крутится язвительная фраза, и я просто не могу промолчать. — Я хотя бы не лысею, — всё же язвлю я. — Я тебе лысину по наследству передал, не беспокойся. — Хватит! Луи, милый, кушай, тебе скоро в школу. — Именно! Восемнадцать лет, а он в последнем классе! — продолжает отец. — Давай лучше поговорим о том, что ты вообще школу не окончил, — вскидываю бровью, кладя в рот кусок бекона. — Та-а-а-к, — протягивает отец и встает из-за стола. Он начинает расстёгивать свой ремень, а затем вытягивает его. Тема о том, что он не окончил школу — больная, поэтому каждый раз, как я напоминаю об этом отцу — получаю от него. В прошлый раз мне удалось убежать и спать всю ночь в гараже, на что я надеюсь и в этот раз. Отец идёт на меня, я встаю из-за стола, мой стул падает, мать тяжко вздыхает, поднимая его. Узнаю этот вздох, в котором слышно: «сейчас он снова будет с криком бегать по всему дому за сыном». Этот придурок всё ещё идёт на меня, я пячусь назад, мне удаётся подойти к окну, но отец замахивается ремнём, и, к счастью, я умудряюсь вылезти через окно на улицу, правда ремень успевает задеть меня. Это не больно, но меня злит, что этот старый пень смог коснуться меня своим грёбаным ремнём. Оказываюсь на улице, отец что-то кричит мне, а потом направляется к выходу из дома. Самое время бежать. И мне внезапно захотелось в школу. Я бегу в это адское место, в котором учусь, подальше от адского места, в котором живу. Отец не глуп, чтобы гнаться за своим восемнадцатилетним сыном, поэтому он ещё с минуту угрожает мне, а затем возвращается в дом.

***

Уже иду размеренным шагом по чьему-то газону, пиная камушек. У нас маленький городок, в котором множество небольших домиков и особняков, всего одна школа, университета вообще нет, поэтому в городе или одни дети, или подростки, или взрослые люди, которые работают. Встретить здесь парня или девушку лет двадцати практически невозможно, все учатся в больших городах. Но здесь есть и свои плюсы: океан, спортивные площадки, летние кафе, мажорные особняки с вечеринками. У нас не так много богатых семей в городе, поэтому такого мажора знают почти все, а бедняки, вроде меня, даже пытаются с ними сблизиться. Что ж, мне удалось подружиться с одной из самых богатых девчонок в этом городе, и, как бы глупо и наивно это не звучало, но у нас настоящая и искренняя дружба. А вот, кстати, и она. — Так ты спешишь в школу, Томмо, — ко мне подъезжает красная машина с откидным верхом, в ней сидит семнадцатилетняя девушка со светло-фиолетовыми прямыми волосами, её зовут Джемма. Довольно забавная бунтарка, которая общается с панками, несмотря на всю английскую аристократичность и правильность своей семьи, — закидывай свой зад в машину. Не открывая дверцы, запрыгиваю. Мы одновременно протягиваем руки и хлопаем в ладоши, давая друг другу «пять». — Привет, кстати, — усмехается мне Джемс. — Да, привет. Ты сейчас в школу или как обычно — мимо? Она звонко смеётся. — Да, в школу. Брат-придурок вчера сдал меня родителям, что я всю эту неделю не была там, удивительно, что машину не забрали. — Брат? Когда вы перестанете с ним ссориться? — Да мы не ссоримся. Я просто сделала так, что его бросила девушка. — Зачем? — спрашиваю, включая магнитолу. — Да она тупая была. — И как ты заставила бросить его? — Сказала, что у Гарри волосатая задница, и ему её каждый вечер бреет его парень. Начинаю звонко смеяться. — И она поверила? — Тупая, говорю же. — Познакомь меня с ней, мне временно нужна пустышка. — Кстати, о временной девушке. Ты мне сегодня нужен, Луи. — Вот как? И чем же я понадобился самой Джемме Стайлс? — Придурок-Гарри вчера отомстил мне за его девушку и сказал родителям, что у меня есть парень, и у нас с ним всё серьёзно. — Так, начало мне уже не нравится. — Ну, Гарри знает, что все мои друзья — панки или рокеры, ты самый нормальный из них, а о тебе мой придурок-братец не знает. Ещё, Гарри сказал, что мой парень красивый, как цветочек, и очень приятный. Понимаешь, не приведу же я домой кого-то из своей компании. — Зачем тебе вообще кого-то приводить? — В этом и вся суть мести Гарри. Сегодня день рождения нашей бабушки, родители заставили познакомить всю нашу семью с моим парнем. — И ты хочешь, чтобы этим парнем стал я? Она кивает. — Джемма, это издевательство. Я буду сидеть перед твоей семьёй, строить из себя влюблённого да ещё и общаться с твоим придурком-братом, который будет всячески искать повод доказать, что мы с тобой не встречаемся. — Ну, Луи, дорогой, ну пожалуйста. — Нет, серьёзно! Я не буду твоим временным парнем, потому что потом ты опять поругаешься с братом и мне придётся снова им стать. — Моя семья очень приятная, тебя накормят, ты знаешь, как вкусно готовит моя мама? У нас есть бассейн, у нас столько всего есть, Луи, умоляю тебя. — Бассейн и еда, говоришь? Она снова кивает. — Мне всё равно негде ночевать этой ночью. — Снова убежал от отца? — Да. — Так ты согласен? — Да согласен я. Джемс начинает мило улыбаться: — Спасибо. Обещаю, я буду отвечать сама на все провокационные вопросы. А на уроках я придумаю тебе биографию. — А моя не подходит? — Издеваешься? Они сразу же за порог выставят, когда узнают о тебе правду. Тем более, мне нужно уделать Гарри. — Ладно. — Ах да, в багажнике лежат вещи, наденешь их перед ужином. — Мои не подходят? — Конечно нет. — Ладно, это хоть не вещи твоего брата? — Нет, но идея хорошая. В следующий раз я возьму что-то из его гардероба. — Надеюсь, следующего раза не будет. — Я тоже.

