Альтер Эго

Алиса. Больница, в которой лежали я с Юлькой, была районной, недалеко от Юлькиного дома. Если бы не районная, вряд ли могло произойти такое совпадение, чтобы Юля и Коля учились в одной школе. Пешком, переулками, от больницы до Юлькиного дома идти минут пятнадцать, не больше, но человек, который едет на троллейбусе, должен выйти на людный проспект Калинина, дойти до Арбатской площади, повернуть на бульвар и только там сесть на троллейбус. Ничего этого я не знала. Я выбежала к маленькой церкви на углу проспекта и остановилась. Надо было выбрать человека, который все расскажет и не будет задавать лишних вопросов. Я даже забыла, как странно одета. Найти бы кого-то помоложе. Чем моложе, тем лучше. Ни в коем случае нельзя было подходить к бабушкам или взрослым женщинам. Для них ребёнок в пижаме — как красный цвет для быка. Некоторые люди оборачивались на меня, удивлялись её одежде, но пока никто не задавал вопросов. И тут я увидела двух молодых людей с длинными волосами до плеч и в широких брюках. Они были очень бедно одеты и даже в заплатах, которые были неаккуратно нашиты на брюки и рубашки. Вот эти не будут задавать вопросов, подумала я. — Простите, — сказала я, подбежав к ним. — Где мне сесть на пятнадцатый троллейбус? — О чём говорит этот ребёнок? — обратился один из молодых людей к другому. И обратился он по-английски. Я, конечно, по-английски разговаривала, как по-немецки, по-немецки — как по-французски, а по-французски — как по-русски, потому что в будущем языки будут с детства вкалывать специальными уколами, чтобы не тратить времени на зубрёжку. — Где ходит пятнадцатый троллейбус? — повторила я свой вопрос по-английски. — Оу! — сказал один из молодых людей. — Как приятно слышать родную речь! Ты тоже из Англии? — Нет, я местная, — сказала Я. — Но у вас отличный лондонский акцент! Неужели вы так изучили язык в Москве? — Разумеется, — сказала Я. — У нас многие так разговаривают. Двое мальчишек, услышав разговор, остановились неподалёку. Было им на вид лет по двенадцать-тринадцать. — Во даёт! — сказал один из них про меня. — Пошли, — сказал второй. — Это туристы, хиппи. — И она тоже? — Тоже. — Никогда не думал, что теперь у них модно в пижамах ходить! Я слышала, что они говорят, и ей стало смешно. — Никакая я не хиппи, — сказала она. — Только я заблудилась. Английские туристы не уходили. — Мы найдём, где ходит пятнадцатый троллейбус, — сказал один из них. — У нас есть карта Москвы. Он стал разворачивать карту. В это время вокруг них начали останавливаться люди. На большой улице всегда найдутся любопытные. И чем больше людей останавливалось, тем больше спешили поглядеть, что же произошло. И, конечно же, нашлась какая-то бабушка, которая закричала: — Вы только посмотрите, как одет ребёнок! Она же обязательно схватит воспаление лёгких! Девочка, ты где живёшь? Может быть, ты больная? Я попыталась уйти, но попробуй пробиться сквозь такую толпу. — Ну вот! — сказала я тихо одному из ребят. — Что теперь делать? Меня же сейчас обратно отведут. — Ничего не понимаю! — сказал высокий и сутулый, в очках, типичный отличник-зубрила. — Куда тебя отведут? — Девочка, — настаивала бабушка, — сознайся, что случилось? — Тебе надо сбежать? — спросил второй мальчик, невысокого роста, ниже меня, почти толстый, в блестящей куртке, на которую было нацеплено штук десять значков. У него были очень красные круглые щеки, и про себя я назвала его Помидором. — Неужели до сих пор не поняли? Мне нужно найти пятнадцатый троллейбус. — Милиционер! — крикнула бабушка. — Где же милиционер? — Сейчас мы тебя спасём, — сказал Помидор. Он обернулся к английским туристам, которые хлопали глазами и ничего не