Версальский лед

Что это? Что же с ними происходит? Дорога домой с извечной надеждой на перемены, но скрип ступенек и… делёное надвое умопомрачение побеждает ― ничего не меняется. С Джоном такого не случалось. Если, конечно, брать во внимание, что Шерлок особенный, то можно считать началом умопомрачения уже знакомство с ним. Незаметное смещение в восприятии реальности, и окружающие детектива расследования, пряные ароматы опасности, погонь и загадок вскружили голову печально одинокому и безжалостно сгруженному в запас военному. Этот вихрь так неистово поднялся, что Джон не сразу разглядел того, кто иногда с мрачной решительностью жмёт на рычаг полной отдачи до упора или с суицидальной тягой выбрасывается прямо из мчащегося на ходу поезда жизни, окунаясь в полный, безотлагательный штиль. Что, блядь, происходит? Риск риском, Джон всегда знал, что когда-нибудь… так и вышло. Только Шерлок, кидаясь под пули, выставляясь, заигрывая, выбешивая, утаивая ― рискуя, не ожидал, что может быть пришпорен. Неужели никогда ему не доставалось рикошетом? За мыслями Джон чуть было не окунул руку в разметавшиеся по соседней подушке кудри. Шерлок безапелляционно затащил соседа в свою спальню. ― Твоя кровать слишком мала! И раз ты не съехал, то моя комната ― лучший вариант, ― как бы уверенно не звучал его голос, но вспыхнувший румянец притягивал взгляд Джона, будто магнит. И он не отказал, обезоруженный ответным теплом в груди на эту нежную краску лица и шеи. О нет, они не ложились спать одновременно, но, как правило, оказывались вместе очень часто. Так часто, что однажды проснувшись и обнаружив уютно свернувшегося под его рукой Холмса, Джон не отказал себе в удовольствии смотреть на безмятежное пробуждение, сонную улыбку и невероятно быстрое осознание их положения, наполнившее беззаботный взгляд тяжелой чернотой и напряжением. Джон не думал, что окажется важным Шерлоку, что послужит назидательным рикошетом и кнутом в небрежной руке жизни, прошедшейся по ним обоим. Детектив больше не скрывал собственного отношения к Уотсону в общественных местах. Он так отчаянно ожидал одобрения и рассуждений Джона, хотя и не говорил вслух, но поза, голова в полоборота на блоггера, нетерпеливый, ищущий взгляд... Даже в монологах он дал ему место. Редкие случаи дополненных друг за друга фраз теперь стали нормой. Однако обосновавшееся согласие было только ширмой, картонной коробкой, накрывшей их обоих темнотой и пришедшим вслед игрушечным страхом. Ненастоящим, потому как, ну, куда они могли деться друг от друга из этой коробки. Они сошли с ума и были связаны этим обстоятельством куда сильнее всех прочих уз. Разве это не сумасшествие? Придавать каждому прикосновению столько осторожного и боязливого, но столь же отчетливо читаемого напряжения и смысла? Искать сексуального освобождения каждому на своей стороне, но спать вместе. Прорасти настолько глубоко друг в друга и ждать неминуемого разрыва не сегодня-завтра. Покрывать трещинами каждый миг, проведённый вместе, до полного разрушения ― это ждало их? Это было их концом? Джон опустил руку на сторону Шерлока, потрогал подушечками пальцев мягкие концы волос. ― Как ты думаешь, я могу называть тебя своим? ― Шерлок задал этот вопрос в такси, не отрываясь от своего телефона, и быстро добавил. ― Чисто теоретически. ― Думаю, большого вреда от этого не будет, ― Джон улыбнулся, какой всё-таки собственник. ― Спасибо. Мне очень приятно думать, что ты… мой, Джон. В этот вечер Шерлок не пришел домой ночевать, а Джон отчаянно ненавидел кого-то, кто в этот самый момент, подводит детектива к краю, когда из его рта беспрерывно льются: «Мой Джон! Джон… Джон… Мой…». А наутро ненавидел себя самого, в теплом объятии Холмса, дыхание которого горячо касалось шеи, взрывая всё новые приступы отчаянного, горького безумия. Он устал быть игрушкой и отпускать в никуда Шерлока. Он не игрушка, не бесчувственная кукла, не пугливый романтик. Он готов быть верным своему рискующему сердцу, своему рискующему любовнику, как бы ни больны были оплеухи от судьбы. Пора сделать новый виток безумия. И Джон, аккуратно навалившись на Шерлока, коснулся его губ осторожным поцелуем. Недавно шло расследование и Холмс не мог позволить себе посещать кого-то, с кем трахался, так что никакой «вялости», до жути напоминающей о Кларке, не должно было быть. Джон запрещал себе представлять кого-либо, касающегося Шерлока. Потому что… потому что… хватит подделок. Хватит пародии на настоящие отношения, на жизнь. Пора действительно оставить Менса позади. И быть здесь и сейчас только друг для друга.