I'm obsessed with his smell (Summer Love)

Я обнимаю его, прижимая к себе, я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, потому что утром он уйдет, и я не увижу его до вечера. Целый день без него - это так мало, всего 12 часов, если не меньше, но я не хочу и секунды терять, я хочу провести эти 2 месяца с ним. Это, оказывается, очень сложно - жить кем-то. Я никогда и не думал, что любить - так тяжело. Мне казалось, это легче простого. Просто испытывать теплые и светлые чувства к кому-то. Но любовь - это страх. И я, действительно, не в силах перестать бояться. Я боюсь быть отверженным, поэтому при уйме доказательств взаимных чувств Гарри ко мне, я все равно боюсь, я боюсь его отъезда, я боюсь, что он охладеет ко мне, я боюсь, что он может перестать любить меня, как любит сейчас, я боюсь надоесть ему, я боюсь, что он влюбится в девчонку. Я всего боюсь. И я безумно боюсь любить его, потому что я не должен любить его, но я люблю... Я прижимаю его к себе до невозможности близко. Мои губы касаются его мочки уха. Я еле заметно целую ее. — Я люблю тебя, — я сам не замечаю, как шепчу ему это на ухо. И я ненавижу себя за это, но еще больше я ненавижу себя за то, что говорю дальше, — мне кажется, я всегда буду любить тебя. Я прикрываю глаза, наслаждаясь его ароматом. Гарри просыпается, я чувствую это, мои слова разбудили его. Поэтому я начинаю делать вид, что сплю. Вспоминая его слова о том, что у спящего человека должно быть ровное дыхание, я пытаюсь дышать как можно ровнее и спокойнее. — Лу, ты спишь? — Сонно шепчет он. Я еле сдерживаюсь, чтобы не исправить его, но лишь театрально что-то мямлю, слегка ворочаясь. Он верит этому, нежно целует меня в висок, я сдерживаю улыбку. Он снова погружается в сон. Мне бы тоже не мешало это сделать, но я не могу уснуть, потому что я дебил, который только что признался Хаззе в любви и разбудил его этим. Теперь я хочу застрелиться или стереть ему память. Нет, я не выдержу, если он завтра заговорит об этом. Я хочу куда-то деться. Почему я в последние дни такой тупой? Утро. Наконец-то. Я не спал почти всю ночь, и, мне кажется, я скоро разучусь спать. Я начинаю бояться всего, это доходит до абсурда, потому что я боюсь терять даже секунду, я не сплю, чтобы лишний раз осознанно касаться его, целовать его. Я схожу с ума? Думаю, да. Я схожу с ума, потому что я не хочу, чтобы наступал этот дурацкий день, и Гарри ушел домой, а я провел весь день один, затем выпускной, и только потом я снова увижу Хаззу. День без него. Это слишком для меня. — Томлинсон, ты вчера без секса остался? Какого хрена на тебе лица нет? Да, я сейчас сижу со своими друзьями-дебилами. Уже третий час дня. Гарри ушел довольно рано, в часов девять утра, я провел его, будто свою подружку. Он задорно смеялся, вообще, у него хорошее настроение было, в отличии от меня. Не понимаю, чему он радовался все утро? Тому, что мы целый день не увидимся? Я надоел ему? Наверное, я влюбленный дебил, но именно эта мысль, будто я надоел Хаззе, заставляет меня грустить. Я не смог даже улыбнуться Джемме, когда она дала мне костюм. — Я? — Прокашливаюсь я, глотая пиво, — все хорошо. Секс был. — Выпускной тогда? Боишься без короны остаться, принц? И эти придурки заржали. А что им остается? Только и ржать надо мной, и я их прекрасно понимаю. Я сам себе смешон. Так бесповоротно влюбиться, и теперь сидеть с недовольной миной. И я даже отказываюсь тренироваться. Вообще ничего не хочу. Я закрываюсь в своей комнате и сижу в ней до