Твоя смерть разобьет мне сердце...

Когда за Майкрофтом захлопнулась дверь, Шерлок вновь улегся на кровать и попытался уснуть. Все равно ничего нельзя изменить. Он может сколько угодно думать сейчас, но пока не узнает, куда его решили забросить на этот раз, бесполезно строить какие-то планы и просчитывать ходы и вероятности. В его жизни было много опасностей. И эта - не первая и, возможно, не последняя. Спать совершенно не хотелось. Хотелось курить. Но и этого он был лишен. Как и средств связи. И свободы передвижения. Тюрьма! Тюрьма с камерой повышенной комфортности. Интересно, всем смертникам предоставляют такие условия? Полгода… Много это или мало? Трудно сказать. Раньше бы Шерлок сказал, что мало. А сейчас… Может быть, вполне достаточно? Джон будет переживать… Но у него есть семья. Будет ребенок. Все равно, как бы ни сложились обстоятельства, уже не будет прежнего Джона, прежней жизни. С ним Шерлок почувствовал себя человеком. Не в том общераспространенном смысле, который в это понятие вкладывают многие. Он просто вновь стал чувствовать. Заново научился. Он не верит во всю эту антинаучную ерунду о душе. Но ведь чему-то, помимо тела, было же больно, когда Мэри выстрелила в него. А до этого что-то внутри противилось этой свадьбе. И что-то там же хотело разорваться от боли и разочарования, когда он прочитал неверие во взгляде единственного друга, который не поверил его словам в том притоне. Оно же два года его «смерти» металось и терзалось внутри, заставляя хвататься за телефон и набирать заученный наизусть номер и сбрасывать его, как только это что-то сжималось в комок в страхе и предчувствии беды. И это же что-то не раз заставляло просить брата о возвращении. И оно же не заставило сомневаться в выстреле. Дело было не в Мэри. Только в Джоне. В том, что он оказался втянут в эту историю с Магнуссеном, и просто так из нее было не выпутаться. Ведь тот добился бы самого сурового наказания для обоих. Джон не заслужил. Он и так прошел через многое по вине Шерлока. Они постепенно стали отдаляться друг от друга, но ведь это только его вина! Не Джона. Два года страданий не могут не оставить отпечаток на отношениях. У Джона будет ребенок, он в нем найдет и счастье, и утешение. Может быть, как раз через два года… А может, все сложится не так печально. И полгода не станут последними в жизни Шерлока. Как знать? Правда, сейчас он и сам не знал, нужно ли ему больше. Готов ли он вернуться к той жизни до… Вообще, очень странно. Он не понимал своего отношения к другу. Ведь в этом отношении, кроме дружбы, присутствовала очевидная ревность. Нет, совершенно не та ревность партнеров, любовников, супругов. Его ревность была вызвана боязнью потерять единственного человека, ставшего близким. Казалось, если он не будет встречаться с другими людьми, то этого не произойдет. Джон не раз говорил, что Шерлок не знает элементарных понятий о личном пространстве. Шерлок знал. И вторгался в него ровно настолько, насколько позволял сам Джон. То есть заполнял его собой полностью. Сейчас все не так. И это «не так» совсем не нравится Шерлоку. Он не хочет вновь быть один. Может, шесть месяцев вполне достаточно, чтобы это окончательно понять? Или же убедиться в обратном и сделать все, чтобы вернуться через полгода? Там будет видно. Ведь Майкрофт никогда не ошибается в сроках. Еще одна странность. Майкрофт. Его родной брат. Но совершенно не близкий ему человек. Их отношения даже сложно назвать натянутыми. И все равно Шерлок не мог до конца поверить в то, что тот смог вот так хладнокровно подписать ему приговор. Даже не скрывая этого. Сейчас почему-то нет даже раздражения и злости на него. Какая-то… грусть? Почему самый близкий, казалось бы, человек стал его палачом? Не сам, конечно. Но власть Майкрофта практически безгранична. Неужели он просто ждал подходящего повода, чтобы избавиться от него? Когда же в их жизни все стало настолько плохо? Ведь не с самого же рождения они враждовали! Ведь Шерлок помнит времена, когда