Не прячься

Горячая колба выглядит точно так же, как и холодная. Первый закон работы в лаборатории

*** - Василий Геннадьевич, можно? - постучав в открытую дверь, зашел в компактный здравпункт. Пора действовать.   - Заходи, - вышел он из-за стола, присаживаясь одной ногой на столешницу. - Что случилось, Щукин? - своим обычным сканирующим взглядом провел по мне он, мысленно прикидывая, наверняка, с какой напастью я к нему пожаловал.   - Мне нужно с вами проконсультироваться по поводу травмы колена, - упав на черствую кушетку, сильнее стал мять в руках негладкие ручки сумки.   - Давно болит? Прием силовой пришелся на него или упал? - стал копаться он в бумагах, прицельно задавая свои вопросы в скором ритме, намереваясь не дать мне сосредоточиться и умело соврать, будь я действительно подпольно травмирован.   - Да не у меня, - начал было оправдываться. - Это у друга моего, - прочертив ногтем указательного пальца близ глаза, решил, что не стоит вмешивать ВасГена во все потаенные места моей личной жизни, а выступить в роли равнодушного посредника, что всего лишь выполняет свою маленькую миссию.   - Так, астронавт, - заострил он свой голос, не повышая тона. - Знаю я ваших друзей. Хочешь, как тренер твой, на обезболивающие копить? - отчитывал врач меня, но даже в этой воспалительной манере мерцали искренние беспокойство и привязанность, что этот человек испытывал к каждому из нас, взъерошиваясь всякую минуту нашей  повсеместной безалаберности.   - Да честное слово, Василий Геннадьевич, - в пылу вскочил я, пнув сумку в сторону. - Вот, смотрите, - вытянув руки перед собой, усердно демонстрировал бесперебойную работу обоих коленных суставов посредством приседаний. - Все в порядке, - честным взглядом вонзаясь в него, парировал.   - Ладно, - смиренно вздохнув, кивнул он. - Что там у тебя стряслось? - лучше фиксируя кепку на голове за козырек, неотступно вглядывался в меня.   - Мой друг повредил колено, и я хотел бы узнать, есть ли у него шанс вновь серьезно тренироваться, - воздух внезапно в больших количествах сосредоточился в легких, вынуждая глубже дышать. Лишь сейчас, после воспроизведения своего вопроса, вероятность получить отрицательный ответ возрастала неимоверно, туша собой огонь веры в наилучший исход, что представлялся мне так реально.   - Диагноз знаешь? Как травма была получена? - тут же посыпались на  меня конкретные вопросы, и я еще больше убеждался в правильности своего решения поговорить с командным врачом, ибо более объективной оценки как медицинской, так и человеческой, я вряд ли могу где-то еще получить.   - Частичный разрыв связки коленного сустава, - с натугой силился я вспомнить руническую вязь, повествующую о недуге, что заставил изменить привычный ритм жизни дорогого мне человека. - В драку ввязался. Ударили, - сквозь зубы бросил я, чувствуя, как кровь будто быстрее побежала по венам.   - Крестообразной? Передней? - задумавшись, уставился он на кусок стены над моей головой, по-видимому, запуская свой аналитический механизм. - В принципе многие вновь возвращаются к тренировкам. Если грамотно соблюдают все предписания. Не очень и страшно. Но сто процентов дать не могу, все индивидуально. Приводи ко мне - скажу точнее, - сцепляя руки на груди, деловито предложил он.   - Она не пойдет, - угрюмо опустил голову я, позабыв о легенде, что хотел соблюсти. Быстрее в голове разлилась картинка, где Настя усердно протестует, не желая или больше даже потокая своему несусветному упрямству. Точно не захочет пойти.   - Не пойдет? - в пустоту произнес он, надувая щеки и порционно выпуская воздух. - Ну, а как давно была получена травма?   - Эмн, - замялся я, перебирая ворохи Настиной истории. - Года полтора назад, - перекидывая мысленно события, посчитал.   - А, - хлопнул ладонью ВасГен по колену. - Так там процесс восстановления уже должен был завершиться. Тем более при частичном разрыве, - непонимающе высказывался он.   - Суть в том, что зараза эта произошла на фоне другой болезни, - копаясь в кармане, силился быстрее отключить телефон, что разразился вдруг громким звонком. - Да и сезон волейбольный был на носу. И она не очень соблюдала рекомендации и втихаря стала тренироваться, что повлекло за собой осложнения и периодические рецидивы. После этого и выгнали ее из команды, - сморщил я нос, понимая, что проще вывалить всю правду-матку ВасГену, нежели скармливать ему информацию по чайной ложке. Не с кем больше посоветоваться. Да и секреты хранить он умеет. - С этого и надо было начинать, Щукин, - с укором воззвал он. - Ни рыба, ни мясо, ни кафтан, ни ряса, да? - процитировал он какую-то древнюю поговорку, заставляя внутренне уловить ее иной смысл, присущий именно этой ситуации. - Подождать немного было нельзя. Молодежь, - усмехался он, отворачиваясь в сторону. - Сплошная поперешность. И что ты хотел у меня узнать? Возьмут ли ее обратно? - практически читал он мои мысли.   - Ну, вообще могут ли ее взять в другую команду, - предчувствуя судьбоносный перевал, точку бифуркации, сильнее уперся руками в кушетку.   - Колени - проблема очень неприятная. И в любом виде спорта постоянно будет давать о себе знать, что, без сомнения, окажет влияние на результат, - неутешительно вещал ВасГен. - И если из команды ее выдворили, а по близости у нас такая одна, Воскресенская, - ловил он частые мои кивки. - Боюсь, что вряд ли ее возьмут обратно. Да и со скорыми нагрузками после травмы приступы боли ее должны были сопровождать довольно часто, и поэтому, к сожалению, не могу заверить тебя в том, что возьмут ее в какое-то приличное место, - цокнув языком, я прикрыл глаза, ощущая полнейшее кораблекрушение внутри. Что, собственно, не могло укрыться от лазерного глаза врача. - Единственное, - я вскинул голову, завидев клюющую на крючок надежду. - Ты можешь отдать ее в университетскую команду. В медицинской биографии ее копаться никто не будет, а если хочет действительно играть - сможет и там себя проявить, - справедливо заметил он, а я осекся - и как я раньше не подумал про студенческую секцию. Тем более, у юрфака очень приличная сборная. И как я сам до этого не додумался?   - Только, Щукин, - за шкибот выудил он меня из светящихся обнаружившимся выходом мыслей. - Даже такой вариант может быть возможен только при условии внимательного обращения с коленом, - наказывал он мне. - Наколенник, компрессы, умеренная нагрузка. А не то и в магазин за вафлей добежать не сможет.   - Я все понял, Василий Геннадьевич, - закидывая сумку на плечо, сверкнул глазами. - Спасибо, - уже выходя, обернулся.   - Беги, астронавт, - соскальзывая со стола, усмехнулся он, с улыбкой провожая какие-то свои мысли.   Ну вот. Не так все и утопически. Осталось только упрямицу мою уговорить.   *** - Не-е-т, - чуть ли не нараспев тянула Настя, со скоростью три поворота в секунду размахивая головой. - Нет, - вновь повторила она, по-видимому, нарвавшись в своей головушке на очередной нешуточный довод, что трансформировался немедленно в непреодолимое препятствие. - Да почему нет? - пробасив тянучее "А", молниеносно рассек воздух руками. - Хочешь играть? Вот твой реальный шанс, - отчаянно жестикулируя, чувствовал, как раздражаюсь. - В университетской команде тоже можно блистать. Просто возьми, пойди и запишись, - выходил я из себя. Чего тут рассуждать иль упираться? Действуй.   - Не знаю, - нервно вздернулась Настя. - Я уже привыкла без игры, без тренировок. Не знаю, - отворачивалась она в сторону. Все же как нам комфортно существовать в обнимку с нерешаемой проблемой. Холить ее, ратовать за нее. Но как только на горизонте зардеется момент разлуки, так мы вцепляемся в эту негодницу всеми клешнями, лишь бы не потерять это умиротворение, чувство безысходности, что оправдывает нашу понурость и жалость к себе. Лишь бы ровненько сидеть на попке и уныло подпирать кулачишками  подбородок, абсолютно бездействуя.   - Вопрос здесь только в одном. Либо ты хочешь и делаешь, либо нет. И никаких других отговорок, - не имея удовольствия и дальше таранить неприступные стены своеволия Орловой, решил поставить вопрос четко. И никакие уговоры здесь не помогут. Выкамаривает тут идет. Рот ее уже было открылся, чтобы двинуть мне что-то меткое и тяжелое, как оба мы обернулись на прозвучавшую за нашими спинами фамилию, конечно же не мою. И почему мы всегда только Настиных знакомых повсюду встречаем, а?   - Что, даже не поздороваешься? - глубже топя свои кисти в карманах, восклицала довольно-таки высокая брюнетка, если сравнивать ее с Настей, которая едва доставала макушкой ей до плеча. Смутно знакомая мамзель.   - Здравствуй, - выцедив по буквам приветствие, вздернула голову Настя. Встреча не походила на приятную, даже показно вежливую, и я с опаской заметил, как заволновались пальцы Анастейши, отбивая неведомый ритм, сравнимый по скорости с чечеткой.   - Все дуешься? - случайно встретившаяся знакомая все больше позиционировала себя как особу с горячим темпераментом, нисколько не уступая Орловой. И та, и другая, казалось, напрочь позабыли о моем присутствии, проваливаясь все глубже в дебри своих межличностных отношений. Что-то сейчас будет.   - Дуется рыба-шар в момент опасности, боюсь, что я не могу себя приписать к их числу, - пыталась Анастейша язвить, но, честно говоря, получалось весьма не очень. Внутренние колыхания ее все больше выплывали из-за горизонта голосовых сигналов, не кстати позволяя ей демонстрировать небезразличное отношение к стоящей напротив барышне.     - Все виноватых ищешь? - не удостоила она вниманием Настину реплику. - В зеркало не пробовала посмотреть? - незнакомка вскинула голову, не сводя глаз с Анастейши, чье лицо исказилось то ли в ухмылке, то ли в выражении несносного негодования, и рот приоткрылся, выпуская резкий выдох. Что уж говорить, даже моя бровь отчаянно стала карабкаться вверх, заслышав такую конструкцию. Очень интересно.   - Наверное, я сама себя из команды выгнала, да? - крепко прижимая спутанные руки к солнечному сплетению, с напускным спокойствием выдавила Орлова. А я вдруг узнал в отнюдь не скромной девице одну из сокомандниц Насти, чье изображение я несколько месяцев назад лицезрел на фотографии в ее комнате, еще в пору наших занятий по истории.   - Никто тебя не выгонял, - контрольно выстрелила она. - Это ты со своими вечными перфекционистскими закидонами сама себе все придумала, а теперь неженку из себя строишь, - незнакомка безжалостно кромсала Настю, и я уже хотел было вмешаться, но язык будто онемел, а разум подсказывал не лезть куда не просят. Да и Орлова не из робкого десятка. Если что - подаст сигнал.   - Что? - Анастейша вновь захлебнулась в собственном непонимании, совершенно теряя контроль над ситуацией. Этим и воспользовалась оппонентка, поочередно вколачивая гвозди аргументирования в и так хлипкую Настину защиту.   - То, - грубо отрезала она. - Ты всегда считала себя умнее всех, возомнив, будто можешь и без слов все вокруг понимать. Что когда капитаном была, из кожи вон лезла, чтобы всем помогать, все на себя взвалить. А потом, не получив такого же отношения к себе, приняла все это за предательство, - жестко вещала незнакомка. - У нас начинался сезон, важный турнир, а  тут ты со своим уязвленным самолюбием решила в Ван Дамма поиграть. Ногу нагрузкам подвергать, опрометчиво считая, что сможешь и через боль играть. А в итоге подвела всех нас, вынуждая стремительно искать тебе замену, - Настя буквально окаменела от этих слов. Будто вместо них прозвучало заклинание "Петрификус Тоталус", полностью парализовав ее и закупоривая кнопки с функциями ответных выпадов.   - Тебя и после ждали. А ты напридумывала себе, что никому не нужна, и молча оставила команду, даже ни разу не поинтересовавшись, а желали ли мы этого, а было ли это нужно нам, - девица все больше давила на Орлову, чувствуя, как все мягче становится она, словно пластилин, и поэтому не жалела цепких разрывных слов, что только упрощали ей задачу. А может и было это правильным решением. Психологический прием. Шоковый. Когда твоя подноготная вот так наружи.   - Не удивлюсь, если ты и сейчас не играешь, - прищурила она глаза, исчерчивая свою жертву. - Прячешься в собственном мирке, считая, мол, предали один раз, вынудили прекратить заниматься любимым делом. Так и приму это, смирюсь. Это ведь они на мне крест поставили, - я уже приготовился защитить Орлову, наблюдая, как разъедают ее эти слова, беспощадно колотя набалдашником правды, но в то же время понимал, что внутри ранимой Насте это очень даже свойственно. Прятаться за глупыми оправданиями, сворачивать с привычного пути, завидев небольшую темную тучку препятствий, отсидеться в тихом месте, переждать, а главное, перехотеть, свыкнуться, забыться.   И больше всего поражала двоякость происходящего с нами. Как часто мы думаем, что видим все правильно, в самом истинном свете. И вроде и нельзя понять неправильно, ведь все и так, как на ладони. А в итоге, мы просто вертимся вокруг своей оси, не замечая ничего, кроме нашей личной, внутренней интерпретации окружающего. И делаем выводы, и ломаем отношения, жизни, принципы в угоду эмоции, что, промелькнув, направила течение нашей мысли в самое субъективное море, где мы уже не можем отчетливо ориентироваться, давать оценку, допускать варианты, а просто тонем, не в силах справиться со штормом, что затягивает в самые глубины. А после нас выплевывает волной на разрезающий нежную плоть берег, истощенных этим неприятнейшим путешествием, и с осадком пережитого мы вновь вступаем на свою дорогу, неся этот водоворот где-то под сердцем.   И кажется, что мы так умны, так проворны и чутки, что можем разгадать безмолвный посыл, обитающий в извилинах мыслей, чувств другого человека. И порой не удосуживаемся даже спросить об элементарном, а тут же рубим канаты, спускаем паруса и плывем по известному лишь нам маршруту, удивляясь, а почему же нам вдогонку не посылают шлюпку. Мы гордо продолжаем свой путь, считая, что поняли все как нельзя верно, и оскорбленные все дальше отдаляемся от счастливого берега. Ослепленные. Дезинформированные.   И не на крупицу мы не умнее тех, кому вечно отвешиваем советы. Мы всего лишь развеиваем дымку сомнений, туман все той же субъективности, что окутывает варварски, а сами, тем временем, не меньше нуждаемся в корректировке пути, выравнивании маршрута, бодром напутствующем слове.   - Заболталась что-то я с тобой, - прекратив свой нещадный монолог, проговорила белоручка. - Всего хорошего, - не обращая внимания на вот уже долго непрерываемое молчание в ответ, незнакомка повернулась и стала удаляться прочь, подальше от места разрушения, что она за какие-то несколько минут учудила.   Настя все также была в оцепенении, и я на секунду даже растерялся, не зная, как потревожить ее и вытащить из бурлящего оползня, что нежданно настиг ее. Легонько дотронувшись рукой до ее плеча, заставил ее встрепенуться и, по-видимому, не сразу осознать происходящее в эту минуту.   - Ты прости, Егор, - тонким голосом прошептала она, ощущая, как частички истерики проявляются в интонации. - Я пойду, потом поговорим, - и сдерживая подступающие слезы, побежала в противоположную сторону, желая побыть одной.   Погуляли, называется. *** - Парни, если у меня с таким же запалом будут продолжать искать скрытые резервы в организме, я скоро буду страдать от переизбытка энергии и пойму, наконец, толк в стахановцах, организовав Кисляковское движение, - вяло шутил Андрей после того, как мы вернулись после круговой тренировки на земле. Мышцы приятно ныли от воспринятой нагрузки, и тело желало лишь горизонтально расположиться, заныривая в крепкий сон.   Взяв с полочки телефон, увидел мигающий значок сообщения.   "Сегодня увидеться не сможем. Меня взяли в волейбольную секцию. Тренировка;)"   Е-е-ес.