***

Совсем скоро мы подъезжаем к школе. — В пять вечера встречаемся на этом же месте, — говорит Джемма, доставая из багажника чёрный пакет, — переоденешься в это. — Хорошо, до встречи. — Ага, — машет мне рукой. И мы расходимся в разные стороны. Несмотря на то, что мы с Джеммой одноклассники, мы редко видимся в школе, так как никак не можем пересечься там, ведь с таким количеством пропусков мы не видимся даже в кабинетах.

***

Ровно в пять часов вечера я подхожу к машине Джеммы. Иду, рассматривая себя. Это настоящий ужас. Так неловко и ужасно я себя ещё не чувствовал. — Подтяжки, нет, ты издеваешься надо мной? Моя подруга в этот момент курит, смотря куда-то вперёд, мой голос возвращает её в реальность, и она поворачивает голову в мою сторону, а затем смеётся: — Реально, как цветочек. — Ага, голубой. Что ты заставила меня надеть? Это же убожество! — Тебе идёт. Такой сладкий мальчик, прямо как описывал Гарри. Теперь я точно его уделаю. — Я на клоуна с этими подтяжками похож, — продолжаю возмущаться, пялясь на свои бордовые узкие брюки. — Заткнись и думай о бассейне и еде, сейчас я включу тебе Эминема, и ты расслабишься, — говорит, кладя в рот три подушечки жвачки.

