Время собирать камни

Утро у Драйзера было совсем не таким умиротворенным, как вечер. Ночью от пережитых потрясений и волнений его укоризненно преследовали видения, где он, будучи юношей, принимал сан священнослужителя, где читал проповеди в бесконечных безлюдных залах, где настигал темных, пропахших кровью людей. Просыпаться он начал, заслышав смутные звуки того, что кто-то ходит по дому, умывается и готовит завтрак. Лежа вот так, спиной ко всему, он ещё мог сохранять в голове мысль о том, что вчера он не принимал никакого решения. Что все, произошедшее в последние дни, приснилось ему, что он по-прежнему тот, кем являлся всю свою жизнь. Но потом человек, ходящий по комнате, сел к нему на край кровати и погладил его по плечу. -Уже утро давно, и я накрыл на стол,- сказал этот некто голосом Джека, и слабые надежды на то, что все здесь осталось как раньше, мгновенно истаяли, обнажая непреклонную действительность. Все вчерашнее было правдой. Драйзер действительно после произошедшего скандала задал себе вопрос, должен ли он спасать Джека ценой своего предназначения, и ответил на него «да». Потому что, если бы он не спас его, воспоминание об этом, в любом случае, стало бы червоточиной, которая не позволила бы ему быть таким же, как прежде, и заниматься привычными вещами и обязанностями с той же уверенностью. Обычно во всех таких сложных ситуациях Драйзер молился и вопрошал Господа о том, как ему поступить. Веления совести вполне заменяли ему глас Господень. Но сейчас он не слышал никаких ответов, и все его вопросы тонули в молчании. Тем не менее, он сказал себе так: раз принял решение, то отступать от него нельзя, но и бросаться во все это, как в омут, без оглядки и размышлений – тоже неправильно. В ответ на слова Джека и эту его робкую ласку, Драйзер развернулся и сел на кровати. Впрочем, заставить себя посмотреть на подопечного он не смог. -Прости, что не помог с приготовлением, - сказал он, потирая лицо и вынуждая себя проснуться, чтобы собраться и как-то действовать в этой новой реальности. -Ничего страшного, мне не трудно,- сказал Джек, явно улыбнувшись, это было слышно по его голосу. Парень встал, чтобы дать священнику вылезти из постели, и направился к столу. -Я подожду тебя, пока ты умоешься. Только долго не плескайся – хочу есть, и мне кажется, у меня вкусно получилось,- Джек сел на скамье, вытянув босые ноги на всю её длину. Его свежий и цветущий вид говорил о том, что спал он хорошо и умывался особенно тщательно. За завтраком вор хватался за все темы подряд, потому что за последнее время ему явно недоставало обычного бытового трепа обо всем на свете, и он лихо наверстывал упущенное, умудряясь при этом жевать и вставлять комментарии о клещах и деньгах, сумбурно проясняя историю их появления во дворе. Драйзер больше слушал и заставлял себя отвечать. Он рассматривал Джека, пытаясь создать для него в своей голове особую нишу, состоящую из людей, которым должно быть открыто и дано больше, чем кому бы то ни было раньше. Джек вмещался в эту область с трудом, но выглядел там неожиданно уютно. Драйзер вообще не любил так кардинально менять что-либо в своей жизни, поэтому на корню гасил в себе любые отрицательные эмоции касательно Джека, которые возникали из-за того, что тот вынудил его смириться с такими переменами. -Мы можем сдвинуть кровати,- вдруг ни с того ни с сего сказал священник, явно пропустив мимо ушей последние несколько фраз парня. -Что-что?- Джек выронил содержимое ложки себе на колени. -Изголовьями. Ну, помнишь, ты предлагал. Чтобы освободить место. Пока Джек недоуменно переводил взгляд с собеседника на упомянутые предметы мебели, Драйзер понял, сколь глупо пытаться такой внешней переменой чего-то в своей жизни откупиться от того, что обязательно последует после всего вчерашнего. Ничего это не исправит, и ни на что не повлияет. -А это..- наконец, ответил Джек, укладывая на край стола то, что уронил.