Дочь для монстров

Здравые мысли трусливо разбежались в самые дальние и глухие закоулки сознания. Лера дрожала, пальцы нервно сжали страницу, покорежив её и надорвав. Тут не могло быть ошибки. Следующий разворот заполняли фотографии и рисунки, впрочем, как и последующий, и еще неизвестно сколько. Маленькая Лера с дивными косами, в платьице, в панамке, за рисованием. Она лепит из пластилина в общем зале, поёт в музыкальном классе, пытается готовить. От нескончаемого количества собственных изображений у девушки зарябило в глазах. До этого она видела лишь одно своё фото, небрежно вклеенное в досье. Отец, папа, папочка… Но как же могло так получиться? Почему не рассказал, не забрал из приюта? Год назад, два или три, она бы все поняла, все бы простила! Зачем он сделал такое? Зачем заставил полюбить себя другой, неправильной любовью? Перед глазами стояли слезы, они размывали строчки, не позволяя прочесть ни слова. От горечи, накопившейся в душе, хотелось кричать. Страшно вспоминать нежные касания рук, поцелуи, покрывающие тело, страсть, рушащую все запреты. Воздуха катастрофически не хватало. Узкое горло водолазки вдруг начало давить, сжимать, душить, ткань стискивала свои кольца удавом, закабалившим жертву. Всхлипывая, Лера стянула с себя кофту, надеясь отвоевать хоть глоточек живительного кислорода, но и это не принесло облегчения. В кабинете по-прежнему было невообразимо душно. Еле держась на ногах, девушка подошла к окну и распахнула створку. Воздух, жаркий и материально тяжелый, толстыми змеями пополз в комнату. Удушливый чад автострады, заводской дым и ставшие внезапно отвратительными резкие запахи цветения. Все плыло в мутной поволоке неправдоподобно яркого майского дня. От ядовитых солнечных лучей плавился асфальт, источая смрадные пары, на площадке визгливо играли дети. Лера никогда не плакала от жалости к себе. Только от боли, от унижения, от страха, от безысходности. Так было всегда, но не сегодня. Сегодня она просто плакала, и это не приносило облегчения. Мерзкие соленые слезы щипали кожу, попадали в рот, стекали по шее. Почему от соленой воды глаза так жжет и щиплет, а от слез нет? Один из тех дурацких вопросов, которые дети так любят задавать взрослым. Лере не у кого было спрашивать, но она сама знала ответ: от боли не больно. Голова продолжала кружиться, по телу бродил электрический разряд, заставляя вздрагивать, холод, не приносящий облегчения, полз вдоль позвоночника, вызывая ледяную испарину. «Любимый, папа, папочка», - губы шептали сами собой. Директор, Вениамин, отец. Его седые виски, стальные глаза, тонкие губы, шрамы, золотая, одетая в загар, кожа. «Ненавижу!», - Лера в последний момент вцепилась в раму, удержав кренящееся на улицу тело. Дышать стало легче, жить стало легче. Надо просто дождаться его и спросить, в лицо высказать все свои мысли, выплеснуть чувства. Девушка отошла от окна. Все же это была слишком глупая смерть, в бессознательном состоянии выпасть на бетонный бордюр. Тихо рассмеявшись, Лера задернула глухие шторы и выключила свет, погрузив кабинет в темноту. Не надо, чтобы были видны её слезы, её дрожащий подбородок и трясущиеся руки. Вениамин вернулся быстро, хотя девушке, сидящей в углу, показалось, что его не было целую вечность. Как обычно сосредоточенный и хмурый, он заулыбался, зайдя в кабинет. - Ты что спряталась? Лера, что за детсад? – Он готов был подыграть и поискать. Даже собирался заглянуть под стол, но, увидев раскрытый дневник, резко, как от удара плети, выпрямил спину. - Лера? – тревожно и тихо позвал мужчина. - Почему ты мне не рассказал? – Сохранить самообладание, чтобы голос не дрожал, было слишком сложно. - Не думал, что ты вспомнишь про дневник, - сокрушенно проговорил Вениамин, присаживаясь перед замершей девушкой на корточки. – Я не видел смысла говорить. Я люблю тебя, а все остальное - дела давно минувших дней. Лера вздрогнула и еще дальше забилась в угол. Она ожидала чего угодно от ругани, до слез и оправданий, но никак не такого железного спокойствия. - Значит, то, что ты мой отец, - это дела давно минувших дней? – с огромным трудом удержавшись от крика, с горечью спросила девушка. Сейчас она даже жалела, что не выпала из окна какие-то полчаса назад. - Глупенький шмелик, прочитала две страницы и сделала выводы, – с улыбкой проговорил мужчина, прижимая к себе отчаянно брыкающуюся девушку. – Я расскажу тебе, что было дальше. Лера замерла, покорно позволив перенести себя на диван. Она всем сердцем хотела услышать хоть что-то, что могло бы оправдать Вениамина в её глазах. Директор заговорил медленно и тихо, поглаживая Леру по волосам: - Когда я вышел, идти было некуда. И забрать тебя было некуда. Отсидевший, без денег и работы, куда я мог потащить семилетнего ребенка? Тогда я устроился работать тут. Предыдущий директор знал меня хорошо. Он был редким скотом, но ему требовался проверенный подручный. Пришлось сделать много такого, за что я до сих пор себя презираю, - Вениамин замолчал и, покрепче прижав к себе затихшую Леру, продолжил: - Никто не знал, что ты моя дочь, я молчал, боясь, что тогда директор начнет мной манипулировать. Потом тебя захотели удочерить. Я чуть с ума не сошел, узнав истинную цель этого процесса. Но ничего не мог сделать. Тогда я собрал своих бывших товарищей и принялся ждать. Я знал, что ты позвонишь. Как только это произошло, мы выехали на место и, не имея санкций, высадили дверь. Директора сместили с поста, и я благодаря «Черному кресту» занял его место. Им был нужен осведомитель и толковый программист, а я подходил на эту роль. Я получил квартиру, когда тебе было двенадцать, имел достаточно денег, чтобы ты смогла учиться в любой школе. Оставалось самое малое - доказать своё отцовство. В папке лежит результат ДНК теста. И он отрицательный. Ты не моя дочь, и никогда ей не была. Я начал наводить справки и узнал, что моя женщина, - на этой фразе он ненадолго замялся, - она сделала аборт, как только я сел. Так что у меня нет детей, и никогда не было. Лера замерла и боялась пошевелиться. Теперь многое вставало на свои места. И странное отношение Вениамина, и его поведение с ней. - А дальше? Почему не прекратил возиться со мной? – совладав с голосом, спросила девушка. - Я привык к тебе, полюбил как родную и подал прошение на удочерение. Но дергающий за ниточки «Черный крест» свернул мою затею. Им нужен был не отягощенный ничем человек. Жестокий и беспринципный, такой, каким я стал. Из подобных организаций не уходят. – Директор тяжело вздохнул и замолчал. Дальше говорить о чем-то было глупо. Рядом с Лерой сидел немолодой уже, седеющий человек, который всю свою жизнь положил для того, чтобы помочь несуществующему ребенку, обеспечить его счастье и будущее. «Не сдаться обстоятельствам…»