***

Через полчаса мы уже выходим из машины и подходим к особняку семьи Стайлс, то есть, к особняку семьи Джемс. — Положи руку мне на талию. — Что? — Положи руку мне на талию, Луи! Двери внезапно распахиваются, как и мои глаза, когда я вижу перед собой мужчину, который, скорее всего, является отцом Джеммы. Моя рука покорно ложится на талию подруги. — Луи? — улыбается он, протягивая мне руку. Джемма уже вчера знала, что этим парнем буду я? Пожимаю мужчине руку: — Да, Луи. — Джон Стайлс, но можешь звать меня просто Джон. — Хорошо... Джон. — Проходите, все только вас и ждут. Я уже представляю, как вся семья Джеммы пялится на меня в этом ужасном прикиде. Да так оно и выходит, только я думал, что увижу перед собой человек пять, а не тридцать. — Это все твои родственники? — тихо спрашиваю Джемму. — Да. Бабушке сегодня исполняется девяносто лет, поэтому здесь все мои тёти, дяди, племянники, племянницы и прочие люди, которых я видела всего пару раз в жизни. — Прекрасно, ты мне будешь должна. — Хорошо, поговорим об этом позже, — она видит свою тётю и начинает широко улыбаться: — Как я рада вас видеть! Женщина обнимает мою подругу: — Я тоже рада тебя видеть, милая. Подходит и мать моей «девушки»: — Это Луи? — спрашивает она, смотря на меня. Эта высокая темноволосая стройная женщина неплохо выглядит. В моей голове даже мелькает мысль, что она хороша в постели, но сейчас мне нужно думать в эту сторону о Джемме, что получается с трудом. — Луи? — раздаётся грубый голос в этой толпе. — Неужели мы впервые в жизни увидим молодого человека Джеммы? — к нам подходит ещё одна женщина. Вскоре вокруг меня собирается вся эта толпа, и я чувствую себя неловко, мне хочется провалиться сквозь землю, точнее, сквозь этот до блеска вымытый пол. Настолько идеальный и чистый пол, что мне даже страшно стоять на нём. Джемма победно улыбается. — Это ещё кто такой? — к ней подходит Гарри. — Мой парень, — с ехидной улыбкой отвечает она. — Но у тебя нет парня. Откуда ты его взяла? — Пусть это станет тем, над чем ты будешь думать перед сном. — Я видел твоих друзей, ты не могла ни одного из них сделать настолько милым. — Вот тебе ещё одна мысль для раздумий. А пока что, просто смирись с проигрышем, братец. — Ну уж нет. Надеюсь, вы хорошо всё продумали, потому что, если мне удастся сегодня вас разоблачить, то ты опозоришься перед всей семьёй. — Ты не сможешь этого сделать, Гарри. Луи мой настоящий парень. Ни один твой вопрос не поставит нас в такое положение, в котором мы опозоримся. — Посмотрим, — и он подходит ко мне. Гарри становится напротив меня. Мы окидываем друг друга оценивающими взглядами. Он несколько секунд смотрит в мои глаза, словно утопая в них, затем пробегается взглядом по всему моему внешнему виду и, наконец, протягивает мне свою руку: — Гарри. Рад, наконец, познакомиться с тобой, Луи. Жму его руку: — Я тоже. Ну конечно, брат Джеммы не может быть другим, он просто обязан быть высоким мальчишкой с кудрявыми волосами и пухлыми щёчками. Теперь становится ясно, почему парень Джеммы должен быть сладким мальчиком, ведь сын её родителей — сладкий мальчик, а кто не захочет парня своей дочери, похожего на собственного сына? Да уж, Гарри угадал: отомстил сестре и угодил родителям. Эта игра начинает мне нравиться, кажется, я вхожу во вкус, и уже сам хочу уделать этого мальчишку. — Думаю, — обращается ко всем Гарри, — вы не будете на меня злиться, если я лично поговорю с Луи? Хочу с глазу на глаз пообщаться с парнем моей сестры. — Конечно, милый, — молвит одна из женщин. — У тебя ещё будет время на это, Гарри, — говорит ему Джемма, — а сегодня дай всем пообщаться с ним. Как же я надеюсь, что Джемс меня избавит от общения с её братом на тет-а-тет, но, видимо, не всё так просто, и мне, всё же, придётся с ним поговорить. Выдумать бред, который мы с Джеммой не обсудили и втереть его в уши её младшего брата. Великолепно, нормально этот вечер не пройдёт. — Я ненадолго, — отвечает Гарри сестре. — Хорошо, — соглашаюсь. Всё же, не покажусь же я трусом, нужно с ним поговорить. Также обращаюсь ко всем: — Я скоро вернусь, буду рад пообщаться с каждым из вас. Выходим из толпы. Гарри предлагает мне взять бокал шампанского и выйти на улицу. Послушно беру в руки бокал, а Гарри берёт со стола стакан сока. Он не пьёт? Это смешно.

***

— Луи, да? — спрашивает, складывая руки за спиной и смотря в небо. — Да, — отвечаю, глотая шампанское. — Как давно вы встречаетесь? Задумываюсь, первый же вопрос застаёт меня врасплох, но я не готов проиграть этому мальчишке: — Не так давно. — Приблизительно сколько? — Я не слежу за датами. — Месяц? Полгода? — Я на допросе? Гарри щурится, поворачивая голову в мою сторону. Я оказываюсь будто под двумя бездонными зелёными прожекторами, он сверлит меня взглядом, изучая, порой замечаю, что Гарри снова тонет в моих глазах, но я надеюсь, что мне это кажется. — Нет, но... — начинает он. — Ты бы мог об этом всём поговорить с сестрой, верно? — хитро, но как-то мило ему улыбаюсь. — А со мной можно просто познакомиться. — Хорошо, — шипит он, — сколько тебе лет? — Восемнадцать. — Где ты учишься? — Гарри, хватит уже! — Джемма выходит к нам с бокалом шампанского в руках. — Не порть нам праздник, иди поговори со своей девушкой... Ах да, прости, у тебя больше нет девушки. Гарри бросает на неё злобный или даже убийственный взгляд. — Я докажу, что и у тебя нет парня. — Давай-давай, малыш, попробуй. И младший Стайлс возвращается в дом. — Слава Богу, ты пришла, я думаю, он ненавидит меня. — Вряд ли, скорее, просто хочет разоблачить нас. — Кстати, сколько мы встречаемся? — Пусть будет год. — Хорошо. — Слушай, Луи, у меня тут просьба к тебе... ещё одна. — Какая? Джемма замечает, что Гарри возвращается к нам на крыльцо, и впивается своими губами в мои. Ощущаю на своих губах липкий блеск с каким-то вкусом персика и шампанского, затем я чувствую в своём рту горячий язык Джеммы и мятный привкус, смешанный, опять-таки, с шампанским. Моя подруга, оказывается, неплохо целуется. — Браво! — аплодирует Гарри. — Я начинаю вам верить. — Какой же ты мерзкий, Стайлс, — рычит Джемс, отрываясь от моих губ. — Я хотя бы не лгу, что у меня кто-то есть. — Уйди, не мешай нам целоваться. — Мне сказали позвать вас, все уже садятся за стол. — Хорошо, проваливай отсюда, мы сейчас вернёмся. И Гарри с ухмылкой уходит. — С ума сошла? — удивлённо спрашиваю, когда понимаю, что мы целовались при её брате. — Прости, но этого придурка нужно уделать. — Твоя просьба была переспать с тобой? — Нет. Просьбы уже нет. Пошли в дом.

