По струнам арфы

Джеймс из-за своих горьких раздумий совсем забыл о чувстве голода. Он напряжённо думал лишь о том, как бы поскорее вернуться на «Голландец» и всадить в Джоунса свою шпагу. Пусть ему от этого ничего не сделается, но Норрингтон хотя бы помечтает о возмездии. Он наконец получил возможность осмотреть дом. Да, маленький одноэтажный старый домик, находящийся вдали от других людских поселений, был очень скромным. Потёртые и пожелтевшие местами обои, простые ситцевые занавески на окнах, странная, по его мнению, мебель… Всё это создавало очень необычное ощущение. Джеймс пока что не мог дать ему имя, но вот описать — вполне. Сердцу было удивительно спокойно в этих стенах; адмирал даже признался себе, что не будь он затянут во всё происходящее на Карибском море, он бы решил задержаться здесь. И это откровение, сказать по правде, поразило его самого до глубины души. Норрингтон не дерзнул заглянуть в хозяйскую спальню, зато прошёл на задний двор и увидел Дэйзи. Она громко заблеяла и угрожающе выставила свои небольшие, загнутые рога в его сторону, из-за чего незваный гость поспешил удалиться. Именно в тот момент, когда самостоятельная «экскурсия» подошла к концу, Джеймс услышал, что Шарлотта вернулась. Он поспешил в гостиную, чтобы поприветствовать хозяйку. — Вечер добрый, мисс Нельсон. — Сколько вам лет?! — резко спросила Шарлотта. — Двадцать восемь, мисс, — ответил тот, слегка смутившись. — Если вернётесь — погибнете, — прошептала Шарли. Джеймс как-то странно взглянул на неё. — Присядьте, мисс Нельсон. Вы, кажется, устали, — и галантным жестом указал на диван. Она сняла грязные туфли и, не сводя с гостя обеспокоенных глаз, присела на диван. — Вы меня не поняли совершенно! Я знаю вашу жизнь! Я знаю те обстоятельства, при которых вы погибнете! — начала Шарли, но её перебил недоумевающий Джеймс. — Это всё неправда, мисс Нельсон. — Расскажите мне о себе! — резко потребовала она. — Я не думаю, что это необходимо… — уклончиво заметил Джеймс. — Я настаиваю. Хотя, постойте! Я лучше сделаю по-другому… — Шарлотта задумалась на секунду, точно собиралась с мыслями. — У вас есть сестра? — спросила она. — Да, — неуверенно ответил Норрингтон, — её зовут… — Изабелль. И вы писали ей письма, в которых рассказывали о многом, верно? — продолжала Шарлотта. — Верно, мисс Нельсон. Позвольте, но откуда вы… — но Шарли вновь не дала Джеймсу договорить. — Вы ведь долгое время жили среди пиратов? А затем, предав друзей, вы вернули себе честь и репутацию. И получили звание адмирала, да? Джеймс поморщился и бросил гневный взгляд на хозяйку. Она же никак на это не отреагировала. — С чего вы взяли, что я умру после возвращения? — как можно спокойнее спросил он. — Вы станете спасать пленников на корабле… И эту Элизабет. Но пират, служащий на этом судне, пронзит вас своим клинком… — закончила Шарли дрожащим голосом. Она никогда ещё не была в такой ситуации, когда человек точно знает, что другому грозит смерть. Джеймс был крайне удивлён. — Откуда вы узнали всё это? — требовательно спросил он. — От потомка вашей сестры — Прозерпины Норрингтон. Она, кажется, последняя из ныне живущих потомков вашего семейства. — Это глупости! Я спасу Элизабет, даже если это будет стоить мне жизни, — уверенно произнёс Джеймс и сдвинул брови. Он был, вполне возможно, зол. Он был разочарован. И он вновь погряз в своих теперь уже совсем невесёлых мыслях. В это мгновение Шарли внимательно рассмотрела своего гостя: тёмные волосы были аккуратно собраны сзади атласной лентой; меж бровей залегла глубокая морщина — по всей вероятности, он подолгу сохранял суровое выражение лица. Он, как она заметила ещё с утра, был довольно высок. Глаза чуть сощурены, кажется, синие. Но в свете люстры это было невозможно понять. Узкий нос с благородной горбинкой — не чета её «мелкому крючку». Да, Шарли определённо позавидовала внешнему виду Джеймса, даже несмотря на то, что он был мужчиной. Она подумала, что, должно быть, он пользовался особым вниманием со стороны барышень. А ей комплименты делал только отец и… Тем временем Джеймс взглянул на хозяйку и шёпотом произнёс: — Я должен увидеться с ней. Он буквально выдернул Шарли из её задумчивого состояния. — С кем? — растерянно переспросила она. — С Прозерпиной. — Вы совсем с ума сошли?! Она же от такого нервного потрясения умрёт! — возмутилась Шарлотта. — Я так не думаю, — равнодушно заметил Джеймс. — Ей восемьдесят девять лет, мистер Норрингтон! Помилуйте, вы рехнулись окончательно… — настаивала она. — Мисс Нельсон, я бы попросил вас не вмешиваться в это дело! — не выдержал Джеймс. Шарли резко сменила беспокойство на маску равнодушия, от которого становилось не по себе. Что-то в её глазах заставило Норрингтона испытать муки совести. Этим «что-то» были слёзы, которые она так и не проронила. Что с ним такое? Он никогда не позволял себе кричать на женщину. Шарлотта поднялась с дивана и уже сделала несколько шагов, как вдруг гость схватил её за запястье. Она обернулась, глядя на него со смесью удивления и презрения. — Пустите меня. Я не стану больше вмешиваться в ваши дела, но только при одном условии… — Джеймс не дал ей договорить. — Простите меня, Шарлотта. Мне не следовало грубить вам… — с этими словами он учтиво поцеловал её худую ладонь. Каждый раз на торжественных приёмах, целуя руки дамам, Джеймс переступал через себя — он до невозможности это не любил. И дело не в глупой брезгливости, нет. Для него существовало на свете только три женщины, к рукам которых он мог прильнуть с трепетом и благоговейной радостью: его мама, его Изабелль и его любимая Элизабет. Однако на этот раз всё произошло совсем иначе: он сам расценил этот жест, как извинение. Его удивило и то, что тонкая ладонь хозяйки очень даже мила в своей хрупкости. Она не была похожа на изящную и утончённую руку Элизабет, но и никакого отвращения у него не вызывала. Даже напротив: не будь на то запрета правил приличия, он бы вновь примкнул к ней губами. Эти его странные размышления нарушила Шарлотта, бесцеремонно вырвав из его рук свою ладонь. — Важно думать перед тем, как что-то сказать, мистер Норрингтон, — процедила она сквозь зубы и отправилась прочь. Однако в дверь неожиданно позвонили. От этого Шарли почти что подпрыгнула на месте и поспешила к дверному глазку. Через секунду она еле слышно чертыхнулась и побледнела. Ничего не понимающий гость с удивлением смотрел на хозяйку. Вдруг Шарлотта подкралась к нему на цыпочках и шёпотом проговорила: — Слушайте внимательно! Вы сейчас должны мне подыграть! Изображайте моего мужа, мистер Норрингтон! Если что — вы работаете в полиции. Всё остальное я беру на себя, а от вас требуется лишь молчание! — немного задумавшись, она добавила. — И редкое кивание головой! Вы мой муж! Ясно?! — яростным шёпотом переспросила Шарли. Джеймс уже, кажется, привык к дикому поведению хозяйки, но она продолжала его удивлять. Он неуверенно кивнул в знак согласия. Сама мысль о том, что он, по воле судьбы, мог стать её мужем, казалась пугающей… Шарлотта поправила платье и, забрав за ухо надоедливую прядь, направилась к двери. Через секунду на пороге появился высокий молодой человек. Он был неплохо сложен, носил странную, короткую стрижку, отчего его светлые волосы торчали в разные стороны, на лицо же был вполне приятным. — Шарли, милая! — протянул он и крепко обнял ту, несмотря на её попытки воспротивиться этому. — Пусти, Мэттью! Пусти меня! — закричала Шарлотта и оттолкнула от себя молодого человека. — Малышка, ну, прости! Я должен был отправиться с группой в мировое турне! Зато теперь у нас дела в гору! — продолжал он, несмотря на разъярённую Шарлотту. — Мэтт! Я замужем! — гневно выкрикнула Шарли и в ту же секунду в тишине повисло напряжение. Ну, теперь мой черёд, — подумал Джеймс и выступил вперёд. — Приветствую, мистер… — Пейдж, — ответил тот. — Ад… — Джеймс осёкся. — Джеймс Норрингтон, — он просто протянул руку, вспомнив, что именно так представился ему вчера Гарольд Фостер. Мэттью сухо пожал его ладонь и взглянул на Шарлотту. Она молча наблюдала за ними, не смея проронить ни слова. — И давно вы женаты? — наконец спросил Пейдж и по-хозяйски плюхнулся в кресло, отчего пружины жалобно заскрипели. — Тебе какое дело?! — опередив