Помощник, любовник...или всё же любимый?

Чуть приглушённый свет, в окно кокетливо заглядывает луна. Тишину квартиры нарушает лишь тяжёлое дыхание двух мужчин, сквозь которое временами прорываются полустоны. Мягкие ворсинки терракотового ковра приятно щекочут кожу, два разгорячённых тела соприкасались в безграничном желании раствориться друг в друге, стать одним целым, хотя бы на некоторое время. Губы Шнайдера скользили по крепкому члену Рихарда в то время как сам он безумствовал от ощущений, которые доставлял ему Круспе с наслаждением вылизывающий анальное отверстие любовника, одновременно лаская его член рукой. Спустя несколько минут двое парней уже представляли собой одну трепещущую сладострастную массу. Обезумевший от бешеного ощущения неистового удовлетворения, закрыв от наслаждения глаза, Кристоф насаживался на возбуждённый орган партнёра, с каждым разом стараясь сделать так, чтобы член Рихарда входил в него как можно глубже. Вдруг Шнайдер распахнул глаза, взгляд которых был опьянён страстью, и чуть наклонился к Круспе. — Хочешь, чтобы я тебя трахнул? — шёпотом выдохнул Кристоф прямо над ухом любовника. Переводя дыхание в минутной паузе их безумных игр Круспе, облизнувшись и судорожно сглотнув, молча кивнул. Кристоф слез с него и когда Рихард повернулся к нему задом, налегая грудью на мягкий, отделанный светлым плюшем диван, шлёпнул его пару раз по ягодицам. Затем он раздвинул две половинки и коснулся языком сфинктера, раздражая нервные окончания и заставляя любовника тихо постанывать. Затем, воспользовавшись лубрикантом по назначению, он приставил налитую головку своего члена к анальному отверстию партёра и осторожным толчком вошёл в него. Рихард, резко выдыхая, коротко вскрикнул, Шнайдер на секунду замер и стал медленно двигаться внутри такого желанного тела долгожданного любовника, о котором он мечтал уже несколько лет, с удовольствием наблюдая, как и сам Круспе нетерпеливо подавался назад навстречу ему. Оба задыхались, захлёбываясь страстью, медленно входя в состояние безумия. Кристоф прижался торсом к спине Рихарда, обхватывая его руками и прижимая ещё сильнее к себе, лишая права на лишние движения. Сам же Рихард наслаждался горячим обжигающим дыханием, которое рвано вырывалось из груди Кристофа. Он остро ощущал каждое прикосновение мягких губ к плечам, задней части шеи, участка кожи за ухом. Смыкающиеся зубы на впадинке, где шея переходит в плечо, приводят Круспе в восторг. Каждую ласку партнёра он одаривает ответным стоном или резким выдохом, благодаря за приносимое блаженство. Резкий вскрик обоих мужчин сливается в один звук, единственный слышимый в квартире, и сперма Рихарда стекает на мягкий ковер, склеивая тонкие ворсинки между собой, а Шнайдер заполняет своим семенем любовника. В финале – сладкий, нежный, лёгкий, продолжительный поцелуй, являющийся логическим завершением безумствующей страсти, которая имела место некоторое время назад. Оба партнёра, отказавшись от идеи отпускать друг друга, так в обнимку и улеглись на полу. Вернувшись с Небес на Землю, Кристоф упёрся локтем в пол и подпёр щеку ладонью. Он всматривался в лицо того, кого так безмерно любил в студенчестве, сходя с ума от безысходности, разрываемый сотнями противоречий, которые он строил у себя в голове. А потом влюблённость прошла и осталась бесконтрольная страсть и