рыдал в подушку, скучая по нему. Особенно первую неделю после отъезда Майкрофта в школу-интернат для особо одаренных детей. И как не мог уснуть один в комнате. И как тайком перебирался на его кровать и заставлял себя просыпаться до подъема мамы, которая ругалась, застав его в кровати брата. Он помнит, как тот плакал и тряс его, словно тряпичную куклу, заставляя клясться, что он больше никогда не возьмет в руки спичек, когда Шерлок чуть не спалил весь дом и едва не задохнулся дымом, пытаясь повторить увиденный по телевизору эксперимент с марганцем, а потом, стоя на коленях, прижимал его к себе и успокаивал, обещая, что сам ему все покажет. А еще он помнит, как, лежа в больнице с отравлением, скучал, и Майкрофт наелся какой-то дряни, чтобы быть с ним рядом. И как ему было плохо, гораздо хуже, чем Шерлоку. И как он сам тогда не отходил от его кровати, несмотря на все уговоры и угрозы врачей. Потому что ему казалось, что если его не будет рядом, то Майкрофт умрет, и тогда он сам не сможет жить ни минуты. Кажется, тогда первый и последний раз в жизни он молился. И он помнит свое счастье, когда тот пришел в сознание и коснулся его ладошки горячими пальцами, успокаивая. А его приезды на каникулы? Шерлок всегда ждал Рождество. Но не из-за подарков и праздничного настроения. Ему вообще не нужны были никакие подарки! Зачем они ему без Майкрофта? Тот всегда приезжал двадцать четвертого декабря. В канун Рождества. Шерлок это знал и всегда ждал. Но как-то Майкрофт не приехал. И Шерлок заболел. Ни кашля, ни насморка, только жуткая головная боль и высокая температура с лихорадкой. Рождество для семьи прошло под девизом «вылечите Шерлока». Кто бы знал, что единственное лекарство, в котором он нуждался, был старший брат. Когда он, наконец, приехал, мама не хотела его пускать к больному Шерлоку, чтобы не заразился, ведь было совершенно непонятно, что с ним. Майкрофт не слушал. И только переступив порог дома, сразу же отправился к нему. А на обиженное: «Ты опоздал на три дня», просто попросил прощения. И вечером они уже играли в снежки, в этот день вдруг неожиданно выпал снег. Шерлок был совершено здоров, а от температуры не осталось даже воспоминаний. После этого случая его стал наблюдать психолог. А еще он помнит, как взял деньги и купил на них скелет, и когда пропажа денег обнаружилась, Майкрофт взял вину на себя, сказав, что это ему понадобилось пособие по анатомии и в доказательство показывая Шерлокову коробку с разобранным скелетом. А когда Шерлок обжег обе руки вспыхнувшим бензином в зажигалке, когда решил попробовать курить в семь лет, Майкрофт не только не рассказал родителям, но и наплел им про неисправную горелку в гараже, и сам же сломал ее, чтобы иметь доказательство. Он был строго наказан за то, что полез туда без спроса, да еще взял с собой младшего братишку. И после всего этого нянчился с ним, самолично кормил его с ложки, переодевал и помогал во всем, с чем Шерлок не мог справиться сам в тот период. А еще, когда Майкрофт приезжал на каникулы, они ходили гулять, и он учил Шерлока наблюдать. Они играли в игру «кто правильно угадает профессию объекта наблюдения». И Майкрофт… поддавался. И радовался успехам Шерлока. А потом они стали учиться вместе. И это стало счастьем для обоих. Больше не нужно было расставаться. Шерлок совершенно не скучал по дому. Но ему не нравились школьные ограничения. Он сбегал с уроков. Единственный человек, кто мог на него повлиять, был Майкрофт. И данное только ему обещание учиться Шерлок не нарушил. И сидел на уроках, изнывая от тоски. Два года они проучились вместе. Но потом Шерлока отправили домой. Все-таки он достал учителей своими выходками. Он стал учиться в обычной школе. И это была еще худшая тоска. Но обратно его никто брать не собирался. И опять начались дни без Майкрофта, и ожидание Рождества и каникул, и радость от встреч, и слезы от расставаний. Когда же это все закончилось? И почему? Сейчас, вспомнив детство, Шерлоку стало по-настоящему