***

Вся семья уже сидит за огромным обеденным столом, а я жадно рассматриваю еду на нём; такого количества неизвестных мне блюд я ещё не видел. Кажется, что это какая-то пища богов, и я уже готов наброситься на каждое из этих блюд, но нужно произвести хорошее впечатление на семью моей «девушки». Гарри садится рядом со мной и постоянно сверлит меня взглядом. Джемма садится напротив меня и бьёт ногой брата, когда тот пытается заговорить со мной, за что я безумно ей благодарен.

***

Ужин прошёл мирно и спокойно. Шла беседа о бабушке Гарри и Джеммы. Я молча слушал хвалу в адрес этой пожилой, но безумно милой женщины, поедая еду за столом и упиваясь этим дорогим шампанским. Вообще, мне понравились все члены семьи Стайлс, даже Гарри. В кругу семьи он очень милый и общительный. И он даже перестал сверлить меня взглядом, спокойно наливал мне шампанское и сок. Джемма тоже расслабилась и весело общалась с семьёй. Все были слишком милыми и приятными, мне стало так непривычно, я и не догадывался, что семья такой бунтарки как Джемма, может оказаться настолько приятной и хорошей. Да и я им тоже понравился. Конечно, ведь я тихо сидел и всем улыбался, порой посмеиваясь над непонятными для меня семейными шутками. Я следил за Гарри. Если рассмеялся он — значит должен смеяться и я. Такое отражение действий Стайлса младшего помогло мне ещё больше понравиться семье моей подруги.

***

— А теперь торт! — провозглашает Энн, мама Гарри и Джеммы, занося в столовую огромный двухэтажный торт, — Джемма, милая, помоги его разрезать. — Конечно, — улыбается та, вставая из-за стола. Я замечаю, как Гарри следит за моей реакцией, поэтому не отвожу глаз от подруги, следя за каждым её движением.

***

Через часа два этот ужин заканчивается. Так хочется развалиться на стуле, но нужно делать вид, будто у меня есть хоть какие-то манеры. — Я устала, — проговаривает старушка, — мне уже пора спать. — Я помогу вам дойти, — говорит отец Джеммы и Гарри, помогая старушке встать из-за стола и идти вверх по лестнице.

***

Гости начинают расходиться. Мы с Джемс стоим рядом, и я глажу рукой её талию. К нам подходит Гарри: — Луи, ты ночуешь у нас или домой? — Ночует, — улыбается Джемма, целуя меня в щёку. Снова этот мерзкий блеск для губ на моей коже. Зачем вообще его придумали? Это слишком отвратительно и липко. — Скоро я даже поверю вам, — усмехается Гарри. Чувствую победу. Я уже давно сам решил доказать этому зеленоглазому мальчишке, что мы с его сестрой встречаемся, поэтому сейчас я нежно и победно целую её в губы. — Так, кто-то прощается с гостями, а кто-то целуется, — с улыбкой проговаривает Энн. — Джемма, иди попрощайся с гостями. — Слушай, ты, это... Прости меня, — начинает Гарри. — Расслабься, — отмахиваюсь и улыбаюсь. Мы с Джеммой победили, её брат оказался обычным мальчишкой, которого мы смогли развести и одурачить. И это не удивительно, ведь нам часто приходится дурить людей, а с этим шестнадцатилетним мальчишкой всё оказалось очень даже легко. Джемс возвращается к нам. — Ты так быстро, — улыбаюсь ей, обнимая за талию. — Да, половина гостей остаётся у нас ночевать. Вместо ответа целую её в шею. Энн снова подходит к нам: — Ну, что? — улыбается, когда видит, как я прилипаю губами к шее её дочери. — Все комнаты заняты, думаю, мы не положим тебя в одной комнате с Джеммой, на диване в гостиной тем более. Ты не против поспать у Гарри? — Но у меня одна кровать, — говорит Гарри. — Гарри, милый, у тебя в спальне есть диван. Тот вздыхает. — Ладно. — Спокойной ночи, — говорит Энн, целуя дочь и сына в щёки, а затем уходит наверх. — Спокойной ночи, любимый, — говорит Джемма, целуя меня в уголок губ. — Сладких снов, любимая. И Джемма уходит.