предельное желание. Шнайдер аккуратно обводил кончиком пальцев каждую чёрточку, каждый контур на лице Рихарда. Тот, закрыв глаза, балдел от едва ощутимого щекочущего чувства, слегка улыбаясь. — Тилль не такой… правда же? — немного игривым тоном, тихо, будто боясь спугнуть ауру блаженства, спросил Кристоф. — Он грубоватый, делает так, как он хочет, то, что он хочет, и тогда, когда он хочет, — Шнайдер трижды выделил интонацией «он», — мало заботясь о партнёре. Он эгоист до мозга костей. — В чём-то ты прав, но Линдеманн не так уж и плох, как ты думаешь… — нахмурившись ответил Рихард. — Влюблённые глаза не видят того, что происходит? Или этот засранец всё-таки влюбился? — ухмыльнулся Шнайдер. — Откуда ты всё знаешь? — Круспе занял зеркальную Кристофу позу. — Рихард, Рихард… — усмехнулся Шнайдер, и, откинувшись на спину, уставился в потолок. — Я знаком с Линдеманном уже достаточно давно. Мы познакомились года три назад на какой-то вечеринке. Выпили. Я толком и не помню, как оказался в его квартире, в его постели. После этого, мы некоторое время были любовниками. Так, ничего серьёзного, редкие совместные ужины, регулярный секс… Потом он нашёл другого, и мы прервали отношения. Сталкивались несколько раз в гей-клубах. В итоге – он имеет на меня зуб, за то, что я увёл у него нового любовника, — Кристоф неоднозначно улыбнулся и бросил короткий взгляд на мужчину, лежащего рядом, хитро усмехаясь. — Так вот почему вы бросали друг на друга такие разъярённые взгляды, когда мы к тебе заявились, — понятливо кивнул Круспе. — Знаешь, — начал Шнайдер, занимая сидячую позу, — если бы пришёл Линдеманн, я бы и пальцем для него не пошевелил, ни за какие деньги. А для тебя, на самом деле, я бы и без всего этого помог, — честно признался Кристоф. На какое-то мгновение он замер, ожидая реакции товарища. На обдумывание ситуации у Рихарда ушло пару минут, на которые затянулась тишина. — Ты злишься на меня? — осторожно спросил Шнайдер, не поворачивая головы. Но вместо ответа, он почувствовал касание чуть шершавых ладоней на своих плечах и горячее дыхание в спину. — Нет, Кристоф, не злюсь. — Хорошо, — где-то внутри стало легче, будто призрачно нависавший домоклов меч неожиданно куда-то исчез. — Ты можешь идти, Рихард. Ты сдержал свою часть договора, я сдержу свою. В понедельник я пересмотрю все предприятия Берлина и передам их дела в суд. — Послушай, Крис, перспектива твоей помощи стояла далеко не во главе угла при принятии мной данного решения, — ответил Круспе, натягивая джинсы. — И всё же, Рихард, был уговор. Я просил всего одну ночь, ты мне её подарил. С тебя все вопросы сняты, — он тяжело вздохнул, услышав тихий хлопок входной двери. Вплоть до этой ночи Шнайдер был уверен, что влюблённость в своего однокурсника, у него давно прошла, но этот секс, каждое прикосновение, каждый поцелуй желанных губ пробуждали в нём давно забытые чувства. Молодой банкир был в замешательстве, ведь он знал, что Круспе встречается с Тиллем. Примерно те же самые чувства жгли душу и Рихарду. Он мог с уверенностью сказать, что любит Тилля, но и к другу у него были когда-то чувства, которые он так и не выпустил наружу. Он позволил себе сделать это лишь сейчас. Самое главное – Круспе не понимал, что преобладало в нём: симпатия к Кристофу или же сексуальное влечение, ведь нельзя же любить одновременно двоих?