семи часов вечера. Я, как последний дебил, думаю лишь о том, что я безумно влюблен. Так не должно быть. Я начинаю ненавидеть себя, потому что я одержим этим мятным геем. Но ведь это я гей. Иначе меня никак не назовешь. Я даже в обычном черном костюме выгляжу как гей. Отец прав, моя прическа, действительно, как у педика. Я делаю глубокий и тяжелый вздох. Я поправляю галстук, затем челку. Готов. Все же, я должен быть королем выпускного. Потом я напьюсь и пересплю с Гарри, разве это не лучший выпускной, который только мог быть? Я спускаюсь на первый этаж. Мне кажется, или в эту самую минуту рядом со мной должны быть мои родители? Но их нет. Что ж, мне не привыкать. Я иду по нашему городку. Мне так непривычно. Дурацкий костюм, жутко неудобный, галстук давит, я хочу снять его. Верните мне джинсы и футболку. Туфли. Как их носят вообще? Что это? Это мужская обувь? Это невыносимо, я хочу раздеться. — Луи, — я оборачиваюсь на зов своего имени. Это Джемма. Такая красивая. Безумно красивая. Она невероятно похожа на Гарри, это смущает меня. Я машинально начинаю скучать по Гарри. — Ты... Ты прекрасна, — улыбаюсь я, слегка краснея. — Спасибо. Я и не знала, что тебе так идут костюмы, — она подошла ко мне и поправила мою челку. Я вдыхаю аромат ее духов, после чего улыбаюсь еще шире: — Где твой брат сейчас? — Рисует, наверное. Линдси попросила его нарисовать ее портрет. — В смысле? — Нахмурился я. — Ей же Гарри нравится. — В смысле?! — Луи, ты туподоходящий? Моя подруга, помнишь ее? На год младше меня, такая блондинка... Ей давно нравится Гарри, она считает его загадочным, правда ему, кажется, все это время было все равно на нее. Он же пуритан у нас. Ну вот, кажется, ваша дружба раскрепостила его. Они сегодня мило пообщались, и, думаю, он уже рисует ее. — Что?! — Что именно тебе не понятно? — Ты же говорила, что он влюблен в меня! — Говорила, но ему нельзя поухаживать за девушкой, которой он нравится? — Поухаживать? Он за ней ухаживает? — Ну да, они сегодня даже собирались погулять. — Ты сейчас серьезно? — Ну, она очень красивая, а он... Он... Он просто загадочный. — Что за хренов Титаник? Он ее голой рисует, да? — Томмо, ты спятил? — Да, — я хватаю Джемс за руку и целую, — знаешь, мы выиграем. Мне плевать было на победу, но теперь я хочу быть королем, а ты будешь королевой. — Да ты дерзкая сучка, Томлинсон. — Но после церемонии я уйду, хорошо? Она кивнула: — Я сама уйду. И мы пошли вместе. Я пытался улыбаться, но мне уже хотелось напиться и закрыться в своей комнате, потому что это разбивает мне сердце. Я поверить не могу, что сам все придумал. Я не верю... Просто не верю, что мне это все казалось. Конечно, я ведь влюблен, мне хочется взаимности, но, похоже, Гарри действительно считает меня другом, а его любовь - догадки Джеммы. Или... Или же его испугали мои слова. Он ведь слышал мое признание, я помню. Фак, это невыносимо, у меня все внутри сжимается. Я смотрю на своих одноклассников, друзей, и мне становится плохо, потому что я хочу быть сейчас рядом с Гарри, я хочу знать что он делает сейчас с этой Линдси, будь она проклята. Отлично. Я уже стою на сцене, я даже не помню как меня выбрали королем выпускного. Я смотрю на Джемму, она улыбается, я понимаю, что тоже должен улыбаться, но у меня получается лишь подобие оскала. На меня надевают корону. Это, довольно, приятно, потому что все хлопают мне, а я понимаю, что я лучший. Но мне плевать на то, что я лучший, потому что Гарри сейчас рисует какую-то Линдси. А я