- Я больше так не хочу. Мне приятно, что, когда я ложусь спать, могу смотреть на тебя,- он улыбнулся смущенно, на мгновение опустив глаза, но тут же подняв их, чтобы видеть реакцию священника. Тот остался спокоен и невозмутим внешне. Он понимал, что следует улыбнуться в ответ. И что Джек ждет этого. Но ничего с собой поделать не смог. Если парень на что-то надеется, то просто обязан потерпеть и дать время. Ничего из таких вещей не происходит быстро. И если тот хочет искренности, её придется ждать. Джек, кажется, это понимал, поэтому улыбнулся ещё шире – очень тепло и приятно, и вернулся к еде. После завтрака парень отправился к Грете, чтобы просить у неё прощения за свое поведение в последнюю их встречу. Он пожаловался, что у них дома нет ничего из сладостей, чтобы можно было угостить кого-нибудь и, поклявшись, что при следующей поездке на рынок постарается это исправить, ушел. Вернувшись, он не стал заходить в дом, а отправился в хлев, где взял лопату, чтобы вплотную заняться многострадальным участком возле стены. Драйзер в это время сидел дома, заняв себя строганием лучин для экономии свечей. Приближалась зима, время, когда он в основном был занят переписыванием книг или обучением детей, и вопрос освещения в долгие зимние вечера всегда стоял остро. Однако сейчас это было скорее хорошим поводом не выходить наружу и не взаимодействовать лишний раз с Джеком. Вор вернулся в дом к обеду, заявив, что работу закончил, и что, по его мнению, ею будет лучше заняться к весне – сейчас, на зиму глядя, от этого совершенно не будет толку, а вот весной такие превентивные меры против сорняков были бы кстати. Драйзер был согласен с ним, тем более, что работой этой он его занял пару дней назад, исключительно чтобы тот торчал где-нибудь не в поле зрения вместе со своими мерзкими выходками и озлобленностью. А сейчас священник не мешал Джеку, чтобы позволить тому снова почувствовать себя полноценным жителем дома, и, в то же время, чтобы оставить его снаружи из опаски каких-либо романтичных выпадов с его стороны. За обедом Джек не выдержал и первым завел разговор на важную для обоих тему, сообразив, что священник не собирается начинать его самостоятельно. -Ты весь день, как на иголках, - сказал он, в очередной раз заметив, что Драйзер избегает смотреть на него. -Разве? -Да. И очень странно видеть тебя в этом состоянии. Обычно ты такой…- Джек со слегка мечтательным выражением лица взмахнул ложкой,- … несокрушимый. А сейчас я боюсь даже заговаривать с тобой. -Ты же заговорил. Джек отложил ложку, потянулся через стол и накрыл своей ладонью руку Драйзера, отчего тот выпрямился на своем месте, однако высвобождаться не стал. -Мне ведь важно, чтобы ты хорошо себя чувствовал,- Джек очень боялся, что это звучит недостаточно искренне, ему и самому от себя было странно такое слышать.- Вчера же ты… Вчера же мы с тобой… Послушай, у тебя есть все основания считать меня поспешным и невыдержанным, и вообще…- он сжал руку Драйзера крепче и посмотрел ему в лицо.- Но я клянусь тебе, что понимаю, на что ты идешь, и знаю, как много прошу. Я думал обо всем этом столько времени и понял, что ради того, чтобы быть рядом с тобой, я тоже могу перечеркнуть что угодно. Я никогда больше не встречу такого человека, как ты, и каким бы незрелым я тебе ни казался, я готов сейчас принять решение на всю жизнь. Это не дурацкая прихоть, и не глупости, пришедшие мне в голову. Я обещаю тебе, что сделаю все, чтобы ты никогда не пожалел о том, что на это пошел. -Джек,- священник вздохнул и, глядя на их сцепленные руки, сказал:- Не нужно давать сейчас никаких обещаний. Время расставит все на свои места. -Я просто хотел сказать, что отношусь к тебе очень серьёзно. -Ты ещё можешь осознать, что ошибаешься. -Какие глупости!- Джек откинулся назад, меряя собеседника взглядом.- И знаешь что? Не время будет расставлять все по местам – а мы с тобой!- с этими словами он, к недоумению Драйзера, вскочил со своего места, обогнул стол, плюхнулся рядом со священником и обхватил его руками, прижавшись щекой к плечу и глядя на него с лукавой улыбкой из такого положения. -Может сначала закончим с едой?