Неожиданный поворот

Любовь — это когда кто-то может вернуть человеку самого себя. Рэй Брэдбери

POV автор. Все уже были в сборе, дети были на удивление спокойны. Весьма странно, это была последняя репетиция перед эфиром, но похоже этих малышей ничто не волновало. Они очень сдружились и в перерывах играли со своими "соперниками", а те, кто постарше - болтали и делились секретами. Особенно сдружились дети из команды Пелагеи и Димы. Оно и понятно - эти двое как по произволу судьбы постоянно оказывались рядом. То их Аксюта в одно время поставит в соседние комнаты, то у Димы проблемы с аппаратурой в комнате и ему приходится просить другой час, как раз тот, когда репетирует Пелагея. Дети обладали завидным спокойствием, в отличие от наставников, в особенности, от Пелагеи, которая выпивала уже третью чашку чая с ромашкой. Дима то и дело бросал обеспокоенные взгляды в ее сторону. В конце концов, он не выдержал, подошел и отобрал у нее успокоительное. Ему было плевать, что все смотрят. - Поль. Перестань. Ты детей пугаешь, - Дима указал взглядом на группу детей, которая большими стеклянными глазами смотрела на свою наставницу, которая была похожа на сдувшийся шар.

POV Дима. Я присел на корточки рядом с ней и заглянул в глаза, стараясь что - то прочесть в них. В них читался лишь страх и незнание того, что же ей делать. Она склонилась ко мне, задевая своими длинными волосами мою шею, по которой пробежали мурашки. Да, видимо Поля всегда будет на меня так действовать. - Дим, понимаешь, я не знаю как их выгонять. Я их всех так полюбила. А у меня есть совсем малышки в команде, - Поля отодвинулась от моей шеи и заглянула мне в глаза, она ждала от меня ответа, какого - то ободряющего слова. - Поль, это конкурс, они поймут, - ничего лучше этой фразы я придумать не смог. - Дима, им по 8-12 лет. Что они поймут. Я как представлю, как они будут на меня смотреть своими огромными непонимающими глазами, - плечи Пелагеи поднялись и опустились: она шумно вдохнула, - мне жутко становится. Ведь им не объяснишь, почему именно не он проходит дальше. Они выкладываются на полную. Я просто не могу. Пелагея опустила вниз голову и волосы закрыли ее лицо, казалось, еще немного, и эта хрупкая девушка расплачется. - Поль, ну ты чего, еще даже поединки не наступили, - заботливо приобнял ее я, совсем забыв об осторожности. Поля лишь серьезно устремила взгляд на своих, как она любила называть, "масянь" и вздохнула. - Надо брать себя в руки, - сказала сама себе Пелагея. Удивительно. Как эта хрупкая и эмоциональная девушка может так брать себя в руки. Это же огромная выдержка. - Вот и умничка, - приподнявшись, я чмокнул ее в висок, при этом убедившись, что все дети заняты своими делами и не смотрят на нас. Пелагея мотнула головой, сняв с себя грустное настроение и тут же ее лицо осветила широкая улыбка. - Масяни! Последний прогон и я вас отпускаю, - весело подмигнула им Поля. Я отошел от нее к своим подопечным. По правилам нам нужно репетировать в разных комнатах, поэтому мы длинной шеренгой удалились из этой уютной и солнечной комнаты. Прогнав все тройки, я остался собой доволен - дети пели качественно, мои замечания учли, даже самая маленькая, Ника, схватила все на лету. - До встречи завтра! Не пейте ничего газированного и холодного, - проконсультировал я своих ребят. "И когда это ты стал таким участливым". Ответ на этот риторический вопрос состоял из четырех букв. "Поля". Кстати, о Поле. Я услышала, как она прощается с каждым из своих "масянь", напутствуя им то же, что я только что говорил своим. "Мысли сходятся". Дети с обеих команд перемешались и огромным скопом вывалились вниз, где их ждали родители. Вскоре гул голосов затих, я прокрался в гримерку Пелагеи, где она сидела, рисуя в своем блокнотике. Я на цыпочках подошел к ней и закрыл глаза руками. От неожиданности она вздрогнула, уронив блокнот. - Угадай, кто, - низким басом проговорил я. - Хмм, - Пелагея улыбнулась. - Димка! - она развернулась ко мне, уперев свои руки мне в грудь и подняла глаза. Напряжение сковало мое тело свинцом. Хотелось всего и вся. Я опустил свою голову ей на плечо и зарылся в ее волосах. В ее длинных золотых волосах, которые пахли земляникой и домом. Хотелось остановить этот момент и никуда не идти. Не знаю, что испытывала она, но по крайней мере я чувствовал ее учащенное сердцебиение. - Дим, - зашептала Поля, - я тебя нарисовала. - Правда? - полушепотом, в тон ей, спросил я. - Правда. Хочешь покажу? - мы продолжали говорить на тон ниже, чем говорим обычным голосом, хотелось сохранить атмосферу уюта и спокойствия, что царило между нами. - Очень, - я нехотя отодвинулся от нее. Пелагея подняла с пола блокнот и показала мне. - Нравится? - нервно теребя подол футболки, спросила она. - Очень, - я мог лишь тихо выдохнуть: рисунок был обалденный, было видно, что его рисовали долго и старательно, тщательно вырисовывая каждые черты. - Поль, очень здорово, правда, ты у меня оказывается еще и художник, - я притянул к себе девушку, поцеловав в макушку. В дверь постучали. - Опять прерывают, - недовольно пробурчала Пелагея и пошла открывать. - Санитарный день! - с порога, неестественно громко крикнула пожилая женщина. - Хорошо, мы сейчас уйдем, спасибо, - Пелагея вежливо улыбнулась уборщице и пошла собирать вещи. Я остался стоять с блокнотом в руке, не заметив, как ко мне подкралась старушка. - Красивешно. Это она нарисовала? - пальцем указав на Пелагею, которая собирала вещи на диване, спросила старушка. Я кивнул. - Любовь, молодежь, везде любовь, - довольно протерла ручки бабушка. Я улыбнулся. - Да нет, мы друзья, - кто знает, что это за бабушка, вдруг из тех, что на лавочке сидят и всех обсуждают. - Да вижу я какие вы друзья. Я женщина пожилая, многое повидала, совет вам да любовь, - сказала последнее слово старушка перед уборкой. Пелагея, собрав последние вещи, ждала меня у двери. - До свидания, - хором крикнули мы и пошли к машине. - Поехали ко мне, - предложил я. - Поехали, - Пелагея быстро согласилась. На улице совсем стемнело, мы мчались по улицам оживленной Москвы и просто молчали. Нет, не потому что нам было неинтересно или не о чем поговорить. Просто каждый обдумывал что-то свое и никому не хотелось нарушать эту тишину. Приехав ко мне, мы просто завалились спать. Даже не поев, не умывшись, как есть, в одежде, на одну кровать. День был ужасно выматывающий, уже чувствуя на себе крепкое царствие Морфия, я инстинктивно обхватил Полю за талию, прижав к себе, которая уже видела десятый сон. Она мирно посапывала, волосы вздымались. Так мы и уснули - в обнимку, в одежде, в форме калачика. Крайне неудобное положение, но мне было все равно, ведь рядом лежал самый любимый человек. Последняя мысль оборвалась в моей голове и я уснул.