По струнам арфы

Ещё лет десять назад Джеймс Норрингтон заметил, что раннее утро, не обласканное солнцем, нравится ему более всего. Но такое утро, когда можно пройтись по палубе королевского фрегата, провести рукой по мокрому от волн и брызг штурвалу, можно было найти только в тропических водах Карибского моря. В Англии же, напротив, море было холодным, слишком синим, слишком глубоким. Нечего и говорить о том месте, где он сейчас обитал… Здесь ближайшим водоёмом считался тот самый лесной ручей, в котором он и очнулся по воле Джоунса. Тоска, сковавшая сердце адмирала, не отпускала его вот уже которую ночь. Говорят, что только пират может влюбиться в море (да ещё этот чёртов Джоунс!). Но это вовсе не так. Джеймс тоже был влюблён в море. С самого первого раза, как только ступил на палубу корабля и почувствовал пробирающий до мурашек запах соли, водорослей и просмолённой древесины. И тот факт, что сам он сейчас находился так далеко от желанных волн, пенных круч и поскрипывающих мачт крайне удручал Норрингтона. Утро адмирал проспал и оттого проснулся в весьма скверном расположении духа. Ни запах прекрасного завтрака, доносящийся с кухни, ни тихое пение хозяйки не смогли поднять ему настроение. К слову, сделать это не удалось бы и Элизабет в данный момент. Он вспоминал совсем недавно тот забавнейший случай, произошедший лет семь тому назад. Джеймс тогда был впервые представлен губернатору и его дочери — милейшей наружности девочке, которая никак не могла усидеть на месте. Элизабет в тот вечер безустанно расспрашивала Норрингтона о пиратах, о том, как солдаты сражаются с ними, обо всем, что должно интересовать бойких мальчуганов. За это она даже получила замечание от отца. Однако упрямая девчушка и не думала отступать: на следующий же день Джеймс получил от неё тайное послание с великой просьбой о встрече. Подумать только, ей хватило смелости! И с тех пор они часто гуляли по набережной, увлекаясь рассказами о море, кораблях, их отважных капитанах. Должно быть, именно с тех пор Элизабет перестала быть для него просто Лиззи. Он знал, что когда-нибудь её увлечение воплотится во что-то, чего стоит опасаться. Так и случилось. Мысли эти адмирал старательно изгонял из своей головы, ведь сегодня он получит шанс найти хоть и самую тонкую, но всё же ниточку, связывающую его с «Летучим Голландцем». Завтрак прошёл в молчании. Шарлотта, демонстративно вздёрнув брови, вяло ковырялась вилкой в тарелке. Джеймс же проголодался так сильно, что, как ему самому казалось, готов был съесть все припасы в доме мисс Нельсон. Однако элементарные правила приличия и вчерашняя ссора давали ясно понять, что ничего, кроме омлета с зелёным горошком и чашки крепкого чёрного чая не будет. Увы, но адмиралу Норрингтону пришлось с этим смириться. Он грустно вздохнул и принялся за свой завтрак, а между тем хозяйка уже успела переодеться и, войдя в кухню, небрежно бросила своему гостю: — Поскорее запихивайте себе в рот этот кусок и выходите — у меня мало времени, чтобы с вами возиться. От такого обращения Джеймс подавился и долго не мог откашляться. Похлопав себя по груди, он задал весьма опасный вопрос: — Мисс Нельсон, я мог бы попросить вас чуть подождать меня? Мне бы хотелось завершить гм… приём пищи. — Нет! Большего за этим ответом не последовало. Джеймс злобно пропыхтел и медленно и чинно проследовал за Шарлоттой, точно испытывая её терпение. Наконец они сели в машину. То, что чувствовал в тот момент адмирал Норрингтон не удалось бы описать никому, даже этим проклятым болтунам — Пинтелу и Раджетти. Машина вводила его в состояние оцепенения: страшные железные двери и огромные колёса, сделанные из чёрного, точно смоль, вещества, о котором совсем недавно поведал миру этот француз-путешественник Кодамин. Что уж говорить о том, что эта самая машина представляла из себя внутри! Стрелки и циферблаты, рычаги, кнопки, а эти сиденья с ремнями! Не иначе, как орудие пыток! Норрингтон заметно побледнел, когда Шарли завела мотор и приказала ему пристегнуть ремни. — Ну же! Мне за вас отвечать! — скомандовала она. — Мисс Нельсон, быть может, стоит доехать до города старым добрым способом? — вкрадчиво предложил Джеймс, пытаясь поудобней расположиться на сиденье. — О чём это вы? — удивлённо спросила Шарлотта. — О конном экипаже… карете? Шарли громко и весело засмеялась, но тут же сменилась на ставший за утро привычным гнев. — В наше время кареты считаются устаревшим видом транспорта. Всю дорогу они ехали молча. За окном пикапа сельские пейзажи менялись пригородными. Шарлотта была обижена, и ей вовсе не хотелось заговаривать с её нахальным гостем-иждевенцем. А Норрингтон… Адмирал так сильно сжал кулаки, что костяшки побелели, а ногти впивались в ладони до боли. Мало того, что всё его тело сковало от дрянного чувства страха, так и к горлу