- поинтересовался священник, с некоторой опаской отведя в сторону свободную руку с ложкой. -Давай,- с энтузиазмом закивал Джек, приподнялся и переставил к себе свою порцию с противоположного края стола. Устроившись поудобнее, он принялся есть так, чтобы видеть Драйзера и успевать улыбаться ему между ложками. Драйзер не знал куда девать от него взгляд и старался сохранять спокойствие до конца трапезы, которая закончилась, по его мнению, катастрофически быстро. Джек забрал у него пустую миску, вложил в свою, бросил сверху обе ложки, и, не позволяя Драйзеру встать, снова придвинулся к нему поближе, вынудив того упереться спиной в стену. Вор снова обвил его руками, отмечая про себя, что реакции священника его очень умиляют, и положив подбородок ему на грудь, спросил: -Ну? Что будешь делать сегодня вечером? -Заниматься бумагами,- Драйзер держал спину очень прямо, опускал взгляд на Джека и снова отводил его, в конце концов, он поднял руки и неловко положил их на спину парня, вновь отмечая про себя, какой тот щуплый и мелкий. -А мне что делать? -Ты можешь заняться чем хочешь. Сейчас наступает пора, когда работы по дому или двору почти не будет. Скорее всего, я часто буду в разъездах, или по вечерам начну заниматься с детьми, тебе нужно будет придумать для себя какое-нибудь дело. -Я придумал,- пальцы Джека перебежали с плеча Драйзера к его затылку и принялись поглаживать шею, отчего у священника по спине побежали мурашки.- Смотри: сейчас я уберу со стола, вымою посуду, принесу дров и пойду займусь твоей лошадью. А ты будешь писать тут свои письма, и никто не будет тебя тревожить. А на зиму я пойду в подмастерье к Николасу. Я очень быстро учусь, и ремесло у него хорошее, так что я даже смогу что-нибудь заработать. Как тебе такая идея? -Ты молодец. Это действительно хорошая мысль,- кивнул Драйзер, на миг отвлекшись от сосредоточенного осознания пальцев Джека на своем затылке. -А иногда ты можешь брать меня с собой в свои поездки. -Они бывают опасными. Я не стану тебя на них брать. -Кто-то же должен и тебя защищать. Губы Драйзера тронула невольная улыбка, так как он слабо представлял, чем мелкий воришка сможет помочь ему в охоте на головорезов. И Джек, увидев её, приподнялся, прижался к ней своими губами и закрыл глаза. Драйзер глаза не закрыл, но и не отстранился, напрочь забыв, как дышать и думать. Этот целомудренный поцелуй длился недолго, Джек очевидно не собирался наваливать на Драйзера больше, чем тот бы смог вынести за один раз, поэтому достаточно быстро прервал его и поднялся со своего места. Собрав со стола посуду, он одарил священника взглядом, полным стеснительной радости, и отошел от стола, чтобы с грохотом сгрузить тарелки в бадью с водой. Драйзер недолго оставался в оцепенении. Посмотрев на стол, он машинально встал, стер с него крошки, вымыл его, а затем принялся раскладывать на нем письменные принадлежности. Никто из них не проронил ни слова, пока Джек не расправился с посудой и не вышел, бросив: «Я за дровами». Священник, изображавший в это время бурную деятельность над своими бумагами, замедлил движения, сел, сцепил руки перед собой в замок и уткнувшись в них подбородком, уставился в стол перед собой. «Ты сам это выбрал»,- сказал он себе. «Ты сам решил, что так будет, так что нужно учиться воспринимать подобные вещи естественно.» Джек, видимый в окне, громил поленницу, роняя дрова себе на ноги. Глядя на него, Драйзер подумал о том, что тот, очевидно, и сам боится всего происходящего до чертиков, что он опасается сделать что-нибудь не так и сдерживается изо всех сил. И ещё он подумал, что все эти его неловкие нежности совсем такие же, как Джек – они не вызывают раздражения, их можно принимать, и по сути в них точно так же есть что-то особенное, чего в жизни Драйзера никогда не было раньше. *** Чего в Джеке было не отнять, так это энтузиазма и напора. Поставив перед собой цель, он всегда шел к ней шаг за шагом, не сбавляя оборотов, и чаще всего добивался своего. Следующий поцелуй он потребовал