Один шаг

Ханкена начал раздражать этот парень. Он уже не испытывал перед ним ничего, кроме ненависти. Если раньше ему было как-то жаль, ну, не совсем жаль, просто какое-то неприятное чувство возникало у него постоянно, когда он смотрел на Канина. То сейчас, кроме ненависти и злости, он ничего не чувствовал. Ему было противно, как Канин на него смотрел, в его взгляде он видел какое-то сочувствие, жалость, как будто это не он изнасиловал новенького, а тот его. Енун постоянно был рядом, с другой стороны, чего еще ожидать, когда в этой маленькой, сырой и серой камере сидят шесть человек. Места спрятаться тут точно не было. Да здесь и таракану места мало будет, не говоря уже о шести взрослых мужиках. А Енун словно не замечал, что Ханкена раздражает все, что он делает. Но он же не делает ничего плохого? Наоборот. Он пытается помочь, подружиться, сделать все, чтобы им обоим было хорошо. А что еще делать в тюрьме? Бить друг другу лицо, это не совсем не то, чего хочется. Поэтому Канин то сигарету ему даст, то зажигалку, то предложит допить свой чай, который даже на чай и не похож, но все какая ни какая, но вода. Последней каплей китайца было то, когда Енун предложил ему свое одеяло. Ханкен замерз этой ночью, и полчаса стучал зубами от холода. - Ханкен, возьми мое, мне не холодно, - спокойно сказал парень и протянул свое пошарпанное и кое-где дырявое одеяло. - Отстань от меня! Ты, дебила кусок! Ты меня уже бесишь! – заорал китаец. Все посмотрели на него, уже явно ожидая очередной драки. Хан резко схватил Енуна за майку и потянул на себя. - Еще раз, ты попробуешь заговорить со мной, - громко сказал он парню, глядя прямо в лицо, - я тебя изнасилую при всех, и будет еще хуже, чем в тот раз, - эти слова он уже сказал тихо, на ухо и сквозь зубы. Канин посмотрел на него с ужасом и отодвинулся на край кровати. Ханкен увидел это. Он увидел, как глаза Канина расширились от ужаса, губы задрожали, а кулаки сжались. В его глазах был неподдельный страх, такой, который даже описать сложно. Как будто он увидел что-то действительно ужасное, неподдающееся никакому объяснению. Теперь китаец был удовлетворен. Теперь никто его не будет беспокоить. Под непонятные взгляды своих сокамерников, он лег обратно на кровать. Прошла неделя, затем вторая. Канин пугался каждого шороха, каждого взгляда, он был похож на бедного, загнанного в угол зверька, над которым как будто издевались всю его жизнь. Он ни с кем не разговаривал, только изредка говорил спасибо Исину, который давал ему принесенную еду. Он боялся даже вставать с кровати, чтобы ненароком не столкнуться с китайцем. А тот ходил довольный. Его никто не трогал, он наслаждался спокойствием. Прошло еще две недели. Енун вел себя также, старательно избегая даже зрительного контакта с Ханкеном. Однажды ночью, китаец проснулся от какого-то шума. Шумом это даже не назовешь, скорее какой-то еле слышимый шорох и чье-то пошмыгивание носом. Он встал и на носочках приподнялся, чтобы убедиться в том, что эти звуки исходят от Канина (поменяться местами, было идеей китайца, он даже отдал свое верхнее место, чтобы не видеть Канина). Он увидел, как тело Канина пробирает мелкая дрожь, его трясет. И тут Ханкену в голову пришла мысль, точнее воспоминание, как он насиловал этого парня, как тот потом даже после такого издевательства старался подружиться с ним, ведь у него больше никого тут не было. И опять это чувство…но теперь Ханкен понимает. Что это не мерзкое чувство, это жалость и стыд. Совесть проснуться решила. Хан осторожно дотрагивается до плеча Канина, тот вздрагивает и поворачивается. Увидев, кто это сделал, он уже готов был закричать, но китаец опередил его и заткнул рукой рот. - Тише, не убью, - говорит китаец шепотом и тут же понимает, как это странно звучит. – Я ничего тебе не сделаю. Канин смотрит на него напугано, но кивает головой в знак согласия, что он понял. - Можно? – спрашивает Ханкен и убирает руку. - К-куда? – заикающимся голосом спрашивает Канин. - К тебе, куда же еще? Енун не понимает, с чего это китаец такой вежливый, и зачем ему лезть к нему на кровать. Он непонимающе смотрит на него. - Я. Ничего. Тебе. Не сделаю, - почти по слогам произносит Хан, и Канин отодвигается к стене. Китаец залазит на верхний ярус и ложится на спину. Минут пять он молчит, просто смотря в потолок. Тишина. Лишь только Канин иногда пошмыгивает носом. - Ты чего? – спрашивает Хан. - Не твое дело, - буркнул Канин и попытался отвернуться к стене, но у него не получилось. Места слишком мало, да и китаец развалился почти на всю кровать. - Да говори уже. Я не думаю, что ты просто так