Y-27-z часть первая

       Комнаты для испытаний всегда казались какими-то особенно-пустыми. В них не было мебели, пол казался идеально ровным и гладким, безо всяких порожков и прочих штук, придуманных для зрячих. С другой стороны, никогда нельзя было предположить, с чем именно учёные заставят столкнуться. Будет ли это скучная проверка ловкости и скорости, смешные лабиринты или что-то связанное с драками и стрельбой. Язу последнее пока не попадалось, и Лоз постоянно подначивал по этому поводу. Он-то уже сражался со страшными зубастыми монстрами! Впрочем, зубастость их оценить незрячему едва получилось бы. Разве что угрожающий рык услышать.        — Образец Y-27-z, сделай шаг вперёд. Протяни руки. Перед тобой лежит разобранный пистолет модели «Квиксильвер». Твоя задача собрать его как можно быстрей, — раздался голос из динамиков. Язу никогда не видел этого пистолета. Но стоило ощупать все детали, как пальцы сами начали собирать части воедино, а потом передёрнули затвор. Эта штука теперь работала. Стоит нажать на курок — и пуля куда-то вылетит из ствола, так что держать оружие надо аккуратно и так чтобы не выстрелить в себя.        — Отличная работа. Теперь сделай полный оборот, так чтобы подставка упиралась тебе в спину. Сейчас в десяти шагах прямо от тебя начнут двигаться мишени. Твоя цель попасть в них.        Звучало как та ещё задачка. Язу поправил наушники, очки — за ними велели следить — и встал в позу, крепко держа перед собой весьма увесистый пистолет.        — Начали!        Шарниры мишени отчётливо скрипели, и двигалась она медленно. Язу спустил курок. Раздался мощный хлопок, ударивший в уши с такой силой, что в голове зазвенело. Руки онемели до локтей, пистолет сначала взмыл вверх, а потом вылетел из пальцев. Язу больно ударился поясницей об подставку и сполз на пол.        Сквозь гул и звон раздался какой-то звук, его было сложно описать. Наверное, вторая мишень. Язу быстро перекатился по полу и нащупал пистолет.        — Дейв! Стой на месте! Он же!.. — раздалось в динамиках.        Но триггер уже был спущен. Второй раз отдача ударила в руки, а хлопок — оглушил. Но даже сквозь гул в голове Язу отчётливо услышал мужской крик и узнал, кому тот принадлежал.        — Летун? — он бросил этот проклятый пистолет обратно на стойку и помчался на голос.        — Летун! Летун!        Чьи-то хватала крепко впились в Язу, подняли над землёй и потащили в противоположную сторону. Он вырывался, кусался, но за это получил только укол и потерял сознание.        Язу подумал: как хорошо, что он всё-таки успел тогда отвести дуло, и выстрел попал Летуну в плечо по касательной. За такое любого духа могли сунуть в колбу навсегда, но ничего такого не произошло. Сам Летун наказал его только тем, что потрепал по голове.        «Я сам виноват. Я не должен был выскакивать, когда ты был с оружием. Эти здоровяки тебя не сильно напугали?»        Язу ответил тогда, что нет, хотя солгал. Но испугался он не столько лаборантов или их хватал, сколько того, что Летуна не станет и вернётся предыдущая карандашная женщина. И про то, что голова не болит он тоже тогда соврал, чтобы пустили ещё пострелять: по сравнению с буднями лабораторий это казалось очень увлекательным. Сразу появлялось ощущение обладания чем-то очень мощным. И руки потом смешно дрожали.        Тело огроменной и слегка разлагавшейся женщины совершенно не разделяло восхищения стрельбой. С другой стороны, она уже мертва и гниёт вполне себе замертво, так что какая ей разница?        Вместе все вчетвером они в лифт не влезли: труп занимал почти всю кабинку, а поднимать его... Так что Рено и Пегги вызвались спуститься по лестнице. Последняя почему-то не оценила идеи просто скинуть тело с балкона. С чего бы? Ах, да: собирать останки этой женщины со всей округи под проливным дождём действительно сомнительная перспектива.        Оставался лифт. Задачей Язу было спуститься до первого этажа и как-нибудь выволочь тело наружу, что он и сделал, правда, пару раз широкую грудь с огромнющими женскими отличиями зажало дверьми. Но, наверное, сейчас женщину это не особенно беспокоило и, вообще, пусть не жалуется, раз уж не смогла сама взять и помереть в месте поудобней.        Язу устало вздохнул и уселся напротив неё по-турецки, разминая больное плечо.        — Отличия Пегги можно потрогать? — спросил он. Наверное, покойнице, как женщине, лучше знать. Она, конечно, не ответила, но рот был возмущённо изогнут, словно спрашивал, чем её отличия хуже. Но они были хуже: две огромные, бесформенные, покрытые противными пятнами дряблых лепёшки под сорочкой. Да и сама она какая-то очень сморщенная, к тому же холодная. Придётся потом спрашивать у Рено.        Тот был лёгок на помине: шаги раздались неподалёку и послышались голоса.        — Ты такой тормоз: я бы уже три раза сбегал туда и обратно, — пробубнил Язу, поднимаясь с пола.        — А мы решили дать тебе время бабусю пощупать. Ты хоть с пользой время провёл, ёпт?        — Сам щупай.        — Не! Я больше по молоденьким.        Они подняли тело за края душевой шторы и с усилием потащили к выходу, туда, где шумел дождь.        Пегги раскрыла большой зонт и подкрутила лампу, чтобы радиус охвата стал больше. В её свете блестящие лужи пузырились от падавших дождевых капель. Ручьи устремлялись по городскому асфальту к сливу канализации, и можно было бы перепрыгнуть, но не с огромным телом в руках. Язу пришлось шагать прямо по воде. Он начерпал полные кроссовки и сомневался, что теперь они будут такими белыми. Дождь ослаб, он уже не напоминал стену воды, обрушившуюся на город, но футболка на спине намокла быстро и повязка напиталась, так что в какой-то момент пришлось снять её и бросить в лужу. У Рено тоже слез лейкопластырь с переносицы.        — И далеко у вас могильник? Может, одолжим где тележку? — проворчал он.        — Кто-то не доедал свою утреннюю кашу, так?        — Я правда слышу это от Поганки семьдесят кило весом, ёпт?        — По крайней мере, я не ною.        На самом деле Язу бы всё отдал за то чтобы бросить труп где-то по дороге и уйти. Его бедное, избитое тело начинало сдавать, и плечевой сустав молил о пощаде. Но не мог же он ударить в грязь лицом перед Пегги, так? Ну уж нет, только не когда рядом такой противный яркий турк.        Какое-то время они делали короткие передышки и прятались под козырьками зданий, но вскоре дома кончились, остались только кучи мусора и странные жилища, больше напоминавшие гаражи. Может быть, кто-то там и жил. Ветер усилился, асфальт под ногами сменился вязкой жижей из грязи, бетонной каши и щебня. Край шторы выскользнул из рук, и тяжёлая ноша шлёпнулась прямо в лужу, обдав веером брызг. Язу чуть не упал в грязь, но позади оказался кусок бетонной стены.        — Ты жив? Поганка?        — Далеко ещё? — он немного помял больное плечо и покашлял. Вроде бы в сплюнутой слюне крови не было.        — Метров десять, — сказала Пегги, — а потом вернёмся, и я вас чем-нибудь вкусным угощу.        — Это будет кстати. Поганку надо откормить хорошенько, а то, вон, сплошной суповой набор, ёпт!        — Иди ты! — он подхватил выпавшие края и приготовился сделать финальный десятиметровый рывок. А потом можно будет смотреть не в землю, а на что-то более приятное и интересное. Завтра Язу расскажет Лозу про сегодняшний день, и тот опять будет хныкать, что всё самое интересное проходит без него. И кто тогда будет Тихоней?        — Кидайте вниз, — Пегги показала пальцем. Там оказалась огромная, выкопанная в земле яма, омерзительно пахшая разложением и тухлой пищей так резко, что даже слезились глаза. В ночной темноте она напоминала пасть огромного песчаного червя, и запах, наверное, имела примерно такой же.        — Чёрт, это как-то не по-человечески, ёпт. Давай хоть сожжём её где, а?        — Обычно так и делают, но не в такой же дождь. Ты станешь копать яму?        Рено отрицательно покачал головой в ответ, и тело швырнули с обрыва. Оно недолго пролетело в воздухе, а затем рухнуло на искорёженный капот. Зацепившись краем простыни за антенну, оно размоталось и скрылось в вонючей бездне мусорного котлована, какое-то время гремя бутылками и банками.        Язу хотел уйти, но ни Пегги, ни Рено не двигались с места и молчали, продолжая завороженно смотреть вниз. «Это как-то не по-человечески» — пронеслись мысли в голове. «По-человечески» — это, наверное, как в документальных фильмах, когда под залпы оружия и грохот оркестра накрытый флагами гроб погружают на дно могилы и кидают туда венки. Язу осмотрелся по сторонам, но не нашёл чего-то, что напомнило бы цветок.        — Пошли уже, — сказал он.        — Да, действительно, а то простынем, — сунув руки в карманы, Рено развернулся и направился прочь от котлована.        — Покойся с миром, — прошептала Пегги, бросив в тёмную вонючую яму стопку разорванных фотографий. Язу сдвинулся с места последним, и какая-то тупая усталость отбивала все остальные мысли.