здесь. Стою в короне, как педик. Меня даже бросает в дрожь, ладони потеют, Джемма недовольно смотрит на меня, когда мы с ней танцуем танец короля и королевы выпускного. — Ты, что, нервничал? — Да, но из-за Гарри. Я поверить не могу, что он нашел себе девчонку. — Разве не этого ты добивался? — Я люблю его, мать твою. — Но это рано или поздно случилось бы. Я вздыхаю, отрицательно качая головой: — Сейчас дотанцуем и я пойду к нему. — Устроишь скандал? — Не знаю. Я еще не придумал. Джемма закатила глаза к потолку: — Просто два дебила. Ладно, иди, я сама тоже сейчас пойду. Я целую ее в щеку и ухожу. Я понятия не имею где Гарри и его вешалка сейчас, но я должен их найти. Я слышу писклявый кокетливый смешок, и, я лично знаком с этой Линдси, поэтому ее голос я узнал. — Как красиво, Гарри. Ты такой талантливый. Я мысленно передразниваю ее и подхожу к ним. Они сидят на лавочке в какой-то цветастой беседке. Хреновы романтики. Еще и за ручки держатся. — Луи, — улыбаются они мне. Я натягиваю хитрую улыбку, представляя как убиваю их обоих в этот момент. Гарри замечает мой взгляд, он сглатывает ком. — Разве ты сейчас не должен быть на берегу? — Усмехаюсь я. — У нас есть еще час. — Час - отличный срок, чтобы успеть заняться сексом, верно, Хазза? Он краснеет, нервно кусает губу. Ну уж нет, я не позволю ему заняться сексом с кем-то, где топ будет он. Я должен быть первым. — Я... Я... Я схожу куплю воды. Да, воды, какой ты сообразительный, а главное - оригинальный. Мятный ротик уходит, и я не знаю что делать с этой Линдси: убить или отбить? Я злюсь, потому что я ненавижу ее, потому что она лучше меня, потому что она решилась встречаться с Гарри, а я боюсь. И я просто... Просто должен поступить так, как я сейчас поступлю. Гарри может скоро вернуться, поэтому я должен действовать быстрее. Я включаю все свои шарм и обаяние. У меня уходит не так много времени на то, чтобы объяснить этой блондинке, что король выпускного, капитан школьной команды, куда лучше, чем рисующий загадочный мальчик. И... Да, я уже нахожусь у нее дома. Мы... Мы трахаемся. Это отвратительно, я самый худший друг, который только может быть, но ведь я не виноват, что Гарри захотел встречаться со шлюхой. Я ухожу от нее. Мне, как раз, пора на берег. Я незаметно беру рисунок Гарри и забираю его с собой. Я превращаюсь в ревнивого идиота, но я отомщу ему за это. Какого хрена вообще он связался с ней? Чем я его не устраивал? Отлично, он стоит на берегу, сейчас я все узнаю. Я подхожу к Гарри, он поворачивается ко мне лицом. — Где Линдси? Куда вы ушли тогда? Я усмехаюсь, достаю из кармана скомканный рисунок и разрываю его на мелкие кусочки прямо перед носом Хаззы. Он распахнул свои глаза, после чего его лицо стало каким-то несчастным. — Что... Что это значит, Луи? — Что час - отличный срок, чтобы успеть заняться сексом. — Вы... — Прости, но она не была достойной тебя. — Как и ты, Луи! Ты переспал с девушкой, которой я нравился. — И которая нравилась тебе. Правда, это больно? — Я поверить не могу, что ты сделал это, Луи! Ты... Ты как все! А вот это уже больнее, чем то, что он хотел с ней быть. — А я не знал, что ты рисуешь всех подряд! — Она очень красивая, она вдохновляла меня! — Меня она вдохновила на секс! Какого хрена ты вообще держался с ней за руки? — Мне нельзя держать красивую девушку за руку? Тем более, Луи, она сказала, что я ей нравлюсь! Она первая, кто открыто мне это сказал. Я поник. Я ничего не понимаю. Он хочет, чтобы я признался ему в любви? Он