***

— Эй, Тилль! — выкрикнул вихрем влетевший в офис Рихард, на лице которого светилась широченная улыбка. В руках он держал корреспонденцию Линдеманна. Не задерживаясь у своего рабочего места надолго, лишь сбросив с себя пальто и повесив его на спинке своего стула, он вошёл в кабинет босса. — Что там у тебя? Чего такой счастливый? — Видел сегодняшнюю газету? — задержавшись на несколько секунд в проёме двери, Круспе приблизился к столу шефа и, переклонившись через него, наскоро чмокнул его в губы. — Нет, что там? — улыбнулся Тилль. — Читай, — парень хлопнул перед боссом свежим выпуском газеты, оставляя её на столе. — Крупный бизнесмен Петер Гроскройц лишился всего, — прочитал вслух заголовок Линдеманн. — Его компания была признана банкротом, — с каждым прочитанным словом губы Тилля всё шире и шире расползались в улыбке. — Рихард, мы сделали это! — он радостно хлопнул ладонью по столу. Наклонившись к шкафчику в столе, он достал оттуда бутылку виски и два дрэма. — Контора Гросскройца погрязла в долгах по кредитам, платежеспособность нулевая, компания выставлена на торги, — коротко пересказал содержание статьи Круспе. — Оформляй заявку на участие, — распорядился Тилль, разливая алкоголь. — Погоди, — перекрыл ладонью дрэмы Рихард. — Рано ещё. Будем праздновать, когда завладеем акциями предприятия. — За удачное начало грех не выпить, — сверкнул улыбкой Тилль, доливая виски примерно на треть в освобождённые от руки помощника стаканы. — За успех, — полуутвердительно, полувопросительно произнёс тост Круспе, и стекло задорно звякнуло, когда два дрэма соприкоснулись. — За успех, — уверенно повторил Линдеманн и, сделав глоток и блаженно улыбнувшись, откинулся на спинку офисного кресла. Закрыв глаза, он попытался представить себе лицо Гроскройца, когда тот узнал, что разорён. Тилль готов был отдать пол состояния, лишь бы видеть эту картину. Вдруг у него в голове созрела одна мысль и он, зловеще улыбнувшись, поднял трубку и набрал номер. — Агентство ритуальных услуг, слушаю Вас, — раздался писклявый голос сотрудницы на том конце провода. — Добрый день, девушка, — поздоровался Тилль. — Я хочу сделать заказ… Петер Гроскройц сидел за столом на кухне в полуадекватном от алкогольного опьянения состоянии, в неисчезающем сигаретном дыму. Перед ним стояла чуть недопитая бутылка водки и тарелка с кое-как нарезанными огурцами и колбасой. Разорившись, он лишился почти всего. Его компания была выставлена на торги, огромный дом пришлось продать и сменить на тесную однокомнатную квартиру. Когда Гроскройц осознал своё нынешнее ничтожное положение – стал много пить. Жена пыталась уговорить его прекратить, но от этого он больше раздражался и скандалы стали постоянным спутником попоек бизнесмена-неудачника. Однажды он даже позволили себе поднять на неё руку. После этого инцидента Ангелика собрала вещи и ушла от него. Петер с трудом открыл бутылку с алкоголем и дрожащей рукой вылил содержимое в рюмку, расплёскивая его вокруг. Звякнув стопкой по пустой бутылке, он кивнул и залпом выпил. Скривившись, он поднёс кулак к лицу и глубоко вдохнул. Потом загрыз выпитое куском огурца. Когда в квартире раздался звонок, Гроскройц не сразу сообразил что происходит. Когда противный звук заставил его обратить на себя внимание ещё раз он, выругавшись, поплёлся открывать. На пороге стоял молодой парень из службы доставки. В его руках была корзинка с искусственными цветами перевязанная чёрной атласной лентой на которой блестели золотые буковки. Надпись двоилась в его глазах, поэтому прочитать её удалось Гроскройцу с трудом. Кажется, на ней было написано название компании бизнесмена и что-то вроде «Помним. Любим. Скорбим». Но это не был конец сюрпризов. Среди атласных крокусов и многочисленных кал из того же материала торчала записка. Петер напряг своё зрение, чтобы прочитать, что там было написано.

Мне очень жаль, Петер, что так получилось с твоей фирмой. Прими мои искренние соболезнования. Тилль Линдеманн.