понимали. — Мистер, — продолжал он по-английски не очень здорово, но понятно. — Девочку надо спасать. Та бабушка — её злая мачеха. Она хочет её обидеть. Понятно? — О, понятно! — ответили англичане, со страхом глядя на бабушку, которая хотела спасти девочку от простуды. — Мы говорим, что она с вами. Ясно? А вы говорите по-английски. И пошли! Ясно? — О да! — ответили англичане. К счастью, они оказались понятливыми, стали рядом со мной и сказали по-английски: — Извините, мы спешим. Мальчики прикрывали тыл, и Помидор объяснил зрителям: — Не мешайте, товарищи. Это киносъёмочная группа. «Синяя птица». В рабочей одежде. Сейчас нас снимают сверху, с купола церкви. — Где? — спросила бабушка. — Не может быть, чтобы ребёнка снимали практически в голом виде. — Да вы вверх посмотрите! — сказал Помидор. — Разве вы не видите, что сам режиссёр Смирнов сидит на крыше? Все подняли головы, чтобы увидеть знаменитого режиссёра. Англичане подхватили меня под руки и вынесли из толпы. Так вот, все вместе, впятером, дошли до угла. — Спасибо, — сказал толстый мальчик англичанам. — Вы нам помогли. — А что грозило этой девочке? — спросили англичане. — Разве вы не поняли? Она же убежала из сумасшедшего дома. — О! — сказали англичане и отодвинулись от меня. — Не верьте ему, — сказала я. — Я совершенно нормальная. — Вот видите! — сказал толстый мальчик. — Она отрицает. Они все отрицают. — Вы отведёте девочку обратно? — спросили англичане. — Ни в коем случае, — ответил Помидор. — Мы всегда прячем девочек, которые убегают из сумасшедшего дома. Ведь её туда упрятала злая мачеха. Англичане поняли, что это шутка, засмеялись, подарили всем по пачке жевательной резинки, а Помидор подарил им два значка. Ребята подошли к остановке троллейбуса. Помидор трещал без умолку. Он был доволен, что ему удалось меня спасти. — Ну как? — спрашивал он. — На меня можно положиться? В тени больших домов было прохладно. Я поёжилась. — Можно, — сказала я и улыбнулась. Мне больше нравился второй мальчик, сутулый, в очках. Он всё время молчал, видно, слушался Помидора. Но теперь, заметив, что Алисе холодно, он снял с себя куртку и протянул ей. — Спасибо, не надо, — сказала я. — Сам замёрзнешь. Ты же в одной рубашке остался. — Мне не холодно, — сказал сутулый мальчик. — Возьми куртку, — приказал Помидор. — Это отличная маскировка. Все наши проблемы пропадут. Надо было мне раньше догадаться. Я послушалась и натянула куртку. — Я бы сам дал, — сказал Помидор, — но у меня слабые гланды. Сразу простужаюсь. Кстати, мы не познакомились. Меня зовут Ефим. Фима Королев. А это мой друг Коля Сулима. — Очень приятно. Алиса. — Странное имя! Тебя как в школе дразнят? — Никак. — Ну уж не притворяйся. Только два варианта: Алиса-крыса и Алиса-биссектриса. — А может, лиса Алиса, — улыбнулся Коля Сулима. Подошёл троллейбус. Когда мы вошли, я обернулась, чтобы проверить, нет ли среди входящих замаскированного пирата Крыса. — Ты чего, погони опасаешься? — спросил Фима. — Немного опасаюсь, — сказала я. Мы стояли у заднего окна, и никого близко не было. Я достала из кармана три двухкопеечные монеты. Откуда-то я знала, что в троллейбусах и автобусах надо платить деньги, но вот сколько и как это делается? Но меня выручили мальчишки. Когда Фима увидел в моей руке деньги, он сразу сказал: — Ты что, миллионер? Тебе до конца ехать? — Нет, до переулка Островского. Сходить у Дома учёных. — Жалкие три остановки. И не думай. Деньги тебе пригодятся. — Может, лучше заплатить? — спросил тихо Коля Сулима. — А вдруг контроль. — Если контроль, то мы везём сбежавшую из сумасшедшего дома девушку. За это билетов не берут. — Я всё-таки заплачу, — отчего-то вздрогнув, сказала я. — Если