подошёл утренний омлет! Вот-вот Джеймс норовил опустошить желудок, но в чувство его привёл голос Шарли: — Приехали! Вылезайте из машины! — Благодарю! — он отстегнул ремень и буквально выскочил из машины. Перед ним предстал солидного вида особняк. Такой вполне бы мог быть домом губернатора, лорда, адмирала. Шторы на окнах были плотно сдвинуты, отчего ему не удалось посмотреть на внутреннее убранство. — Мисс Нельсон, а как вы планировали попасть внутрь? Шарлотта явно что-то искала глазами. — Самым низким и подлым способом — через разбитое окно! — Но, позвольте… — однако Шарли перебила его: — Или вам страшно?! Или стыдно?! Ну, конечно же, ваше благородие! — Нет! — прорычал от злости Норрингтон и вдруг швырнул камнем в окно. Послышался громкий звук бьющегося стекла и звон тысячи падающих осколков. Шарли взвизгнула и отскочила, а Джеймс, сам того не заметив, затолкнул её себе за спину, стараясь уберечь от стеклянного дождя. Секунду они стояли и молча смотрели друг на друга, но тишину нарушил адмирал: — Прошу, мисс Нельсон! — пригласил он жестом. — Благодарю! — покривлялась Шарли и неуклюже пролезла внутрь. В доме было ужасно темно: шторы не пропускали солнечный свет. Шарлотта на ощупь искала кнопку выключателя… пара мгновений и… да! Теперь особняк Прозерпины предстал перед ними во всём своём великолепии. Однако что-то изменилось в нём с последнего и единственного визита мисс Нельсон. Безусловно, смерть хозяйки опустошила старый дом. Но вместе с ней исчезло что-то похожее на волшебство. От таких глупых мыслей Шарли покачала головой и обратилась к озадаченному Норрингтону: — Идём, мистер Норрингтон. Я вам кое-что покажу. — Да-да, — рассеянно пробормотал тот и последовал за Шарли, быстро удаляющейся по коридору. Однако он обнаружил её в полном смятении, глупо рассматривающей пустую стену над камином. — Что-то не так? — поинтересовался Джеймс. — Ваш портрет исчез… — пролепетала Шарли. — Нам нужно найти её письма! То есть ваши письма! — вдруг воскликнула она. — Мои письма, мисс? — Да! Прозерпина говорила о ваших письмах для Изабелль! — Это моё личное дело! — возмутился было Джеймс, но его вновь перебила Шарлотта: — Нам нужно разделиться! Я иду… — тут она осмотрелась и остановила взгляд на большой дубовой двери, — вот туда! А вы спускайтесь вниз и поищите во всех ящиках и комодах! — Но… Ох, мисс Нельсон! Вы вновь толкаете меня на эту дорожку, свернув на которую, я… — Джеймс осёкся и посуровел вмиг. Он молча прошагал вниз по лестнице и вошёл в большой коридор. По бокам от большой софы стояли две тубмы, выполненные в лучших традициях барокко. Он выдвинул первый ящик и медленно и аккуратно стал разбирать потемневшие от старости листки и конверты. Но вдруг он напряг слух, потому что позади раздался тихий скрип половиц. Определённо за спиной кто-то был… — Эй, ты! — прозвучал в тишине ужасно знакомый хриплый голос. — Кто такой? Норрингтон медленно обернулся и увидел высокого старика с длинной седой бородой и деревянным протезом ноги. — Я, сэр, всего лишь… внук госпожи Норрингтон, — тут же нашёлся Джеймс, — и я искал свои бумаги. — Нет, щенок! Я… Я знал Роузи, у неё не было детей. — Кто вы? — вдруг спросил адмирал, почувствовав, будто знает этого человека. — Дэвид Джоунс, рыбак из Торнстона, — ответил тот и приблизился к Джеймсу. С минуту они внимательно смотрели друг другу в глаза, и тут взгляд Норрингтона упал на странный шрам на груди старика. Джоунс это заметил и на секунду в его голубых глазах зажёгся ясный огонёк, отчего он точно ожил. — Роузи была самым редким цветком и моим единственным счастливым воспоминанием! — прохрипел старик и, протянув руку к сердцу Джеймса, прошептал. — Больно, да сладко! Не бойся ничего, Джеймс, когда придёт время… И в это мгновение адмирала осенило: перед ним стоял Дэйви Джоунс, но в человеческом обличье! — Джоунс! Что мне сделать, чтобы ты вернул меня обратно?! — прорычал он и схватил старика за тонкое и жилистое запястье. — Для начала пропустим по кружке эля, сынок, — вдруг предложил Джоунс и похлопал Норрингтона по плечу. Шарлотта вздрогнула, когда услышала внизу голос своего гостя. Она поспешила спуститься вниз по лестнице, а сердце уже отбивало барабанную дробь. «Джеймс! Джеймс!» — прокричала Шарли, однако никто не ответил. В коридоре, равно как и в парадной она не обнаружила Норрингтона. Но тут до неё донёсся звук знакомого мотора — кажется, она оставила ключи от машины в замке зажигания. Шарли буквально в один миг выпрыгнула из окна и побежала к воротам особняка, от которых на её глазах отъезжала её же машина. «Свинья! Обманщик!» — вновь закричала она и стала истерично хлопать себя по карманам в поисках мобильного телефона. Шарли наскоро набрала номер и стала ждать ответа: — Алло. — Мистер Бишоп? Это Шарлотта, Шарлотта Нельсон! Мне срочно нужна ваша помощь!