— Сука! — отчаянно взревел Гроскройц, швыряя корзинку в давно закрывшуюся за курьером дверь. — Ну что, Рихард, ты уже закончил свои дела? — выйдя из кабинета, поинтересовался Линдеманн. — В принципе да, то, что на сегодня запланировал – уже закончил, — улыбнулся парень, поднимаясь со своего стула. — Тогда поехали отсюда, — кивнул на дверь Тилль. Рихард согласно кивнул и, надев пальто, направился за боссом. Но, едва они вышли за дверь, как в кабинете Тилля раздался звонок. Рихард закатил глаза и уже хотел возвращаться. — Да брось. Завтра перезвонят, кому надо, — одёрнул его Линдеманн, но проклятый звонок и не думал прекращаться. — Я всё-таки подниму трубку - вдруг что важное. Круспе вернулся и ответил на звонок. Спустя пару минут он улыбнулся и жестом попросил Тилля подойти, переводя звонок в режим громкой связи. — Тилль Линдеманн. Слушаю Вас, — ответил бизнесмен на невнятное молчание и тяжёлое дыхание в трубку. — Ну ты и тварь, Линдеманн! — послышался совершенно не трезвый голос, который Тилль безошибочно узнал. — Я так и знал, что это твоих рук дело! — Я не понимаю о чём ты, Петер, — нагло усмехнувшись и быстро перейдя к серьёзности, ответил предприниматель. — Не держи меня за идиота, — заплетающимся языком продолжал Гроскройц. — К чему этот грёбаный похоронный веник? — А, ты про это? Я сегодня из газет узнал о твоём горе, хотел тебя поддержать. Мне искренне жаль, что так получилось, — бессовестно соврал Линдеманн. — Я тебе клянусь, Тилль, я заставлю тебя пожалеть об этом, — пригрозил Гроскройц, после чего послышались гудки – он бросил трубку. — Нет, ты слышал, он ещё и угрожать мне будет, — фыркнул Тилль. — Забудь. Гроскройц раздавлен, — подойдя к Тиллю и приобняв его за плечи, шепнул Рихард. — Ну ты сам подумай, что он может тебе сделать? Именно – ничего. Вот и всё, — он подмигнул и накрыл губы Тилля своими. — Пойдём, — Линдеманн кивнул и мужчины спустились на парковку. — Может ко мне? — игривым тоном спросил бизнесмен, прижимая к себе своего помощника. — Нет, Тилль, увидимся завтра, — выкрутившись из объятий избранника, ответил Рихард. — Не забудь завтра Святой Николаус, и мама приглашала тебя провести этот праздник в кругу нашей семьи. — Я помню, Рихард. Тогда я заеду за тобой завтра, — Круспе согласно кивнул и мужчины, распределившись по своим авто, друг за другом покинули парковку бизнес-центра. В районе обеда Тилль, как и обещал, заехал за Рихардом. Уже пару минут он сидел в авто и ожидал возлюбленного. Вроде бы и ничего такого. Беатрис часто приглашала его на какие-то празднично-семейные посиделки и почти всегда он ей не отказывал. С каждым разом он становился всё больше и больше «своим» в семье Круспе. Верена в нём души не чаяла, мама Рихарда по старой памяти всегда рада была его видеть в своём доме. В этой семье всегда было ощущение уюта и Тиллю это безумно нравилось, но всё-таки было одно «но». Если перед сестрой они уже могли не разыгрывать сцену дружбы, то перед матерью ещё должны были скрывать свои истинные отношения. «Надо же, — думал Тилль. — Мой возлюбленный – сын моей же одноклассницы». Он упорно продолжал считать, что подобные конфузы могут случаться исключительно с ним. Но опять же, с одной стороны, что в этом такого? Ведь сердцу не прикажешь: кого любить, а кого нет. А с другой – было адски неловко перед Беатрис. Что она о нём подумает? Рано или поздно она ведь всё узнает. Его размышления прервал тихий хлопок автомобильной дверцы. Это был Рихард. — Я успел соскучиться, — улыбнулся Тилль. Обхватив Круспе за подбородок и, притянув его лицо ближе к себе, поцеловал его губы. — Поехали? — спросил парень, насладившись своим приветственным поцелуем. — Поехали, — кивнул Тилль. — Слушай, Рихард, я совсем не знал, что подарить твоим женщинам. Глянь, вон, на заднем сидении лежит то, что я выбрал. Как думаешь? Рихард повернулся назад и взял с сидения два подарочных пакетика. В одном из них были дорогие французские духи, а в другом – небольшая бархатная коробочка, внутри которой, на атласной обивке лежали золотые серёжки. — Уверен, что и мама, и Верена будут довольны, — улыбнулся он, откладывая