При верном положении светил

Смотреть на Энни, воскресшую из мертвых Энни было одновременно радостно и почти больно. Она здесь, любимая маленькая сестренка, она жива, она смеется и обнимает старшую сестру. И можно, не торопясь, помыться, переодеться и привести себе в относительный порядок. Энни, правда, была на удивление чиста и одета в чистый комбинезон странного покроя, слишком большой для нее и сидевший бы мешком, если бы не затянутый на талии широкий ремень. Энни сейчас выглядела опрятнее ее самой, подумала Элинор - это было почти как если бы небо упало на землю. И все же Элли не могла отделаться от ощущения, что все это - прощание на пороге. Энни окончательно и бесповоротно уходит в свою, отдельную от сестры жизнь. Оставляя Элли с человеком, который стал для нее здесь близким и нужным, но которому тем не менее еще только предстояло сделаться неотъемлемой частью ее мира. Фрэнсис Терстон… Фрэнк. - А как у тебя с Фрэнсисом? - это было первое, о чем Энни спросила сестру, когда отхлынула начальная бурная волна радости от взаимной встречи, когда уже не нужно было ощупывать и обнимать Энни, чтобы убедиться, что это она, живая, целая и невредимая. - Он сделал мне предложение, - снова чувствуя себя героиней романа, ответила Элли и опустила глаза. - И я согласилась. - Ой, ну здорово же! - взвизгнула Энни. - Ты будешь леди Фрэнсис Терстон, и все от зависти лопнут. Прежняя, прежняя взбалмошная, живая как солнечный лучик, Энни Смит - в душе Элли все запело, когда она, подняв на сестру глаза, узнала тот щекочущий весельем свет, который всегда исходил от Энни. - Пригласишь нас на свадьбу? - стараясь не сойти с принятого ею на себя радостного тона, спросила Энни. - “Нас”? - Элинор чуть приподняла бровь. - Нас, - твердо ответила Энни, и старшая Смит поняла, что ошиблась, сочтя, что сестра осталась прежней. В ее взгляде больше не было той невинности и неведения, что раньше, а свет и радость, исходящие от нее, теперь показались Элли скорее сознательным решением, чем, как раньше, свойствами натуры. - Эл, поможешь мне переубедить Фреда? Он отчего-то вообразил, что Кау заварил эту кашу, - сказанное Энни не сразу дошло до сознания сестры. И верно, Фред Каннинг сразу взял так неожиданно появившегося менвита под подозрение, и даже заступничество Элли и Энни не поправило дела. Пришлось в разговор вступить Чарли Блеку и Фрэнсису Терстону. Дядя Чарли сделал племянницам страшные глаза, давая понять, что им не стоит присутствовать при мужском серьезном разговоре. - Дядя Чарли его убедит, будь спокойна, - ответила Элли. - Кау и так чуть не погиб, пока сдерживал в себе эту мразь, - озабоченно сказала Энни. - А дальше как же? - вырвалось у Элинор. - Да оно ушло из него, не беспокойся, - безмятежно ответила Энни, словно не поняла настоящего смысла слов сестры. И в ставшем очень взрослым взгляде, который младшая сестра бросила на дверь каюты, Элли прочла и любовь, и беспокойство за человека, который уже стал частью существования. - У вас с ним... что? - Ты прямо как наша мама, Эл! - рассмеялась Энни. - У нас с ним - все. Элли чувствовала, что все дальнейшие ее слова - о том, что менвит всегда будет тосковать по своей родине, что с ее стороны жестоко обрекать его на это - словно разбивались о непроницаемый щит. Энни и сама уже тысячу раз думала об этом, тысячу раз ужаснулась и тысячу же раз сказала себе, что они - они с Кау, вместе! - смогут все, все преодолеть и пережить. И что челнок, принайтованный к борту “Эсмеральды”, никоим образом не может быть в этом помехой. Кау сам сказал, что для космических путешествий челнок уже не годится; еще счастье, что им удалось вылететь в отверстие в потолке пещеры. - Пошли на палубу! - потянула Энни сестру - ей вдруг до жути захотелось увидеть Кау. Снаружи раздался шипящий звук, становящийся все более и более высоким, переходящий в тонкий режущий ухо свист. Выскочив из каюты, Энни успела увидеть, как челнок, кинув серебряный отблеск на палубу и надстройки бригантины, взвился вверх. Побледневшая под густым загаром Энни, прижав ладони к щекам, следила за его полетом - челнок удалялся в сторону Близнецов, маячивших милях в пяти. Стояла ясная погода, воздух был необычайно прозрачен и скалистые очертания островов были хорошо видны даже на таком расстоянии. - Паруса ставить! Живо! Машине ход! - голос капитана Блека прокатился от носа до кормы. Бригантина оделась парусами, а содрогания корпуса указали, что паровой машине дан полный ход. Парусник, словно играя вперегонки, пустился догонять “Холлоуэй”, дым труб которого был уже едва виден на северо-востоке. Энни и Элли, все еще не понимая, что же произошло, во все глаза следили за скрывающимся вдали архипелагом. - Кау… - хрипло прошептала Энни, отказываясь верить своим глазам. *** Тот, кого знали под именем Говарда Осбальдистона, провожал глазами бригантину и пароход, пока след их растворился в дымке у горизонта. Столетия - ничто. Он терпелив, как и его господин. Пройдут столетия, и попытку можно будет повторить - это не легко, но ради возрождения Кхатханатхоа… Ради древнего существа, того, о