Альтер Эго

Алиса Нянечка привезла на тележке завтрак. В манной каше были комки. Поморщившись, я неохотно принялась есть. Ненавижу манную кашу. И с комками и без комков. Но сейчас все буду есть — надо подкрепить силы. Жаль, что Юлька уже уехала. Правда, и записку оставила. Я достала сложенный листок бумаги и перечитала: «Алиса! Наш телефон 145-55-67. Адрес: переулок Островского, д. 16. От больницы троллейбус 15 до остановки „Дом учёных“, кв. 29, во дворе. Жду тебя в любой момент. Пока что поговорю осторожно с подружками, нет ли чего подозрительного в поведении одного из Коль. Я сделаю это осторожно, понимаешь? Твоя Юля. Записку сожги» Затем в палату вошло несколько человек в белых халатах. Это был консилиум. Меня осматривал профессор. С ним пришли и другие доктора, которых я раньше не видела. Они заглядывали в глаза, заставляли считать и задавали каверзные вопросы, но я не очень старалась отвечать - предпочитая рассматривать врачей, чтобы узнать, не затесался ли среди них пират Крыс. Я знала, что пираты так легко не откажутся от своих планов. Представляете, как им нужен прибор, читающий чужие мысли? Ничто от них не скроешь. Ужас какой-то! И во всём я виновата! Ни до чего не договорившись, врачи разошлись. Правда, разрешили вставать. Пока что я осталась в боксе одна. Куда-то запропастился слесарь, и стекло в старой палате ещё не вставили. В боксе было лучше. Может быть, пираты ещё не разнюхали, где я лежу? Я снова достала Юлькину записку, перечитала внимательно, чтобы запомнить адрес и разорвала записку на мелкие клочки. После обеда я пошла посмотреть телевизор - надо посмотреть, как люди одеваются, ходят по улицам, и так далее – ведь неизвестно, на сколько времени придется задержаться. Я сидела в холле, смотрела телевизор. Показывали передачу «Клуб кинопутешествий». Особенно понравился фильм про Африку. Это была Африка без Большого Сахарского канала и засушливым климатом. Вокруг сидели ходячие больные и не отрываясь, смотрели на экран. Тут сзади ко мне кто-то подошёл. Я быстро обернулась. Это был высокий худой мальчик с бледным лицом. Нога у него была в гипсе, и он тяжело опирался на костыль. — Можно я тут сяду? — спросил мальчик тихо. — Садитесь, тут свободно, — сказала я. Мальчик неловко опустился в пустое кресло и положил костыль рядом с собой. Мне его было жалко - ведь в давние времена со сломанной ногой надо было лежать в больнице целый месяц, а то и больше, пока кость сама собой не срастётся. И не было простых лекарств, которые сращивают кости в один день и заживляют раны за полчаса. Мальчик неловко повернулся и поморщился: — Больно? — спросила я. — Иногда больно, — сказал мальчик, — но не обращай внимания. Смотри. Передача кончилась, потом пошла другая, не очень интересная. Я и мальчик со сломанной ногой разговорились. - У меня такая мечта – поделился со мной мальчик – съесть сейчас клубники. Или банан. - Ты в какой палате? — спросила я. - В четвёртой. А что? Я вспомнила, что Юлька оставила в холодильнике клубнику. Надо проверить. Пошла поглядеть в холодильнике. Наверху стояло блюдце с клубникой. — Ты проголодалась, девочка? — спросила нянечка Дуся, увидев, что я копошусь в холодильнике. — Обед скоро, аппетит испортишь. — Я только клубнику возьму. Я вернулась к телевизору с блюдечком в руке. Но мальчика уже не было. Видно, ему тоже стало скучно и он ушёл. Тогда я понесла клубнику в четвёртую палату. Палата была в конце коридора, а дальше, за ней, — запасная лестница вниз… И внезапно… я увидела стоявших у четвертой палаты мальчика и какого-то толстого мужчину. В висках застучали молоточки. Тот самый толстяк – Весельчак У!!! Тарелка с клубникой разбилась, ягоды раскатились во все стороны. Толстяк подбежал ко мне, что-то говоря взволнованным голосом. Я ловко скользнула мимо него, пробежала по коридору к выходу, сбежала, не оборачиваясь, на первый этаж, пробежала каким-то узким коридором, чуть не сбила тележку с обедами, которую нянечка везла к грузовому лифту, выскочила на кухню, пронеслась мимо плиты. — Ты куда? — крикнул повар в высоком белом колпаке. Я увидела впереди дверь, которая вела на склад, пронеслась мимо ящиков и мешков с крупой и оказалась в больничном саду. Больничный сад был большой, в нём росли старые липы и дубы. Ветерок шевелил ярко-зелёные листья. Громко гомонили вороны. День был солнечный, тёплый, и мне, хоть я была в одной пижаме и тапочках, показалось жарко. Сад был виден из окна бокса, поэтому я знала, что бежать до ворот долго и опасно — кто-нибудь увидит, что девочка в больничной пижаме бежит по дорожке, её обязательно поймают. Поэтому я побежала напрямик, к кирпичному забору. Я не знала, гонится кто-нибудь за мной или нет. Только спугнула двух выздоравливающих девочек, которые медленно гуляли по мокрой ещё дорожке. Девочки сказали хором: «Ах!» Я крикнула им на бегу: — Никому ни слова! Девочки разбежались в стороны, и путь к забору был открыт. Забор был старый, высокий, но кирпичи кое-где выступали, можно поставить ногу. Ловко забравшись на самый верх забора, я прыгнула вниз с двухметровой высоты и оказалась в тихом переулке. Никто меня не видел. За забором тоже вроде бы тихо. И я пошла вдоль забора налево, подальше от больничных ворот.