хочет, чтобы я это сделал? Хорошо, я признаюсь ему в любви, чтоб его. — Хорошо! Я тебя... — А еще, Луи, — перебивает меня он, — ты дал обещание никогда не обижать меня, но ты сделал это, и это больнее, чем делал кто-либо другой. Потому что я впустил тебя в свою жизнь, я доверился тебе, а ты... Ты, просто, как все. И он уходит. Фак, я чувствую себя последней сволочью, потому что я, действительно, обещал ему, а поступил, как поступают все. Но я люблю его. Неужели он не понимает, что я делаю дебильные поступки, потому что я влюблен в него? Я ухожу домой. Плевать хотел на праздник. Плевать на все. Нашей с Гарри дружбе конец, как я понимаю? Ну и славно. Сближусь снова со своими друзьями. Пусть ищет и рисует себе девушек. Пусть будет с теми, кто открыто говорит ему, что он нравится им, а я буду как все. Проходит неделя. Мучительная. Адская неделя. Неделя без Гарри. И мне больно от того, что все кончено. Абсолютно все. Я был уверен, что мое сердце разобьется осенью. А сегодня уже 5 июля. Но я могу уже не выделять лето, как нечто важное, потому что теперь и лето, и осень, и зима, и весна... Они все без Гарри. Обычные каникулы. Но, как же мне больно сейчас. В эту самую минуту, когда я стою в парке и вижу его. Он сидит на лавочке и плачет. И я не знаю почему, но я хочу утешить его. Целую неделю мы не пересекались, а теперь я его вижу, не думаю, что я должен терять шанс. Потому что я хочу выделять лето среди других времен года, потому что я хочу, чтобы все было кончено осенью, а не сейчас. Я набираюсь сил, смелости и наглости, и подсаживаюсь к нему. — Почему плачешь? Он поднимает на меня взгляд: — Это ты, — шипит он и вновь опускает голову, закрывая красное лицо руками. — Да, это я. Но ты не ответил на мой вопрос. — Я могу попросить тебя уйти? — Нет. Потому что ты ревешь в парке, я хочу знать что случилось. — Какая тебе разница, Луи? — Хаз, я больше так не могу, правда. Я толком не жил эту неделю. Без тебя все не то. — Я могу задать тебе всего один вопрос? — Да. — Наша дружба была бы хуже, если бы я встречался с Линдси? Почему ты не дал мне быть с ней? Он хочет, чтобы я признался ему в любви? Хах, он еще не знает с каким идиотом имеет дело. — Я приревновал. Просто... Ты же сказал, что ты принадлежишь мне, а сам нашел себе девушку. — Но мы ведь друзья, Луи. — Друзья, но я хочу, чтобы ты принадлежал только мне, я собственник. Гарри усмехнулся, вытирая слезы: — Ревность? Ты ревновал не как друг. — Ты так и не ответил на мой вопрос, Гарри. — Почему я плакал? — Да. — Потому что у меня нет друзей. Снова. — Ты позволишь мне снова быть твоим другом? Я верну твое доверие, обещаю. — Я не понимаю... Лу, прости, Луи, почему ты так привязался ко мне? — Я сам этого не понимаю, — улыбнулся я. Гарри полуулыбнулся мне в ответ: — Мне безумно не хватало тебя. — Мне тебя тоже. Он положил голову мне на плечо: — Ты же с ней не встречаешься? — С Линдси? Нет, конечно. Я просто не хотел, чтобы ты с ней встречался, потому что ты принадлежишь эти два месяца мне. — Уже меньше. И... Прости меня, просто... Ну, знаешь, она первая призналась в симпатии ко мне, ее слова были убедительны, она показалась мне хорошей, но... — Но она оказалась как все. — Увы. Но ты... Ты все же не как все, Луи. Прости, что сказал так. — Мы одинаковые, Гарри. Он сейчас должен был сказать "я люблю тебя", а я должен был ответить "и я люблю тебя", но мы молчим. Его голова на моем плече. И этого достаточно, потому что он знает, что я люблю его. И я верю, что он любит меня.