перед сном. Причем дождался, пока Драйзер умылся и собрался укладываться, и только тогда позвал его со своей постели: «Ты должен поцеловать меня на ночь!». Священник сам не знал почему поступил именно так, но, кажется, сделал это специально, чтобы спровоцировать Джека – одарил его привычным отеческим поцелуем в лоб, после чего вор завозмущался, протестующе замотал головой и по-детски подставил губы. Выполнив его требование, священник задул свечу, лег спать и заснул на удивление быстро. Джек завел подобные ритуалы после умывания, перед сном и перед тем, как кто-то из них уходил из дома, и требовал их выполнения в обязательном порядке. Поцелуи их по-прежнему были очень чинными и осторожными, вор действительно готов был запастись терпением на сколько угодно времени, уверившись в главном – что Драйзер согласен быть с ним, и не пойдет на попятную. Объятия он мог ввернуть вообще в любой удобный для себя момент. Также стали частыми и обыкновенные прикосновения – ему доставляло очевидное удовольствие даже просто потрогать Драйзера за руку, прижаться к нему щекой, погладить по спине. А уж всякие неуклюжие комплименты и выражение восхищения он выплескивал из себя целым водопадом, совершенно не сдерживаясь и не стесняясь. Драйзер не видел в этом фальши или лести – и благодаря этому смог в полной мере оценить степень и масштаб влюбленности Джека. Из-за того, что вор таки сумел добиться взаимности, и эта победа вскружила ему голову, он смог полностью расслабиться в бытовом плане и проявилось это в том, что он начал ощущать себя полноправным хозяином этого места. Джек и раньше проявлял себя в качестве хорошего жильца и соседа, однако сейчас он стал гораздо более ловким в быту, предупредительным и сообразительным во всем, что касалось их совместного проживания. Он уже сам определял для себя каждодневную работу по дому, умудряясь иногда даже давать какие-то поручения Драйзеру, смело вносил всякие предложения по ремонту, переделке или приобретению вещей. Также, довольно гибко подходил к вопросу того, чья очередь готовить или мыть посуду, не ленясь набрать побольше работы для себя, чтобы позаботиться о Драйзере и дать ему возможность заняться какими-нибудь духовными вещами, которые тот не бросил полностью, несмотря на столь кардинальные перемены в своей жизни. Кроме того, Джек полностью взял на себя все связи с внешним миром, охотно бегая в деревню по всем хозяйственным делам. Он действительно стал чаще пропадать у Николаса, ошиваясь в его кузнице, наблюдая за ним во время работы и подробно расспрашивая обо всем, что тот делал. Драйзер несказанно удивился, обнаружив, что иногда скучал по нему, если тот уходил из дома почти на весь день. Священника слегка беспокоило то, что к нему давно не приходило писем с приказами из столицы или просьб от епископа. Обычно осеннее время он проводил в разъездах, улаживая разные дела криминального, светского или духовного характера. А сейчас все его работодатели молчали, будто сговорившись. Впрочем, Драйзеру сейчас до этого было мало дела – волей-неволей он втягивался в то, что вытворял Джек, и находил в себе все больше искреннего желания отвечать ему. Так, ему впервые захотелось проявить ласку к подопечному самостоятельно, когда тот как-то сидел на полу перед ним, штопая в очередной раз порванную рубашку. Джек болтал всякую чушь, сидя к нему спиной, и время от времени поводя плечом, чтобы «невзначай» потереться об его ногу. Драйзер слушал его в пол-уха, и вместо того, чтобы писать письмо отцу-настоятелю, смотрел на парня. Ловил в себе различные ассоциации, которые вызывал в нем Джек. Думал о том, что при его птичьем телосложении, тот никогда не выглядел беспомощным и слабым. Опасным он, конечно же, тоже никогда не казался, но в общем и целом походил на искру, от которой могло разгореться что-то большое и бурное. И Джек явно был создан, чтобы греть и дарить тепло – у него это очень хорошо получалось, когда он сам этого хотел. Драйзер потянулся к нему рукой, не особо думая, зачем это делает