Не прячься

- Сколько там времени? Не опаздываешь? - крепче ухватывалась за плечо Настя, взглядом пытаясь дотянуться до кругляшка моих часов. - Нет, времени еще вагон, - бросил я, выравнивая плечи, чей баланс нарушала, казалось, пятитонная сумка. Другая же рука мягко обволакивала предплечье Орловой, и я с ненужным недоумением отмечал, что никогда мы с ней не перекрещивали наши пальцы между собой, а ходили вот так, под руку. С какой-то патологической нелюбовью обозначала она этот жест напускной демонстрацией, предпочитая уютную ходьбу. Поддерживая друг друга и не привлекая излишнего внимания. - Ну, вот и пришли, - причаливая поодаль от входа в Ледовый, разорвал кожный контакт, становясь ровно напротив девушки. - Настраивай, - губы лукаво изогнулись, а брови пошли волнами. Да, сегодня у нас важная игра. И проиграть никак нельзя. Настя игриво отвернула голову, плотнее сжимая линии тонкого рта, что готовы были разомкнуться в ослепительной улыбке. - И каким же образом? - прошерстив свою густую гриву, вновь сфокусировалась на мне, окидывая тем взглядом, которого удосуживаются и без того нахальные мальчуганы. - Ну, кто из нас ас в психологических тактиках? М-м-м? - тут же подмигнув ей, наблюдал, как томится она под моим несбиваемым взглядом, придавая вкус еле уловимого смущения, чистоты и неиспорченности. И все это было так в новинку. Ее тонкая застенчивость, робость, что позволяли чувствовать себя богатырем рядом с ней. Этаким силачом, мужественно возвышающимся над нею. - Хорошо, - поправив на переносице невидимые очки, деловито прищурила она свои кофейные бисерины. - Побольше внимательности и взаимопонимания на площадке и поменьше хупов, - с крайне умным видом произнесла Настя, затормаживая в моей голове загрузку программы по идентификации сказанного ровно на пятидесяти процентах. Чего? - Ты последнее слово ни с каким не перепутала? - следил, как вздулись ее маленькие щечки от смеха, и, прокашлявшись, она вновь стремилась приструнить черты своего лица. - Не знаешь теорию хупов? Это очень просто, - переминаясь с ноги на ногу, приготовилась Орлова мне вещать очередную истину, что наверняка, раз уж это связано с игрой, перевернет мои рядовые представления. - Никогда не задумывался, почему, не достигая определенного результата, мы в какой-то момент перестаем переживать и вновь чувствуем себя классно? - наполовину пряча свои глаза под веками, вопрошала Настя, принуждая в ускоренном темпе раздвигать заросли своей памяти, дабы найти идентичную фигуру, по примеру заданной. - Так вот, - завидев мои скудные кивания, продолжила она. - Результат в данном случае эквивалентен отсутствию результата плюс хуп. Хуп - это хорошая уважительная причина. То есть, у тебя что-то не вышло, но ты нашел, на свой взгляд, вполне логичное объяснение этому, которое минует твою прямую вину. И спокойненько живешь дальше, - заключила Анастейша, еще больше сея туман вокруг. Эмн. - Например, - подняла она свои ладони. - Вы проиграли. И вместо того, чтобы работать над сыгранностью и прочими ошибками, вы кажите пальцами друг на друга, обвиняя партнеров в нерасторопности. Вопите, сотрясая воздух именами главных виновников такого исхода. И вообще у тебя клюшка кривая, потому ты пас не смог точный отдать, лед мягкий и не позволяет хорошую скорость развить. А в итоге во всем виноват арбитр, который на седьмой минуте несправедливо назначил штраф одному из игроков. И вот оттуда тебе, берлога унылая, разгромный счет. Это и есть хуп. Когда оправдываешь свой дурной результат посредством глупых отговорок, что облегчают душу, - довела она свой диалог. И смутно до меня доходила глубина затронутого исследования. Как часто прячемся мы за нелепыми предлогами, малейшими отмазками, лишь бы не быть первопричиной, лишь бы не считать себя виновником немилого душе последствия. Нет, мы закрываемся, подписываемся в снятии с себя какой-либо ответственности за содеянное и испытываем чувство полной удовлетворенности в том, что сделали наш максимум, и более выдавить из себя нельзя. - Но арбитры частенько, кстати говоря, ошибки допускают в своей работе, - покачивая указательным пальцем, будто Анастейша и есть один из