подарки обратно. — Но не обязательно было так растрачиваться. — Тилль укоризненно посмотрел на Круспе и тот пожал плечом. — Дело твоё. Во дворе дома, который Тилль когда-то подарил семье Круспе, были аккуратно прочищены от снега дорожки, а комнаты в нём красиво украшены подвесками, венками, серпантином, гирляндами и мишурой. Посредине огромной комнаты стояла ёлка, на которой пестрели всевозможные игрушки, здесь же был уже почти накрытый праздничный стол и горел камин, создавая невероятную атмосферу уюта и "домашности". — Я так рада, что в этот семейно-праздничный вечер мы именно в таком составе, — со счастливой улыбкой на губах произнесла Беатрис, присаживаясь за стол и приглашая к нему гостей. — Спасибо, Тилль, что согласился провести его с нами. — И мне нравится, — заулыбалась Верена, стрельнув взглядом по брату и его боссу. — Знаешь, Беатрис, я просто не мог не согласиться. Мне очень комфортно с вами. Я чувствую себя будто дома, в кругу своей семьи, — откровенно признался Линдеманн. — Тебе чудесно всегда удаётся поддерживать эту особую атмосферу. Во время ужина Беатрис несколько раз поглядывала на Тилля, нервно ёрзая на своём месте, хоть и старалась не подавать виду, что волнуется. Ей чертовски нужно было поговорить с ним, но женщина никак не могла найти повод для того, чтобы остаться с Линдеманном наедине. Каждая её идея срывалась на этапе самой задумки. Но всё равно что-то нужно было делать. Дальше тянуть было нельзя. Она и так опоздала. — Рихард, идём, покурим? — Тилль поднялся со стула и, кивнув на дверь, направился к выходу. — Идём, — согласно выдохнул Рихард и последовал за Линдеманном на крыльцо. Наконец-то за целый вечер они оказались одни. Хотя бы на несколько минут, которые будет тлеть подкуренная сигарета. Они старались наверстать упущенное время хотя бы поцелуем, быстрыми объятиями. Самый экстрим в том, что в любой момент могла выйти мама Рихарда и застукать их. Поэтому они, словно подростки, опасливо поглядывали на дверь, прислушиваясь к любому малейшему шороху. А это придавало особый вкус. — Бес бы тебя побрал, Рихард. Что ты со мной делаешь? — выдохнул Линдеманн, прерывая поцелуй, и затянулся горьким дымом. — Тяжело же мне даётся каждая минута, которую я провожу рядом с тобой, но не могу даже коснуться. — Я знаю, Тилль, знаю. Но потерпи немного, — попросил Круспе, вглядываясь в серо-голубые глаза избранника. Линднманн тяжело вздохнув, кивнул. Что же ему ещё оставалось делать? Едва он успел убрать от Рихарда руки, как щёлкнула дверь и на крыльце появилась Беатрис. — Ребят, вы не замёрзли тут ещё? — спросила она, подходя ближе. — Да начинаем уже, — подмигнул ей Рихард, затушивая в пепельнице докуренную сигарету. — Ну так марш в дом, — наиграно-строгим голосом приказала женщина. — Я там чайник поставила, как закипит – заваришь чай. — Есть, товарищ мама! — шутливо откозырял Круспе и, поцеловав женщину в макушку, исчез за входной дверью. — Что с тобой сегодня такое, Беатрис? Ты весь вечер какая-то не такая, — поинтересовался Линдеманн. — Знаешь, я должна тебе кое-что сказать. Знаю, что это надо было сделать раньше. Намного раньше, но как-то я не решалась, что ли, — уставившись на искристый снег, который блестел в свете искусственной лампы, начала женщина. — Что произошло? — забеспокоился Тилль. — Мы с тобой давно знакомы, ты можешь рассказать мне всё. — Дело в том, что… — женщина глубоко вдохнула. — Верена – твоя дочь, — на выдохе протараторила Беатрис и глянула на Тилля. — Если не веришь – у меня есть заключение анализа ДНК. Совпадение равно почти девяносто девяти процентам. — Что? — в одном вопросе слились три голоса – Линдеманна, который стоял рядом и едва не пошатнулся от столь неожиданной новости, Верены и Рихарда, которые случайно подслушали разговор бизнесмена и матери. — Чёрт, — тихо выдохнула женщина, заметившая детей у открытой двери. — Мама, это правда? — первый нашёлся Круспе. — Да, Рихард, это правда. — Почему ты так долго молчала о том, что у меня есть дочь? — укоризненно спросил Линдеманн. — Ты не имела права скрывать этого от меня. — Просто… Ты стал успешным бизнесменом, уважаемым