больно. Ведь они любили друг друга! И ближе и роднее у них не было никого. Как могло все так измениться? С чего вдруг Майкрофт из заботливого и любящего брата превратился в диктатора и надзирателя? Что так изменилось в нем или в Шерлоке, что привело сейчас к таким последствиям? Родной и любимый когда-то брат спокойно готов отправить его на верную смерть. Все произошло не спонтанно. Постепенно. Сначала контроль за его передвижениями, потом за каждым его действием, навязывание своих понятий и приоритетов. А в двадцать все стало просто невыносимо. Майкрофт хотел знать буквально все. Он с самого начала был карьеристом. И его карьера шла по восходящей с потрясающей воображение скоростью. В свои двадцать пять он уже был начальником какого-то там отдела секретной службы. Что им стало двигать в отношении Шерлока? Чувство собственной значимости? Боязнь за свою карьеру? Он никогда не расскажет. И они отдалились окончательно. Теперь Майкрофт наблюдал за ним со стороны и с помощью агентов. И продолжает делать это до сих пор. Шерлок уже привык. Но все равно, почему же сейчас так больно? Почему именно сейчас так хочется стать тем маленьким мальчиком, который утыкался в плечо брата и чувствовал себя в полной безопасности. Который точно знал, что он надежно защищен его крепкими объятиями, и тот никому не позволит причинить ему боль и убережет от любой угрозы или беды. Между ними была связь, которую, как казалось, невозможно ничем разорвать. Связь, которая даже на расстоянии не прерывалась. А сейчас мир окончательно рушится. Его мир, мир Шерлока Холмса. Сначала отдалился Майкрофт, это было очень больно, но Шерлок пережил. Он привык быть один. И ему на самом деле никто не был нужен. Ведь он никогда не понимал обычных людей. Но появился Джон. И вошел в его жизнь. Теперь отдаляется и Джон. И если в случае с братом искать виноватых бесполезно, то в случае с Джоном виноват сам Шерлок. Но от этого не легче. Он просто сделал все возможное, чтобы его жизнь продолжалась нормально. Насколько это возможно. Чтобы его ребенок знал и видел своего отца. Ведь это правильно? А еще, возможно, Магнуссен унес в могилу какую-то тайну Майкрофта. Какой бы она ни была, и какие бы сейчас ни были отношения с братом, все равно не этой сволочи дергать за ниточки и манипулировать им. Почему нельзя вернуть время? Всего на какие-то двадцать пять лет назад. В тот день, когда Майкрофт, наконец, приехал и попросил прощения за опоздание, а потом сидел на коленках возле его кровати, гладил по слипшимся от пота кудряшкам и обещал заботиться о нем, говоря, что никогда его не бросит и всегда будет рядом. Где же твои обещания, брат? Ты всегда рядом. Даже слишком всегда. Но разве ты это имел в виду тогда? О чем ты позаботился сейчас? Полгода… Спасибо, Майкрофт. Наверное, мне больше и не нужно. Больше и ни к чему. Ведь полгода достаточно, чтобы сдохнуть от одиночества? Тебе ведь не будет скучно? За два года мы и с тобой редко виделись. Ты же тоже уже привык обходиться без меня. Я, если честно, удивлен. Кого же ты будешь постоянно контролировать? Или тебе это уже не нужно? Возможно. Ведь жизнь меняется. Мы оба это знаем. Что ж, значит полгода… шесть месяцев… Что ты скажешь родителям? Они ведь не дураки. И наш интеллект достался нам с тобой от них. Их сложно будет обмануть. Ты уже придумал правдоподобную историю моей смерти? Или у тебя на это есть целых шесть месяцев? А я уже не уверен, нужны ли они мне. Что будет, если я не выполню твое задание? Опять ослушаюсь? Ты разозлишься? Знаешь, а мне ведь будет все равно. Я тоже могу не сдержать обещание, как ты не сдержал свои. И мы будем квиты… За что ты так со мной, Майкрофт? Только за то, что я имею свое мнение и делаю по-своему? Шерлок зарылся головой под подушку. На душе было тяжело и… пусто. Словно он потерял все, что было у него, чтобы просто существовать. А без этого и самому не хотелось жить даже эти полгода. Будь что будет. Он не станет противиться неизбежному. Уже просто нет смысла.