полагается платить, то нехорошо обманывать. — Лучше подари мне эти деньги, — сказал Ефим. — Я найду им достойное применение. Пока он говорил, Коля Сулима достал из кармана мелочь, опустил в кассу, оторвал три билета и раздал. — Ты знаешь, что я презираю тебя, ты труслив, как заяц, — сказал Ефим Коле. — Презирай, — сказал Коля. — Ты же перед Алисой выбрыкиваешься. А ехал бы один, заплатил бы. — Один бы я шёл пешком. Надо сбрасывать вес. Ты знаешь, Алиса, я на диете. Утром ем яблоко, днём пью стакан кефира. — И все? — спросила я. — А вечером он два раза обедает, — сказал Коля Сулима. — Возьми деньги, — сказала я, протягивая деньги Коле. — Вы же за меня платили. Сколько нужно? — Ого! — сказал Ефим. — Теперь у меня появилась уверенность, что спасённая нами незнакомка и в самом деле откуда-то сбежала. Она не знает, сколько стоит билет! Может, вы никогда ещё не были в городе? — Фима, не приставай, — сказал Коля Сулима. — Если захочет, она сама все расскажет… — Спасибо, — сказала я, подумав при этом, что Коля вовсе не так слушается Фиму, как показалось вначале. — Тебе на следующей сходить, — сказал Фима. — А вам? — Нам на одну дальше. Слушай, а это нечестно: мы тебе помогли, а ты нам ничего не рассказала. — Вам в самом деле интересно узнать, почему я убежала? — Мы даже ещё не знаем, убежала ли ты, — сказал Фима. — Я попала в аварию, и меня привезли в больницу. Я лежала в палате вместе с подругой, а теперь подруга выписалась, и я осталась одна. Но мы договорились, что я поеду к ней после больницы. Но я не дождалась, пока меня выпишут. — Надоело? — спросил Фима. — Очень надоело. И я убежала. Только я не в Москве живу, поэтому пока остановлюсь у подруги. — Я тоже один раз в больнице лежал, — сказал Фима. — Мне аденоиды удаляли. Так соскучился, ты не представляешь! Троллейбус остановился. — Тебе сходить, — сказал Фима. Я поспешила к двери, забыв, что на мне чужая куртка. Уже в дверях вспомнила, хотела снять, но Коля сказал: — Выходи, а то двери закроются. Я тебя провожу. Мы соскочили на тротуар, а за нами протиснулся в закрывающиеся двери Фима. — Вы что, друзья, решили оставить меня в одиночестве? — спросил он сердито. — Я забыла куртку отдать, — сказала я, — вот Коле и пришлось слезть. — Тебе далеко? — спросил Коля Сулима. — Наверно, нет. Переулок Островского, дом шестнадцать. — Пошли, — оказал Фима, — я знаю, где это. Фима не умел ходить рядом, как все люди. Он то забегал вперёд, то отставал, то появлялся сбоку. И всё время говорил. Я даже пожалела, что он успел выскочить из троллейбуса. — Ты в английской школе учишься? А какая была катастрофа, в которую ты попала? А ты долго в больнице пролежала? А я в том году чуть не утонул. И ещё и ещё… Я сначала пыталась отвечать на вопросы, но все равно не смогла вставить ни слова и перестала стараться, так как Фима был занят собственными мыслями и даже иногда сам отвечал за Алису. Я переглянулась с Колей, тот только улыбнулся. Мы шли тихим, зелёным переулком. Хорошо, что ребята проводили. Неизвестно, как я добралась бы без них. — Вот ты и дома, — сказал Коля. Дом был пятиэтажный, солидный, в глубине. Перед ним — небольшой сад с каштанами. В садике сидели бабушки с колясками. — Спасибо, ребята, — сказала Я. — Ты здесь пока жить будешь? — Да, здесь. — Может, тебя до квартиры проводить? — Спасибо, найду. Держи куртку, Коля. Я попрощалась с ребятами и побежала к подъезду. **** …Девочка не слышала, как Коля сказал ей вслед: — А из нашего класса в этом доме Юля Грибкова живёт. - Конечно! — сказал Фима. – И она все еще в больнице… **** Алиса. Я поднялась по лестнице до квартиры, где жила Юлька, бросила взгляд на дверь с номером 29 и у меня заныли виски…