***

       Они остановились ещё у подъезда. Рено сказал, что умирает, как хочет курить. Язу сполз на пол и упёрся спиной в подпорку козырька.        — Ты в порядке? — Пегги присела перед ним на корточках, принялась гладить по плечу, и даже боль сразу успокоилась. От холода соски её отличий выпирали ещё сильней, но нечто необъяснимое мешало их потрогать. Может быть, Язу просто так устал, что организм отказывался думать о чём-то, ради чего надо шевелиться.        — Я в норме. Просто надо поспать.        — Ща докурю, и пойдём, — ответил Рено, затягиваясь сигаретой. Падавший снизу свет лампы делал его заметно старше, совсем другим человеком.        — Поганка, ты голодный?        — Нет.        — Тогда мы завтра заскочим на чай, лады?        — Ладно, мы вам отложим пару кусков пирога. Я и сама устала. Я вас оставлю? Надо сестру уложить, нам же завтра рано идти за лекарством.        — Давай, не рассиживайся тут с нами тогда. Спокойной ночи, ёпт.        — Спасибо вам большое! — она улыбнулась и ни с того ни с сего поцеловала Язу в щёку. Рено, правда, тоже перепало, но это было уже не важно. Все назойливые шумы вдруг разом стихли. Остался только звук удаляющихся в коридоре ботинок. Язу, придерживая горячее место поцелуя, долго смотрел в сторону удалявшегося света лампы, пока тот не померк за поворотом.        Рено усмехнулся.        — Ну, всё, украла смуглянка твоё девственное сердечко, ёпт!        — О чём ты?        — О роже твоей красной! У меня даже настроение поднялось! Возьми у Пегги телефон потом что ли? Ты ей тоже понравился.        — И что мне с ней делать?        — А твоё всемогущее дежавю тебе не подсказывает?        Язу ещё раз посмотрел в коридор, вспомнил ощущение от поцелуя. Его, пока был маленьким, целовали в лоб Карандашная женщина и Летун, но сейчас всё ощущалось совсем по-другому. И эти женские отличия. И горящие щёки. Положим, про стеснение он что-то вспоминал, но остальное?        — Кажется, у НЕГО не было ничего такого. Или ОН не стал со мной делиться.        — Серьёзно? Ледяной демон и девственник? Блин! Я так и знал, что все беды от недоёба.        Теперь уже и усталость отступила. Язу широко и довольно улыбнулся, громко хмыкнув.        — Вот неудачник!        — Ничо не говори!        Рено тоже сполз по опоре вниз. Единственным явным источником света теперь оставалась сигарета, делавшая его похожим на какого-то демона или призрака со светящимися глазами и дымом изо рта.        — Эй, Рено?        — Чего?        — А за что тебя взяли в турки? Ты кого-то убил?        — За это сажают в тюрьму, а не в турки нанимают! Тифа тебе в уши напела, да? Небось, слухов насобирала: тут поговаривают, что Руфус геостигму вылечил, потому что купался в крови младенцев, ёпт.        — И правда?        — Нет, конечно! — усмехнулся Рено. — У Тифы-то самой рыльце в пушку: кабы не усилия их компашки, может, мы бы откинули чёртов метеорит безо всяких усилий планеты. Да и реактор они взорвали, а потом кто вытаскивал людей-то из-под обломков? Явно не ЛАВИНА. Тифа хорошая девчонка, Руду она нравится, но она идейная.        Язу внимательно смотрел и слушал, пытаясь уловить какие-нибудь оттенки интонации или неловкий жест, позволивший бы поймать на лжи. Бесполезно: всё звучало правдиво. Или, наоборот, лживо.        — Ты сказал тогда мне что-то про «и всему придёт конец», помнишь? Ты правда хотел, чтобы этот мир был уничтожен?        Язу глубоко вздохнул. Он закрыл глаза и откинул голову на опору, слушая мерный шум булькающего потока прямо под настилом.        — Так говорил Кадаж. Его цель — моя цель.        — Должно быть, Кадаж был крутым парнем, раз вы двое так ему преданы, — Рено притушил сигарету об стену. — Он много сделал для тебя, да?        — Мы же братья, так? Три части одного целого. Так сказали люди: делать всё, что он говорит.        — То есть ты даже не задумывался, правильные ли он тебе даёт приказы?        — Ты намекаешь, что Кадаж плохой?        — Ты сам сказал, что Сефирот водил его за нос, а он тот ещё мудила: хотел на планету уронить огромный горящий метеорит.        — Он бы отправился с не-Матерью по мирам...        — Ты сам-то в это всё веришь, Поганка? Или просто повторяешь, как попугай?        Язу замолчал и вновь тяжело вздохнул, подперев лоб ладонью. Он посмотрел на светлую пластиковую трубочку, мчавшуюся в потоке грязной воды. Та пронеслась мимо крыльца и исчезла в водовороте сливного люка.        — Я уже не знаю, во что верить. Всё так неправильно. Кадаж мёртв. не-Мать наебала нас. ОН тоже. Эти человеческие тела. Наружный мир ужасный. Радует только, что Лоз жив.        Рено приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, потерял мысль. Впрочем, надолго он не замолчал.        — Такой уж ужасный! Ты его просто ещё не узнал получше, ёпт. Спорим, через месяц-другой ты возьмёшь свои слова обратно!        — На что спорим?        — Положим, проигравший покупает выпивку, — Рено протянул ему руку, но Язу этот жест не понял. Тогда его ладонь схватили и потрясли в воздухе.        — Я даже не знаю, что это.        — Узнаешь, ёпт! Никуда не денешься. А теперь пошли отсюда, пока не простыли.        Он поднялся с пола, отряхнул брюки, хотя особого смысла это не имело, сунул руки в карманы и пошёл в коридор жилого здания.