котором Аймас-Моу не мог подумать без чувства глубокого благоговения, можно считать столетия мгновениями. И через столетия сна, подобного смерти, во вновь наставшие странные времена, когда сама смерть способна умереть, при верном положении светил - его повелитель воскреснет. Он восстанет подобно гигантской волне ужаса, от которого закаменеет все вокруг, он прокатится по жалкой земле… Серебряная молния, зависшая над Близнецами, показалась жрецу знамением. Он воздел руки к темнеющему небосводу, и горло его исторгло вопль, сочетающий исступленный восторг и столь же исступленную боль. - Кха-тха-на-тхо… - но окончание древнего имени потонуло во взметнувшемся с Близнецов грохоте. Серебряная молния вонзилась в перешеек между островами-Близнецами, породив взрыв такой силы, что воды океана на время отступили, а в прозрачный воздух поднялся сперва огненный пузырь, а затем огромное грибовидное облако дымно-багрового цвета. Аймас-Моу швырнуло наземь и понесло будто сорванный лист, и он уже не видел, как кувыркались в воздухе куски валунов с Рогатой горы, вырванные с корнем деревья… Затем наступила тишина. Аймас-Моу, едва придя в себя, привстал и вгляделся в клокочущую дымную тьму. И тут огромная гривастая фантастическая волна с розовыми, кровянистыми заплесками на гребне, нависнув на мгновение над узкой косой Куру-Кусу, ударила в остров, и тонны океанской воды устремились туда, где ранее были острова-Близнецы, кровожадно клокоча над затонувшими участками суши. Второго взрыва, родившегося в глубинах океана, Аймас-Моу уже не услыхал. *** Волна швырнула бригантину и пароход, подтолкнула своей мощной ладонью, а затем, возвратным ходом, потащила было назад. Но мощь и ярость ее были уже на исходе, потому суда потеряли ход лишь на короткое время. Энни, ухватившись за дверь каюты, едва устояла на ногах. Побелевшие губы ее шептали короткое неземное имя. - Кау!.. - наконец она смогла крикнуть. - Да? - откликнулся спокойный голос Кау-Рука. Он вышел из-за настройки, и Энни налетела на него как буря - ругаясь, плача, колотя его кулачками, выплескивая весь свой страх. - Вот и первая ссора, - резюмировал Чарли Блек, переложив трубку из правого уголка рта в левый. - И все же... - пробормотал Альфред Каннинг. - Такая продвинутая технология. Жаль… - Вы ведь сами говорили, что наука становится все более опасной для человечества, - ответил инженеру Терстон. Он искал глазами Элли и, найдя наконец, махнул ей. - Он направил свой космический корабль на логово? - спросила подбежавшая к ним Элинор. Она не хотела признаваться в том, что совершенно неожиданно ощутила ужас и боль, решив, что Кау-Рук потерпел аварию. - Да. Ввел в него автоматическую программу действий, и аппарат взлетел сам, - ответил Фред. - Дай Бог человечеству дожить до такого прогресса! *** Обитатели Розовой страны искренне радовались за свою повелительницу - никогда ранее она не выглядела такой счастливой и такой красивой. Появление рыжебородого красавца, избавление его Стеллой от тяготевшего над ним проклятия - так было объявлено народу - как рукой сняло тоску, которая стала овладевать в последнее время феей Страны Болтунов. - Говорят, он прибыл с далеких звезд, - шептались молоденькие прислужницы. Они наперебой восхищались стройной фигурой пришельца, его сиявшими золотом густыми волосами и пышной бородой цвета лисьей шкурки. Кое-кто узнал конечно в нем менвитского генерала Баан-Ну, но опыт подземных королей, перевоспитанных Усыпительной водой, и непоколебимая вера в могущество колдовства Стеллы успокоило всех. И теперь можно было видеть Баан-Ну прогуливающимся в тени дворцового парка. Прислужницы наперебой осыпали его комплиментами, а генерал самодовольно жмурился. “Мой покоритель”, - так называла его Стелла, и слышавшие это соглашались: еще ни одному мужчине не удавалось покорить сердце гордой и прекрасной феи. Генерал обнаружил недюжинные способности писателя - его батальные рассказы, приключенческие и фантастические повести расхватывались во всех книжных лавках Волшебной страны. Теперь ему приходилось тратить много времени, чтобы ответить на многочисленные читательские письма, поэтому пришлось нанять писцов, чтобы те с голоса записывали письма сразу в нескольких экземплярах. Некоторые, правда, удивлялись, отчего это Стелла наложила сильное заклятие на все источники в окрестностях бывшего Ранавира, базы пришельцев. Теперь вода там считалась отравленной, и никто не решался наполнить там флягу или даже просто умыться. Верная Ийяра, ближайшая доверенная фрейлина волшебницы, могла бы рассказать, как в день появления рыжебородого пришельца Стелла неожиданно приказала ей сопровождать себя к развалинам замка Гуррикапа. О том, как они с госпожой в четыре руки обливали свалившегося будто из ниоткуда Баан-Ну водой, как Стелла во время этого беспрерывно читала заклинания, и как вода становилась черной. Вода, будто живая ртуть, бесследно исчезала в расселинах у замка Гуррикапа, а серое лицо Баан-Ну приобретало живой цвет. Но Ийяра была родом из Желтой страны, и все говорили, что она не болтливее придорожного камня.