и почему. Просто захотелось. Он коснулся мягких рыжих волос, погладил их, перебрал пальцами несколько прядей – Джек в это время замер над своей штопкой, умолкнув и явно боясь пошевелиться. После он, ничего не говоря и не оборачиваясь, подвинулся ближе к Драйзеру и положил голову ему на колени. Они без слов вспоминали день, когда священник подарил вору гребень, вероятно, заложив тем самым фундамент для всего, что происходило между ними сейчас. Дни шли, Драйзер не забывал целовать Джека по уговоренному расписанию, охотно обнимал в ответ, и все чаще проявлял к тому знаки внимания. В моменты, когда священник сам трепал его по волосам, придвигал к себе или покровительственно касался губами виска, Джек становился похожим на прирученного зверька, готового на все, лишь бы ощущение не заканчивалось. После Поминального дня, на который Драйзер исправно прочитал проповедь по просьбе жителей деревни, Николас и Грета пригласили их обоих к себе на праздничный ужин. В храме не было принято отмечать этот день как праздник, но для простого люда это была последняя возможность порадоваться и повеселиться перед холодами. Джек уговорил священника пойти туда и по дороге к деревне успел поспорить с ним о том, что Николас снова расскажет историю об охоте на медведя, когда тот добыл голову страшного зверя, чтобы жениться на матери своих детей. Драйзер возражал, утверждая, что эту историю тот поведал Джеку дважды только в его присутствии, и наверняка успел сделать это ещё несколько раз, когда его не было с ними. -Не веришь? Ну давай поспорим?- вор преградил священнику дорогу и пошел задом наперед, чтобы видеть его лицо. -Споры – это азартное развлечение от лукавого, поэтому нет,- сказал Драйзер непререкаемым тоном, однако тут же довольно мягко добавил.- Иди нормально, ты сейчас упадешь. -Мы же не на деньги!- всплеснул руками Джек.- Вот выиграешь ты – сможешь попросить меня о чем угодно. -И зачем мне это – ты и так все, что нужно, делаешь. -Затем, что если выиграю я, ты дашь мне настоящий поцелуй – такой, каким обмениваются все влюбленные. А то мы с тобой, как брат с сестрой… Ну, что скажешь? Будешь спорить? – парень склонил голову набок, следя за собеседником дразнящим взглядом. -Глупости какие,- Драйзеру пришлось подхватить Джека, который все-таки споткнулся. Вечер в доме кузнеца прошел чудесно. Джек с Николасом строили масштабные планы касательно того, что вор будет обучаться у него, станет помогать ему, и они вместе будут возить вещи в город на продажу. Касательно продажи Джек развернул такой подробный, вдохновляющий и многообещающий план деятельности, что было удивительно, как эти двое вообще сумели остаться за столом и не убежали работать в кузницу на всю ночь. Грета и её брат смотрели на Джека влюбленными глазами, священник одергивал его в неугодных ему моментах беседы, но в общем и целом тоже следил за ним с благосклонностью. Когда Николас расчувствовался, глядя на рдеющую дочку, его снова понесло на воспоминания о своей усопшей жене. И на историю о медведе, которую все сидящие за столом знали от начала до конца, Джек вовсю стрелял глазами священнику и умудрился погладить его по колену под столом. Попрощались они только после того, как заметили, что самый мелкий товарищ их общества спит прямо за столом. Когда Драйзер и Джек одевались, Грета захотела непременно примерить на Джека свой новый плащ, купленный для неё отцом на осенней ярмарке, потом она долго хихикала над тем, что им подходит один и тот же размер. Ни Драйзер, ни Джек тогда и подумать не могли, что это был последний хороший вечер, который они провели вместе с Николасом и Гретой. Над Болотными Падями собирались тяжелые тучи, но ни один из них этого не замечал. Джек висел на руке Драйзера, когда они шли домой, и продолжал по инерции вдохновенно разглагольствовать про торговлю и работу в кузне. Священник подстраивался под его пружинистый шаг, поглаживал пальцы Джека на своем локте, а потом они целовались на крыльце дома – долго и почти жадно, несмотря на холод и дождь.