этих негодников, иронично возразил я. - А знаешь, как вообще появились первые хоккейные арбитры? - с тем горячим костерком в глазах, который по обычаю сопутствовал ее любому увлекательному сказанию, воскликнула Орлова, получая в ответ лишь мое обыденное мотание в разные стороны света. - В одной из распространенных версий рассказывается о том, как в одном из первых хоккейных матчей произошла драка. В это время, неподалеку от озера, где проходила игра, находились охотники на пушных зверей. Они-то и бросились прямо на лед, где шла драка. Но сделали это не просто так, а потому, что один из зверьков ухитрился ускользнуть и сиганул прямо на лед, где шла драка. Хоккеисты успокоились и доиграли матч. А после предложили охотникам сразиться с ними как-нибудь. Последние вежливо отказались, однако добавили, что могут стать независимыми наблюдателями хоккейных матчей и решать спорные моменты, не допуская кровопролития, - довольно цокнула она языком, отчетливо понимая, что, несмотря на мое безмерное пребывание в этом виде спорта, знание самых непостижимых секретов для обычных людей, Анастейше удалось отыскать прорехи и неизведанные мной места. - Ты и в истории хоккея уверенно плаваешь? - медленно продвигался к Насте, примагниченный ее взором. - Пришлось с некоторых пор подковаться, - как-то неуверенно промолвила она, осязая, как убывают между нами сантиметры, а руки мои заструились по ее стану. - Ну Егор, - шикнула она, делая вид, что ей приторны мои объятия. - Здесь же люди, - упиралась ладошками в большую мышцу плеча, силясь покинуть кольцо моих рук. - И что? Им нет до нас никакого дела, - созидая ее пустые попытки ослабить мой захват, вычурно грозно зыркнул на курсирующих неподалеку деток, и не думая расцеплять конечности. - Нет, - рассекла она своим едким тоном тишину, принуждая меня резко отдернуть руки и отступить на несколько шагов назад. Взглянув на меня полувиноватым взглядом, Анастейша несмело повторила мое последнее действие, и держу пари, если бы не ее безграничное упрямство и лишние принципы, она бы в своей девичьей душе сейчас не сожалела о моем непримиримом шаге, как и ее тон. - Хорошо, - сунув свои пятерни в широкие карманы, придал своему лбу холмистый рельеф. - Отойди тогда вон, к остановке. Чтобы окружающие ничего дурного о нас не подумали, - не скрывая обиды, процедил я. Орлова уязвленно опустила глаза, дабы после сильнее взмахнуть ресницами, вкрадываясь своими бездонными глазищами в мое очерствевшее лицо. Ну уж нет. Такое ребячество меня не устраивает. Прятаться по углам, играть в нашем жизненном варьете недопару, что сторонится любого гадкого взора прохожего или друзей в угоду средневековым принципам, не очень-то здорово. Плотно сжав губы и выдохнув носом, Анастейша, бросив скорые взгляды по сторонам, попутно издав нечленораздельный возглас, в несколько секунд подступила ко мне и, уцепившись за податливую шею, прильнула к моим губам. Рассчитывая немного подуться на такое непослушание, в тар-та-ра-ры отослал эту мысль, и чуть руки мои только взметнулись к Орловой, так та бесцеремонно вновь отшагнула назад. - Хватит пока с тебя, - реагируя на мой немой вопрос, с укором ответила она. - И вообще, изо рта в рот - получается микроб, - запрокидывая голову назад, из горла моего вырвался выстрел смешка, что ушел куда-то вверх. Ну кто так еще мог сказать? - Иди давай. Ущучь их всех, - спиной отходя назад, заливисто смеялась Настя, все больше заражая им и меня. - И только попробуй не отличиться на матче, - с наигранной строгостью кинула напоследок она, феерично развернувшись и вскинув руку с карликовой сумочкой, пустила последнюю в круговорот. Взглядом проводив ее до остановки, заслышал журчания мобильного, взметнув ручищу с часами. Черт. Уже пятнадцать минут, как должен быть в раздевалке. Горе-капитан. Стремглав помчавшись во дворец, воодушевленно перемахнул через турникет, чрез толпы ледовых обитателей пробираясь к пункту назначения. Щерясь в улыбке, испытывал такое всеобъемлющее, безгранное детское счастье, что натыкаясь взглядом на хмурых-понурых людей, никак не мог смекнуть, от чего же они недоумевают, как хороша жизнь и как мало нужно для благодати.