плачешь, как девчонка. - Кто сказал, что я плакал? Может, я простыл, - ответил Енун тихо. - Ага, простыл он. А глаза почему красные? – Ханкен приподнимается и заглядывает в лицо парню. Слишком близко. Он чувствует свое сердцебиение и тяжелое дыхание Енуна. Пару раз, нервно сглотнув ком, подступивший к горлу, китаец ложится обратно. - Ну, так из-за чего ревел? – Хан просовывает свою руку между собой и Канином (над головой ее держать неудобно) и натыкается на что-то мокрое. – Что это? – он поднимает руку, чтоб хоть луна осветила ее, и видит, что его рука красная, как будто в крови. - Канин? Что это? – слегка повысив тон, спрашивает китаец. До него доносится слабый металлический запах. – Кровь? Дай сюда руки! – китаец уже начал кричать, тем самым разбудив всех сокамерников. Енун отчаянно сопротивлялся, но сил у него почти не было. Он не хотел, чтобы это видели. Ему стало стыдно. А о чем он раньше думал? А он не думал вообще, он просто хотел покончить со всем этим. С этими ужасными воспоминаниями, с этими людьми, с этой противной и мерзкой едой, холодными и сырыми стенами, с металлическими решетками, с ужасными охранниками и с их вечными издевательствами, и самое главное, с НИМ, с человеком, которому он доверял… - Блядь, Тао! Есть что-нибудь похожее на бинт? – орал Ханкен. - Есть бинт! Спиздил в медпункте, - закричал ГонУ. - Тащи сюда! – крикнул китаец. - Что он сделал? – Крис уже стоял рядом со вторым ярусом. - Не знаю! Ебанутый, блять! Эй! Эй! Канин! Не отключайся! – Хан взял его руку и ужаснулся. Слишком огромный порез, глубокий и сильный, самое плохое то, что сделан он идеально (по правилам суицидника, конечно). Прям вдоль руки, а не поперек. - Что тут происходит? – возле камеры стоял Шивон, он привел Исина. - Как всегда вовремя, сука, - шепотом ответил Тао. - Ничего, просто они опять подрались, но уже все окей, - Раса натянул улыбку. - Ладно, мне похуй. Вот, привел вашего дружка, - с этими словами он запихнул в камеру сияющего от счастья Исина, и ушел. - Что тут у вас происхо… Улыбка испарилась с лица Лэя. Он подбежал к Канину, который уже был в отключке. - Что за нахуй? Что с ним? - Вскрылся, - загробным голосом ответил Крис, - но он еще дышит. - Конечно, он дышит! Я ему не дам сдохнуть тут, как позорной крысе! – закричал Ханкен, пытаясь при этом привести Енуна в сознание. - Воу, полегче на поворотах, дружище, я просто уточнил, - Крис на всякий случай сделал шаг назад. - Вот козел! Всю малину обосрал! Я уже хотел вам Лу показать, - начал Исин. - Ты хоть ругаться умеешь? – спросил Тао и хихикнул. - Нет, - с серьезным видом ответил Лэй, - у кого бинт? И еще ремень нужен, нужно перетянуть руку выше пореза. Ханкен сообразил быстро, и вот, он уже протягивает ремень Лэю. - Так, на открытую рану нельзя накладывать бинт, все прилипнет нафиг. Нужна ткань, любая, хоть простынь, - Исин огляделся. – ГонУ, рви ее. Кто-нибудь еще что-нибудь стырил у медиков? Ну? Все начали искать. Кто под кроватью, кто за раковиной. Других мест, в общем-то, и не было. Ну, разве еще что в стене, где они проковыряли дырки. Когда все припасы были найдены, их, к сожалению, было мало, Исин принялся за дело. С горем пополам, он перетянул руку, обработал рану перекисью и завязал куском простыни. Но этого было мало. - Зашить надо, - ответил Син, спустя минут 10. - Кто пойдет? – оглядел всех Тао. Ханкен вздохнул и посмотрел на Канина. Это же он виноват в том, что Канин решил сделать это с собой. Все знали, что, если они расскажут настоящую причину, то парня загребут в психушку, напичкают наркотой, и все, здравствуй Енун – тряпичная кукла. - Ты что делаешь? – только и успел крикнуть Раса. Ханкен стоял рядом с решеткой, и по лбу стекала струйка крови. - Зовите медиков, и уберите это, - он указал на кровь, которая была возле его кровати. Надзиратели не заставили себя долго ждать. И вот, Шивон уже покрывает благим матом Ханкена и Криса. - Вы ебланы! Сколько можно? Крис! Нахуя ты его головой ебанул? - Он меня бесит, - спокойно ответил Крис. - А вы меня! – орал Шивон. – Пошли. И он с китайцем уходит в медпункт. - У него получится? – спрашивает Тао у Криса. - Конечно, я его учил, как правильно пиздить надо, - улыбается Ву Фань. - О! Енун очнулся! – крикнул Раса и подбежал к парню. - Ты как? – спросил Исин. Енун медленно обвел всех взглядом и посмотрел на свою перемотанную руку. Какой позор, они все видели, что он сделал, теперь они знают, что он слабый. И ОН, он тоже знает… - А где Ханкен? – хриплым голосом спросил Канин. - Пошел добывать для тебя медикаменты, - улыбнулся Лэй. - Что? Для меня? Но зачем? Исин в ответ лишь улыбнулся.