Джеймса, начала Шарли. — Ты что себе позволяешь?! — А что? Пришёл к девушке в надежде на то, что она примет моё предложение руки и сердца и уедет со мной. И тут… — он ухмыльнулся и взглянул на Норрингтона. — Подлец! Ты подлец! — закричала Шарли. — Ты же сам бросил меня в то время, когда меня все считали чокнутой! К чему весь этот цирк? Что тебе нужно, Мэтт? — Я же объяснил, дорогая… — но она его вновь перебила. — Я не дорогая тебе. Я никто. Выметайся отсюда, пока я не вызвала наряд полицейских. — Нет, постой, Шарли. Ты разве забыла обо всём, что у нас было? — Мэттью сощурил глаза, глядя на то, как щёки Шарлотты заливаются краской, а губы беззвучно шевелятся, будучи не в силах вымолвить хоть слово. — Вот на этом скрипучем диване, а? Я бы мог многое рассказать твоему мужу о том, что тебе нравится… — продолжал он. Шарлотта смотрела на него стеклянными глазами, её щёки покраснели, а руки были сжаты в кулаки до побелевших костяшек. Однако Джеймс, всё это время пытавшийся понять, кем был этот молодой человек в жизни хозяйки, наконец решил действовать. Совесть, а может быть, и не совсем... не позволила ему дать в обиду эту юную особу, пусть даже он и сам не особенно ладил с ней. — Послушайте, мистер Пейдж, я бы настоятельно рекомендовал вам покинуть мой дом, — казалось, что Норрингтон и сам удивился своим словам. — Да ну? — удивился тот и вновь взглянул на Шарли. Она внимательно наблюдала за их разговором, потупив глаза от стыда. — Шарли, скажи, он делает с тобой то же самое, что ты любила в семнадцать лет? Или же его английская чопорность не позволяет ему до такого опуститься? — он мерзко засмеялся. В ту же секунду улыбку с его лица стёр… мощный удар кулаком в челюсть. Шарли взвизгнула и отпрыгнула к стене, а Мэтт тем временем сплюнул кровь на ковёр и, дерзко улыбнувшись, направился с кулаками на Джеймса. Норрингтон по привычке хотел схватиться за шпагу, но не обнаружив её, чертыхнулся и решил драться более привычным для всех способом — врукопашную. Несмотря на то, что он был отличным дуэлянтом, эта драка давалась ему непросто: Пейдж умело уворачивался, то и дело норовил засадить ему по лицу, как какой-то заправский пьянчуга с Тортуги. Через несколько ударов ему это даже удалось: он, кажется, разбил адмиралу нос. Отплёвываясь от крови, Джеймс наконец сумел вытолкнуть незваного гостя за двери. — Ублюдок! Я любил тебя, Шарли! Так и знай, строптивая девчонка! — крикнул Мэттью Пейдж на прощание. Джеймс, тяжело дыша, опустился в кресло и вытер рукавом рубашки кровь с лица. Шарлотта как-то странно всхлипнула и съехала вниз по стене. Она не сдержалась и горько заплакала. Такого завершения дня Норрингтон явно не ожидал. Он подошёл к Шарлотте и, чуть помедлив, всё же взял её на руки и перенёс на диван, подложив ей под спину мягкую подушку. Что-то невообразимо очаровательное было во всей этой ситуации… Быть может, разбитый нос и железный вкус крови, быть может, худые коленки Шарли, прикрытые тонким ситцем, быть может, её судорожные всхлипы и румяные щёки. Что именно это было — адмирал Норрингтон пока что определить не мог. Через минуту хозяйка успокоилась и, резко вскочив с дивана, унеслась в сторону кухни. Послышался грохот и шум, а ещё через пару минут она внесла в гостиную поднос с ватой и водой в кувшине. Джеймс удивлённо посмотрел на неё, но она поспешила объясниться: — У вас нос разбит… — тихо произнесла она. Её голос немного изменился: он стал чуть мягче. — Не стоит, мисс. Я же ничего не чувствую, вы, верно, позабыли? — ответил Джеймс и постарался улыбнуться. — Это так просто оставлять нельзя, — возразила та. Шарли присела на краешек дивана и смочила ватку водой. Она придвинулась к Джеймсу и, повернув его лицо к свету, принялась смывать кровь с его носа, а Норрингтон старательно отводил от неё взгляд. Через некоторое время Шарли вытерла руки полотенцем и всё также тихо сказала: — Вот и всё. — Спасибо, мисс Нельсон… Шарлотта встала и, взяв в руки поднос, вновь направилась на кухню. Но она вдруг обернулась и взглянула на своего гостя. — Спасибо. И… спокойной ночи, Джеймс. — Спокойно ночи, Шарлотта.