человеком в городе. Я не знала, как внебрачный ребёнок мог бы повлиять на твою репутацию. Я не хотела, чтобы у тебя были проблемы, поэтому и замолчала. — Но почему ты говоришь мне это только сейчас? — Рано или поздно, ты должен был узнать об этом. — Ну ты молодец, мам! — отойдя от шока хмыкнула девушка. — Я, конечно, всегда догадывалась, что тот придурок не мог быть моим отцом. Но предположить, что мой отец - самый крутой воротила Берлина… никогда бы не подумала… — Верена! — в один голос прикрикнули на неё мать и Рихард. — Нельзя так говорить, — уже чуть смягчив тон, сказал Круспе. — Но по большому счёту, ты права, мой отец был козлом. Но не суть… Мам, как ты могла скрыть это от нас всех? — Верена, прости, что я раньше не говорила тебе о том, кто твой настоящий отец. Я думала, так будет лучше для всех, но ошиблась. Тилль, ты не думай, что я из каких-то определённых побуждений тебе рассказала об этом. Мне от тебя ничего не нужно и я не требую, чтобы ты выделял на неё деньги или ещё что-то… Просто я не могу дальше молчать об этом, пойми. Мне и так не просто и я осознала, что была не права, что скрыла информацию о том, что я воспитываю твоего ребёнка. — Значит так, — начал после некоторой паузы Тилль. — Я признаю Верену своей дочерью и отныне обеспечение её потребностей – моя проблема. Верена, в связи с твоим новым статусом, предлагаю пересмотреть наши отношения. Папой меня называть я тебя не заставляю, но ты вполне имеешь право обращаться ко мне на «ты». С Неле, моей старшей дочерью, я тебя обязательно познакомлю. Уверен, что она будет рада тому, что у неё есть сестра – она всегда её хотела. Я тебе обещаю, что несмотря ни на что, ты для меня такая же дочь, как и она и тебе я буду уделять ровно столько времени сколько и ей, любить так же, как и её. Я сделаю всё, чтобы ты не чувствовала себя чужой, несмотря на то, что моей дочерью ты стала только что. Иди ко мне, — он улыбнулся и раскрыл руки для объятий. Верена неуверенно шагнула в них. — Дочь, — хмыкнул Тилль, целуя девушку в макушку. Рихард вдруг бросил взгляд на Линдеманна. Кажется, сейчас самое время провести каминг-аут перед мамой. Чтоб уже расставить до конца все точки над «і». — Ну, раз у нас сегодня вечер откровений, то ты, мам, тоже должна кое-что знать. Я и Тилль… мы не просто работаем вместе. Мы – пара. — Что? — голос матери оборвался. — Ты..? Не может быть, — мотнула головой женщина. — Нет, скажи, что это не так. — Прости, но я не могу опровергнуть. Потому что это правда, мам. Я не прошу принимать этот факт, понимать… Просто ты должна знать, я больше не хочу прятаться от тебя. Как ты распорядишься этой информацией – дело твоё, но учти то, что мне хорошо с Тиллем, если для тебя это важно. Воцарилось тягостное молчание. У каждого в голове крутилась своя мысль. Никто не смел нарушать тишину и Рихард, кивнув Тиллю в сторону авто, направился на выход: — Поехали, Тилль. Пока, Мышка. Увидимся, — Круспе обнял сестру и поцеловал её в щёку. — Рихард, постой, — окликнула его мать, едва он успел открыть дверцу переднего сидения кроссовера Тилля. Женщина подошла ближе и обняла сына. — Мне, конечно, тяжело сознавать то, что у тебя другая сексуальная ориентация, но для меня это не повод отказываться от тебя. Ты – мой сын и я буду любить тебя в любом случае. Ты счастлив? — Рихард уверенно кивнул. — Это самое главное. Жаль только, что я не дождусь от тебя внуков, — попыталась улыбнуться Беатрис. — У тебя ещё есть Верена, так что не отчаивайся, — подбодрил её Круспе, сжав предплечье и потерев его ладонью. — Раз мы всё выяснили, может, вернёмся за стол? — осторожно спросила Верена. — Тилль, ты как? — спросил у него Рихард. — Я согласен, — пожал плечом Линдеманн и вся семья дружно двинулась в дом. — Ты молодец, Лис, — шепнула ему Верена. — У меня бы не хватило смелости. — Так намного легче. Более того, я был уверен, что мама примет мой выбор, — подмигнул он сестре и, приобняв Тилля за талию, перешагнул порог дома. Наконец-то, все карты был раскрыты, и больше никаких секретов не было. Каждый из хранивших тайну сбросил тягостную ношу с плеч. Теперь можно было не скрываться.